Тайные знаки - Александра Сашнева

— А-а-а… черт! — Марго подпрыгнула на сидении. — Но откуда же? Я что-то похожее прочитала в газете в самый первый день! Как только приехала! Я стояла во дворе у Жака, и ветер принес газету, газета прилипла к моей ноге, я подняла ее и прочитала эту заметку. Она была подписана… А… — Марго осеклась. — Ну и что? А вам зачем?

— Как зачем? — удивился Андрэ. — Это же дурь! И к тому же — технология! Во-первых, можно технологию в «Голем» пихнуть и получить маней на маленький остров, а во-вторых, это же можно продавать… ну, скажем, В Голландию, в Штаты или… обратно в Россию!

Марго от такого хода мысли оторопела совершенно. И голова у нее пошла кругом не хуже, чем от «аненэрбе».

— Ну и что это была за газета? — озаботился Андрэ. — Не припомнишь?

— Нет, — помотала головой Марго, не желая сдавать Лео. По крайней мере, на халяву. — Слушай, А сестра Поля… Как она выглядела?

— Нормально, а что? Как обычно. А что?

— Нет Ничего. Так.

— Да, там тебя еще какой-то хлыщ спрашивал. Иностранец какой-то. Ты так известно? На весь мир?

— Иностранец? — удивилась Марго. — Какой иностранец.

И ее шугануло страхом. Питерские хвосты?

— Ну откуда ж мне знать? Какой-то симпатичный засранец передал Аурелии для тебя записку с телефоном. Спроси у Поля. Он, наверное, в курсе… Он тебе, кстати, цветочки купил, а ты… не пришла. А?

— Заткнись, — лениво ругнулась Марго и отвернулась к окну. Так вот значит, что! Вот, что за картинки! А Лео-то! Лео-то хорош! Откуда ж он-то узнал о наркоте? Он что, ясновидящий?

Андрэ остановился у неплохой вполне харчевни и, весело напевая модную темку, толкнул Марго в плечто:

— Ну что загрузилась? Да выбрось ты из головы все дерьмо! Марго. Тебе не надо думать о чужих задницах. Думай о своей! Это будет твой вклад в мировой прогресс.

Но Марго уже была мрачнее тучи. Известие о каком-то человеке из Питера напрягло ее не меньше, чем знание Лео о русской наркоте. Она никак не могла понять, каким образом она втянута в эту историю, но чувствовала. Как-то втянута.

— Знаешь, Андрэ, — сказала она. — Ты только не сердись, но я… я не готова сегодня обмывать. Я очень устала и… меня кое-что беспокоит. Я должна… в общем, извини. Бытовые проблемы.

— Да!? — Андрэ расстроился ровно на пять секунд. — Дело твое. Но ты не пропадай. Кстати! — он полез в карман и протянул Марго визитку. — Тут есть моя мобила, если что — звони… Мне бы… В общем, я буду тебе признателен… ну ты понимаешь? — Андрэ выразительно пошуршал пальцами. — Если ты меня сведешь напрямую с Валерием. Жак тертый калач, я боюсь, что мне его не развести на нежную дружбу.

— Хорошо, — пообещала Марго скорее, чтобы закрыть тему, сунула визитку в карман и поспешила к видневшейся на перекрестке станции метро.

На метро денег еще было. В кармане было два ключа — от Парижа, и от квартиры Поля.

Но как скоро Марго ехала к Полю, так скоро она начинала тосковать. Ведь придется же терпеть занудство Брата. К тому же в вагоне ее укачало и, расслабившись, она поняла, что если уж ей дали ключ от Парижа, то никакие хвосты из Питера ей не смогут повредить. С этими хвостами случиться что-то и они отвалятся сами.

Неплохо было бы, если бы это был Чижик, но… так не бывает. Так не бывает. Так не бывает. Так не бывает. Так не бывает. Так не бывает…

Марго вышла на первой попавшейся станции, кажется это оказалась Ги Моке, и поплелась по городу пешком. Честно сказать, она догадывалась, куда идет. Ее неудержимо и вполне сознательно тянуло к каштану на кладбище. Было там что-то правильное около этого каштана. Там мир сам собой становился добрее и понятнее.

И правда — будто над местом упокоя был волшебный купол — по мере приближения Марго все больше воодушевлялась на новые подвиги. Теперь она точно знала, почему не поехала куролесить с Андрэ. Ей надо все обдумать, по возможности, полазить по Сети и поискать что-нибудь обо все этом, что происходит, но не дает ответа.

Марго смело толкнула калитку и вошла. Петли за спиной тихонько скрипнули, по макушкам цветов пробежал теплый ветер. Рыжая кошка, увидев Марго издали, побежала ей навстречу и, сказав «мау», потерлась о ноги.

Марго тоже погладила рыжую мурчу по нежной шерстке.

Кошка последовала за Марго до самого каштана. Марго заглянула в склеп — там ничего не изменилось. Мадонна так же весело несла младенца на растерзание людям. Надо же, какой нарядной может быть смерть! И Марго как-то подумалось, что ведь в сущности мама была права, когда говорила, глядя на репродукцию Сикстинской Мадонны, висевшей у бабушки в шкафу за стеклом, что каждая мать — Мадонна и каждая мать отдает своего ребенка на растерзание. И никуда от этого не деться! Марго тогда была мала и потому не понимала, почему Верка так часто ругается с матерью и полчему на это высказывание на мать шипят обе — и Верка, и бабушка. А теперь она поняла. И ту, и другую. И мать тоже поняла.

Верка уже собиралась и сама заводить детей, и ей не нравилась идея приносить их в жертву человечеству даже в виде метафоры. Бабушка нарожала их достаточно и пряталась от жестокой реальности за смешками, бытовыми хлопотами, сюсюканьем с внуками и непреклонной волевой веселостью. Бабушка считала, что порядок заведен не ей, а потому нечего париться — можешь, получи сколько-нибудь удовольствия, пока жив. А дерьмо? Оно случается.

Мать же была не так легкомысленна, как ее собственная старшая дочь и бабушка. Мать всегда принимала взвешенные решения, и даже если они самой ей не нравились и не доставляли удовольствия — это ничего не значило. С отцом Верки мать разошлась по идеологическим мотивам, когда нашла у того фривольную фотографию. Мать заявила, что тот — развратник и испортит детей. И разошлась. Это, конечно, Лиза Кошкина узнала уже позже, когда ей самой начало прилетать от матери за недостойные взгляды. Отец же Лизы и ее братьев близнецов был выбран евгенически, высчитан и взят в мужья волевым решением. Впрочем, об этом решении кроме матери и Лизы никто не знал. Все были уверенны, что отец был благодетелем, взяв за себя бабу с чужим ребенком. То, что ребенок отсался с бабушкой как-то опускалось и не представляла в глазах семьи никакого значения.

Вот такая была мать у Марго. Она и Верку прокляла, когда Верка — едва открыли Совок — упорхнула с заезжим принцем в заграницы. Но и Верка была упряма не меньше матери. Верка перестала быть для семьи Кошкиных одним махом. Отрезала и забыла.

Марго со вздохом отвернулась от стеклянной мадонны.

Погладила рукой нагретый, чуть облупившийся металл, потрогала рукой жилку ржавчины на решетке. Детали. Мелкие детали успокаивают мозг. Когда смотришь в небо — кажется упадешь, а когда копаешься в мелочах, начинает казаться, что Земля не шар, а яйцо, в котором ты спрятан о любых невзгод, кроме известных земных. Могут тебе, конечно, встретиться гадкие люди. Убить тебя, ограбить, изнасиловать. Но это все понятно и как-то даже обычно. Все это люди делают от страха упасть в небо.

Дверца тихоньки скрипнула, а кошка, заняв место на пригорке, сказала требовательно:

«Мр-р-ри-у!» — Иду-иду! — отозвалась Марго и, сделав несколько шагов упала на теплый, сухой войлок прошлогодней травы. Земля тут была красныя и каменистая, и трава росла жесткая, но это не мешало почему-то лежать на спине и смотреть в небо на пробегающие облака.

А кошка улеглась на разбитую руку Марго и заурчала. И руке было приятно это живое кошачье тепло.

Вокруг каштана роились золотые корпускулы, будто совсем малюсенькие эльфы или ангелочки, и они ворожили Марго, завораживали, касаясь ее ресниц, танцуя перед зрачками и уводя взгляд далеко далеко за пределы неба. И Марго опять забыла, зачем пришла и о чем хотела подумать, но возможно, это и было правильно. Она смотрела на роящиеся золотистые вспышки и расстворялась в небесном огне.

Конечно, частички эти существуют, но только как они выглядят на самом деле, никто не знает. И не может знать — понятие видеть весьма относительно. Если бы люди видели в радиодиапазоне, то они выдели бы все по-другому. Никто не знает, как все на самом деле. И то, что называется массой, можно равно считать скоростью или цветом, если хорошенько пораскинуть мозгами. А так же можно описать ядерную реакцию в понятиях китайской эненргии ци. Так и с этими корпускулами — видны не сами частички, а результат их воздействия на приемник — мозг. Подобно тому, как слово «собака» не является собакой, а только обозначает ее.

Марго оглянулась и увидела, что прямо к ней направляется сторожиха, и глаза ее сияют, точно внутри ее головы горела бы лампочка. Коша напряглась, но решила сегодня не убегать от чудной женщины — та пугала ее, но и влекла, как первый половой акт и пугает и влечет девственницу.

— Иногда тут особенно тихо, — сказала старуха, остановившись рядом. — И покойно.