Герой по принуждению. Трилогия (СИ) - Александр Абердин

Узиил был сантиметров на тридцать выше ростом, чем Мальчик и мне со всем снаряжением пришлось воспользоваться услугами Бирича, чтобы влезть к нему на холку. Магический крылатый конь поднял свои огромные крылья почти вертикально, чтобы мне было поудобнее сесть в высокое седло, по конструкции гораздо больше напоминающее кресло пилота какого‑нибудь боевого реактивного истребителя, чем на простое кавалерийское седло.

У этой сложной и замысловатой конструкции, изготовленной из дерева и металла, имелась высокая спинка, подлокотники и даже подножки. Седло крепилось не на конской спине, почти полностью занятой гребнем магических крыльев, а прямо на холке пегаса прочными, широкими ремнями толстой, выкрашенной в белый цвет кожи.

Бирич взобрался на плечи Осляби и тщательно пристегнул ремнями мои ноги к подножкам, от которых к голове Узиила шли дополнительные поводья. Прежде, чем пристегнуться ремнями к креслу, я, привстав на подножках, низко наклонился к самой голове скакуна‑летуна и шепнул ему на ухо:

‑ Узи, хороший мой, я твой друг. Мы скоро доберемся до Синего замка и я освобожу всех, кто носит на своей голове такие же короны, какая была на твоей голове. Потерпи немного дружок, мне нужно хорошенько для этого подготовиться.

Ослябя, Бирич и Уриэль смотрели на меня с изумлением, видимо не совсем понимая того, как это можно разговаривать с конем, пускай и магическим, но я то знал наверняка, что у этих красавцев котелок варит ничуть не хуже, чем у них самих и потому совершенно не стеснялся, когда, например, читал Мальчику стихи и даже рассказывал анекдоты Зазеркалья. Узиил повернул ко мне голову и заржал тихонько и удивленно и я, кивая головой, подтвердил уже сказанное:

‑ Да, да, дружище, так оно и будет, клянусь тебе! Видно, один из трех слуг мага и есть твой хозяин, Узиил?

Крылатый конь, уже к полному изумлению моих друзей, несколько раз кивнул головой и я стал пристегиваться к креслу широким страховочным ремнем. Ослябя стал объяснять мне:

‑ Михалыч, смотри сюды. Опускаешь носок вниз, коник твой начнет спускаться. Потянешь тонкие поводья на себя, станет подымать тебя к небу, а широкими поводьями будешь поворачивать коника, да, не тяни поводья на себя, а коли хочешь чтобы он летел шибче, шенкелями командуй. Ну, а коли захочешь лететь чудок помедленнее, то потяни на себя все поводья разом, но не резко, а мягонько.

Кивнув Ослябе, что все понял, я вообще бросил поводья, крепко взялся за узкие подлокотники пилотского кресла и, мягко тронув бока крылатого скакуна блестящими шпорами с шариками на конце, громко и восторженно крикнул ему:

‑ Вверх, Узи, скорее вверх, мой хороший!

Пегас резко присел на задние ноги и когда он оттолкнулся от земли, я, наконец‑то понял, зачем на этом седле нужна была спинка. Вместе с этим он сделал крыльями такой взмах, что Ослябю и Бирича свалило на землю. Взлет был больше похож на испытания катапульты, нежели на что‑либо другое и одним махом мой крылатый конь поднял меня на добрую сотню метров вверх, так что ангелу Уриэлю‑младшему пришлось сделать несколько энергичных взмахов крыльями, чтобы догнать нас.

Магический конь делал крыльями не очень частые, но мощные взмахи. Буквально за пару минут мы поднялись на высоту шести‑семи километров и я, одев очки, взял в руки поводья, перевел полет в горизонтальную плоскость и направил Узиила в сторону Серебряной степи. Это был мой первый полет в жизни, если не считать того, что я летал на самолетах и даже однажды спрыгнул на спор с моста.

Пегас развивал скорость не меньше полутора сотен километров в час и эта скорость, похоже, не была пределом для него, но не зная того, с какой скоростью летают ангелы, я решил не устраивать гонок в поднебесье. На этой высоте температура воздуха была градусов пять тепла, не выше и потому не только теплый пуховик, но и перчатки мне не показались лишними. Без хорошей экипировки в воздухе точно делать было нечего.

Уриэль без каких‑либо особых усилий летел параллельным курсом и у меня появилась возможность хорошенько рассмотреть полет ангела. Ноги его были сведены вместе и слегка согнуты в коленях и чтобы не напрягать их понапрасну у ангела был привязан к поясу прочный ремешок с деревяшкой на конце, на которую он и поставил ноги. Руки Уриэля покоились на стволе и прикладе автомата и вся его поза выражала спокойную уверенность, а крылья делали ровные, сильные и не очень частые взмахи.

Почувствовав, что я за ним наблюдаю, Уриэль повернул ко мне свое красивое лицо с развевающимся из под меховой шапочки золотом волос и, улыбнувшись, сцепив большой и указательный палец и растопырив остальные, жестом показал мне, что у него все о'кей. Губы ангелы были плотно сжаты, да, и я сам был далек от мысли о том, чтобы разговаривать на такой скорости. Узиил летел без малейших усилий, гордо подняв голову прижав ноги к брюху, где у него на сложно устроенной сбруе имелись приспособления из кожаных ремней, совершенно аналогичные ремешку с деревяшкой, у Уриэля. Как и ангел, мой магический крылатый конь, делал примерно три взмаха в минуту.

Под нами медленно проплывали знакомые пейзажи, Драконов лес с его гигантскими секвойями и огромной стеной плато, Красный холм, на котором горели костры, разведенные кентаврами. Сами кентавры казались с этой высоты крохотными козявками. Уриэль видя, что я пытаюсь рассмотреть чем занимаются кентавры, сделал быстрый и ловкий маневр и передал мне бинокль, жестом показав, чтобы я повесил его себе на шею. Глядя на кентавров в бинокль, я увидел, что они устроили себе веселый праздник и проводили что‑то вроде спортивных состязаний.

Вскоре мы пролетели над Серебряной степью, на светлом лике которой еще были видны черные проплешины от пожарищ, устроенных Уриэлем и воронки от взрывов магических гранат. Вины моей или ангела в том не было никакой, но все равно я чувствовал себя как‑то неловко. За Серебряной степью, лежала степь Алая, которая называлась так из‑за множества цветущих маков и я легонько потянул на себя поводья, так как увидел впереди большой табун кентавров. Легонько наклонив носки сапог вперед, я велел Узиилу спуститься пониже, чтобы рассмотреть это скопище конелюдей.

Кентавры Алой степи устроили возле слияния трех рек нечто вроде своей столицы. Степь в этом месте была вытоптана множеством копыт и на довольно большом пространстве было разбросано несколько тысяч круглых, кожаных кибиток и даже ярких, разноцветных шатров. Кружа над этим городом, устроенным степными кочевниками, я видел сверху, как на кострах готовилась пища, как кентавры, выстроившись длинной цепочкой вдоль берега, промывали песок в поисках золота, как резвилась их молодежь. Уриэль, подлетев поближе, громко крикнул мне: