Апокрифы Другого мира: тулку на испытательном сроке (СИ) - Шелудяков Вадим

Блин, не хочешь, чтоб мебель драли когтями — не заводи кота! Какие ко мне теперь претензии?! Правда, эскалировать конфликт совершенно не хочется. Да и не в моих это интересах. Я всё ещё надеюсь уговорить её не проводить ритуал. И пусть шанс на успех у него меньше тысячной доли процента, но она об этом не знает. И если проведёт, то это будет самая натуральная подлость с её стороны. Потому я начинаю максимально примирительно:

— Я и не буду отрицать, что это был отряд, посланный мне на выручку…

— Заткнись! Ты что, скотина, сбежать надумал?! Не смей даже мечтать об этом! — завопила матриарх в праведном возмущении. Заткнуть, задать вопрос и снова заткнуть, это же так логично…

— Повелительница… — начинаю я, но она меня грубо обрывает:

— Я сказала: заткнись!

И уже обращаясь к стражницам:

— На алтарь его! И приковать.

Стражницы совершенно неделикатно взяли меня под руки, но я даже не стал сопротивляться. Спокойно подошёл к алтарю, спокойно на него лёг и позволил проделать над своими руками и ногами все манипуляции. Теперь я растянут в позе морской звезды и ничем не могу помешать творить с моим телом, что вздумается. Если ритуал всё же сработает, то искин немедленно даст команду на моё уничтожение без вселения в клон. Но поскольку шансы на это — ничтожные, пока не дёргаюсь.

Когда я оказался зафиксирован за руки и за ноги на алтаре, Повелительница заметно успокоилась и приступила к подготовке. По её команде одна из стражниц принесла небольшой треножек, на который другая помощница поставила поднос с большой и маленькой золотыми чашами и пятью разноцветными баночками. Я как-то отстранённо наблюдал за происходящим, понимая, что сейчас она безвозвратно убьёт моё хорошее отношение к себе. Но предпринять уже ничего не пытался. То, что в данный момент успех ей не светит, ничего не меняет. Она свой выбор сделала. Сама, без принуждения и влияния какой бы то ни было непреодолимой силы.

А действие неспешно шло своим чередом в строгом соответствии с требованиями ритуала. Вот она аккуратно отмерила жидкостей из всех пяти цветных склянок в большую золотую чашу, капнула туда своей крови, резанув каменным ножом по руке. Потом золотой лопаточкой тщательно перемешала получившийся "коктейль". Затем начала формировать над чашей одно за другим пять плетений, которые окутывали чашу разноцветными сияниями и втягивались в получающуюся магическую субстанцию. Закончив с приготовлениями, она подошла ко мне и не сказав ни единого слова резанула кинжалом по мой левой руке. Кровь потекла в подставленную маленькую золотую чашу. Набрав необходимое количество, она сформировала над порезом очередное плетение и рана мгновенно затянулась.

К своему удивлению, я почувствовал какое-то странное движение, будто между мной и чашей возникла натянутая нить, которая сразу же лопнула. Я мысленно усмехнулся, похоже сработало плетение, обрезающее магическую связь биоматериала с тем, у кого он был взят без разрешения. Однако ничего не заметившая Повелительница спокойно и уверено закончила смешивать все ингредиенты и взяв чашу в левую руку, а в правую — что-то, напоминающее классическую перьевую ручку, состоящую только из металлического пера и держателя, подошла ко мне. По её кивку одна из стражниц распахнула мою рубаху, обнажая грудь.

Мне стало откровенно противно и я отвернулся, чтобы больше не видеть лицо, на которое ещё недавно готов был любоваться часами. Она, видимо по-своему поняв мою реакцию, на удивление ласково сказала:

— Не бойся. Всё закончится очень быстро и больно совсем не будет.

— Где ты могла сделать больно, там уже и так сделала, — ответил я не глядя на неё. — Делай, что делаешь. И давай быстрее закончим со всем этим.

— Это необходимо, — тихо проговорила она и начала наносить мне на грудь рисунок получившимся составом. Ритуальный писчий инструмент слегка царапал кожу, но вся процедура действительно была скорее неприятной, чем болезненной. Гораздо противнее было на душе. Ведь фактически она сейчас пыталась превратить меня не просто в раба, а в раба, у которого отняли даже свободу думать. Это было бы страшнее смерти. Я всё же до последнего надеялся, что она не пойдёт на это или хотя бы сначала попробует поговорить и договориться. Сейчас синим пламенем в моей душе выгорало всё хорошее отношение к ней, выросшее за почти два года нашего сновиденного романа.

Все манипуляции заняли не больше десяти минут. Когда она закончила и вернула ритуальные предметы на треножик, то снова подошла ко мне и потрепала мои волосы, словно гладила собаку. И без всякой неприязни или раздражения произнесла:

— Ну вот и всё, а ты боялся. За ночь печать стабилизируется и завтра я сниму с тебя ошейник.

Подождав некоторое время, но так и не дождавшись никакой реакции, она велела стражницам отвести меня в мои комнаты. Похоже до завтра можно передохнуть. Напоследок.

***

Оставшийся день до вечера и весь последующий меня никто не трогал, если не считать слуги, исправно накрывавшего на стол в строго определённые моменты времени. Я совместно с искином-супермозгом всё это время искал вариант вскрыть ошейник, но все попытки оказались бесплодными. Эта примитивная на вид полоска металла оказалась одним из самых сложных артефактов, который доводилось встречать в этом мире. По навороченности и запутанности плетений она почти приближалась к тому, что использовали при создании Каваяшки. Но одно дело семитонный монстр с разумом, и совсем другое дело — какая-то железка. Супермозгу удалось через своих астральных информаторов раскопать, как в своё время избавился от ошейника "тёмный властилин". Он затерялся на пару суток в забое и тупо его перепилил кожаным ремешком, посыпая место пиления кварцевым песком. За двое суток управился. Но это совершенно не мой случай, с таким ошейником, что был на нём, я бы в считанные минуты разобрался. То, что в разговоре с Аллином он напустил туману по поводу возможностей аурной магии, было не более, чем рекламным трюком. Её он использовал для побега уже сняв ошейник. Ведь явно не соврал, просто слегка сместил акценты!

Когда стало ясно, что скоро стоит ждать визита Арессы, я свернул свои изыскания и устроился в позе медитации ждать, что же будет дальше.

В этот раз Аресса зашла спокойно, даже как-то расслабленно.

— Здравствуй Шелд! — ласковым голосом обратилась она ко мне.

— Здравствуйте, Повелительница! — совершенно безэмоционально ответил я.

Она удивлённо вскинулась, явно ожидая какую-то другую реакцию. Видимо после активации печати поведение должно было стать совершенно иным, о чём я, естественно знать не мог.

— Подойди! — резко скомандовала она, разом напрягшись и утратив всё своё спокойствие.

Неторопливо встаю и подхожу к ней. Мне даже интересно, что сейчас же она хочет увидеть и что предпримет дальше.

— Сними рубаху!

Стягиваю с себя розовое безобразие. На, любуйся. Она расширенными от удивления глазами смотрит мне на грудь. Потом поднимает на меня глаза:

— Как ты это сделал?! — её всю аж трясёт. Интересно, она сейчас не догонит свой инсульт? Нервишки, оказывается, у неё совсем ни к чёрту. С чего бы то вдруг?

Опускаю взгляд на свою грудь: а печати-то и в самом деле нету. И что характерно, я тут совсем ни при чём.

— Не знаю, — отвечаю совершенно искренне, — сама исчезла.

Правда окончание фразы я говорил уже спине, сама Повелительница со скоростью болида вылетела из моих апартаментов, опять хлопнув дверью.

-----

[1] товарищ Саахов, персонаж Владимира Этуша в фильме "Кавказская пленница". ГГ имеет ввиду кадр, когда Саахов выходит и говорит фразу "Слушай, обидно, клянусь, обидно, ну! Ничего не сделал, да? Только вошёл!"

Глава 46. О том, что облом животворящий делает

Год 412 от воцарения династии Алантаров. Вторая половина июня

Место действия: Драфур, столица Драуры

Вот и поговорили. Вроде я уже похоронил своё отношение к ней, чего же мне опять так погано? Интересно, что она теперь предпримет? Почему бы ей просто не потребовать с меня что-нибудь в качестве выкупа и отпустить на все четыре стороны? Почему обязательно надо доводить дело до крайностей?