Стальные гробы. Немецкие подводные лодки: секретные операции 1941-1945 - Герберт Вернер

Не оставалось сомнений, наш «шнеркель» оказался недееспособен. Ситуация становилась угрожающей. Мы стояли перед выбором – либо задохнуться под водой, либо подняться на поверхность моря, где нас мог уничтожить противник. Я выбрал всплытие. В этом случае оставался слабый шанс добраться до побережья Ирландии и, скрываясь между скалами, исправить неполадки. Я изменил курс лодки с северо-запада на восток и поднял её на поверхность штормившего моря. Стрелки бросились к своим автоматическим пушкам. Два моториста сняли с палубы решётки и скрылись в пространстве между лёгким и прочным корпусами, чтобы выяснить причину неисправности. Левый двигатель громко заревел и потащил лодку сквозь ураганный ветер, громады волн и ливень. Ночь была явно не из разряда обычных, но она держала охотников в портах.

Поскольку погода нам благоприятствовала, я продолжил движение к берегу и полностью перезарядил батареи. Перед закатом мы ушли под воду без приключений. Главмех доложил о неисправности, которую обнаружили мотористы: в воздухозаборнике был сорван повреждённый скрытый фланец. Установка нового фланца могла начаться не раньше вечера.

Мы провели ещё одну ночь на поверхности штормового моря, спасавшего нас от преследования. Наконец через два часа ремонтных работ под ударами морских волн мотористы установили новый фланец и полностью перезарядили батареи. После столь невероятной удачи «У-953» нырнула под волну двадцатиметровой высоты.

На следующую ночь в 23.18 мы заметили свет маяка на ирландском побережье, миролюбиво мигавший нам издали. После консультаций со старпомом у перископа я решил, что это маяк Луп близ устья реки Шанон. Через 40 минут после полуночи во время регулярного акустического прослушивания мы услышали разрывы глубинных бомб в той зоне моря, которую пересекли минувшей ночью. Англичане вернулись к охоте за подлодками.

Мотористы приступили к разборке правого дизеля и починке его втулки. Мы в носовых отсеках сосредоточились на том, чтобы удержать под водой лодку на глубине «шнеркеля». В эти опасные напряжённые часы до нас доходили короткие радиограммы и новости. Штаб настойчиво рекомендовал немногим одиночным «волкам» следовать в норвежские порты вдоль пограничной линии в 200 метрах от ирландского берега. Однако наблюдения за обстановкой заставили меня подозревать утечку из нашей системы безопасности, благодаря которой британские эсминцы вышли на эту линию первыми. Почти полдюжины подлодок бросили вызов превосходящим силам союзников, и все они, кроме двух, погибли. В помещении центрального поста я получил радиограмму бедствия, продублированную штабом: «Подверглись бомбардировке. Тонем. 62 С.Ш., 01 В.Д. «У-867». Чуть позже поступила ещё одна радиограмма бедствия из того же района: «Дефект в „шнеркеле“. Атакованы с воздуха. Погрузиться не можем. «У-865». Это была последняя радиограмма лодки. Перед рассветом она была потоплена самолётом.

Позднее в ночь пришло сообщение о том, что крепость Брест пала после четырёхнедельной осады. Я вспомнил о капитане Винтёре, который, должно быть, сделал всё возможное для обороны города. Затем мои мысли перенеслись в Дармштадт. Как там моя семья? Год назад мне сообщили бы об этом. Тогда Дениц ещё поддерживал связи со своими капитанами, информируя их о хороших и дурных событиях дома. Но эти дни безвозвратно ушли в прошлое.

Внезапно из рубки донёсся голос рулевого:

– Держаться курса невозможно – вышел из строя компас…

В бессильной ярости я выругался. Без гирокомпаса продолжать поход было крайне опасно. Пользоваться запасным магнитным компасом невозможно. Он не был отлажен с того времени, как лодка год назад покинула Киль, и не внушал доверия. Оказавшись в безвыходном положении, я приказал лечь на грунт. Бергер разобрал гирокомпас, предупредив несколько раз, что не имеет ни малейшего представления, как снова его собрать. Весь день вокруг нас бороздили море сторожевые корабли противника. Через 19 часов непрерывной работы Бергеру всё же удалось собрать прибор.

20 сентября на рассвете я взял пеленг от маяка Инишбофин. Затем, ожидая встречи с противником, приказал отсоединить «шнеркель» и повёл лодку на перископной глубине. Шум от импульсов «асдика» и вращавшихся винтов невидимых кораблей усиливался. Однако я увидел только самолёт и скалы острова Клэр. Затем до меня дошло, что нас обмануло новое изобретение англичан. Они разбросали в прибрежных водах звуковые буи, имитировавшие шум гребных винтов и грохот взрывов. Таким образом противник рассчитывал выманить наши подлодки в море, где их могли бы запеленговать сторожевые корабли и уничтожить. Ободрённый своим открытием, я повёл лодку нормальным ходом.

На следующую ночь море успокоилось и только ложные «громыхалки» нарушали тишину. «У-953» обогнула мыс Эррис и продолжила движение к заливу Донегал. В 03.08 заглох левый дизель. С кормовых отсеков донеслось краткое сообщение:

– Заклинило муфту сцепления.

Я, подобно пирату, грязно выругался, выскочил из своего угла, заменил главмеха на посту управления, чтобы он смог разобраться в причине неисправности. Вскоре он вернулся с неприятным известием. Муфту нужно было демонтировать. С двумя бездействовавшими дизелями лодка продолжала двигаться на электромоторах ещё три часа, затем легла на грунт в заливе Слайго. Целый день мотористы, перепачканные маслом и соляркой, трудились при дефиците воздуха с фанатичным упорством. Нашими постоянными спутниками были разрывы глубинных бомб за западным горизонтом и шум «громыхалок». Через час после полуночи оба дизеля были наконец отремонтированы и «У-953» оторвалась от грунта.

Тяжёлый грохот взрывов бомбовых кассет преследовал нас во время движения вдоль скалистого побережья. Рано утром открылся маяк острова Аран, сверкавший под солнцем. С наступлением ночи я взял пеленги от острова Тори, скалы которого высились над океаном, как белоснежные соборы. Ночью «У-953» вошла в Северный пролив. Была заметна бурная деятельность англичан вдоль всей двухсотметровой береговой линии. Мы осторожно продвигались на глубине «шнеркеля» от маяка к маяку и к рассвету добрались до острова Инищтрахалл. В 06.00 наша подлодка наконец прибыла в район охоты. Она легла в засаду на скалистое дно Северного пролива, сберегая силы для атак.

Грохот взрывов на западе не прекращался. «Томми» сбрасывали кассеты глубинных бомб, словно это были малоценные каменные глыбы. Интенсивность бомбардировок снова навела меня на подозрение, что англичане были проинформированы о нашем походе и сосредоточили здесь свои силы, чтобы разделаться со мной и моими партнёрами. Однажды поздним вечером в двух милях от нас прошёл эсминец, направлявшийся в бухту Лондондерри. Ближе к полночи мы продвинулись на глубине «шнеркеля» на восток, проникая все дальше в глубь пролива, где конвои были вынуждены следовать в стеснённых условиях. Мы крейсировали в узких проходах три часа, совершая осторожные манёвры, прислушиваясь и прощупывая окружающую обстановку. Затем снова легли на дно в 13 милях к востоку от Иништрахалла. Казалось, здесь, было идеальное место, чтобы затаиться и нанести удар из засады. Постоянный глухой рокот взрывов, доносившийся под водой с запада, и слабый шум от винтов быстро двигавшихся эсминцев свидетельствовали о мощных бомбардировках, производившихся на открытом морском пространстве. Но ни один из британских капитанов не подумал о прибрежных теснинах. Они могли бы легко расправиться с нами в пространстве между берегом и ближайшими минными полями.