Расология - Владимир Авдеев

Наше обращение к фундаментальному сочинению «Расовая дифференциация человечества» (М., 1990) отечественных корифеев дерматоглифики Г. Л. Хить и Н. А. Долиновой вновь иллюстрирует торжество принципов классической расовой теории. Судите сами. У большинства европеоидов индекс Th колеблется в пределах 8–9. Именно этот факт как нельзя лучше объясняет то, что многовековые войны в Европе почти совершенно не изменили в ней этногеографическую ситуацию. У тюркских и монгольских народов величина этого индекса уже существенно выше, что и находит свое историческое подтверждение в набегах половцев, хазар и печенегов на Русь, а также в распространении монголо-татарского ига и в агрессивной политике турецкой Османской империи.

Первоначальное победное шествие ислама в VII и VIII веках не вызывает никакого удивления, ибо у арабов-кочевников индекс Th — один из самых высоких в мире (20–21). Современные евреи Израиля никак не могут решить проблему арабского терроризма в силу того, что у них индекс Th равен 12,5.

Зато у евреев-ашкенази, выходцев из России, он составляет 21,5, а это в свою очередь объясняет причины большевистского изуверства во время гражданской войны, так как многие комиссары были евреями-ашкенази.

Но самыми агрессивными в мире по этому параметру дерматоглифики являются женщины из Урус-Мартановского района Чечни, участвовавшие в качестве террористок-смертниц на территории России во время многочисленных бандитских акций. Характерно, что само название Урус-Мартан, в переводе с чеченского, дословно означает «мертвая русская голова». Не очень отстают от чеченских женщин по характеристике наследственной агрессивности чеченские, дагестанские и азербайджанские мужчины, что подтверждается сводками криминальной статистики Министерства внутренних дел.

Абхазцы (5–7) менее агрессивны, чем грузины (10), а армяне (9) менее, чем азербайджанцы (12–14) и турки (12–16): эти аспекты криминальной дерматоглифики легко находят свое подтверждение в этно-территориальных конфликтах на Кавказе на протяжении всей истории.

Тихие и безобидные европеоидные айны (4) к началу ХХ века уже полностью были ассимилированы японцами (10). Китайцы (8-12) вполне закономерно оккупировали Тибет, коренное население которого имеет индекс Th, в пределах (3–6).

Сегодня представляется возможным объяснить всю мировую историю на основе интерпретации параметров отпечатков пальцев и ладоней народов, ее творящих.

Такие науки, как конфликтология и агрессология должны получить принципиально новое биологическое обоснование, а социология и политология старого классического образца должны претерпеть существенную ревизию. И данная перспектива тем более заманчива, потому что признаки дерматоглифики являются полностью наследственно детерминированными и не зависящими от влияний среды. Речь может идти о глобальной и системной реконструкции мировой истории на биологической основе.

Новейшие открытия в области генетики уточнили и скорректировали картину происхождения агрессии. Так, современный голландский ученый Хан Г. Брюннер в 1978 году выделил «ген агрессивности»-моноаминооксидазу (МАО), причем его исследования подтвердили концепцию связи хромосомной патологии с низким уровнем интеллекта. Люди с недостаточным содержанием моноаминооксидазы больше подвержены вспышкам беспричинного гнева и имеют коэффициент интеллекта ниже среднего. Наследственный недостаток ума компенсируется у них агрессивностью, и это правило справедливо не только для отдельных индивидов, но для целых этносов и рас. Менее культурные народы, попадая в социальную среду более творчески одаренных, вымещают на последних свой комплекс неполноценности через агрессивное поведение, что находит красноречивое отражение в данных открытой криминальной статистики.

Известный американский политик Патрик Дж. Бьюкенен в нашумевшей книге «Смерть Запада» (М., 2003) приводит ошеломляющие данные Министерства юстиции США. Так, в 1987 году белые преступники, совершившие тяжкие преступления, выбирали своими жертвами чернокожих лишь в 3 процентах случаев, тогда как последние совершили против белых не менее пятидесяти процентов общего числа тяжких преступлений.

В случае изнасилований белые преступники ни разу (из восьмидесяти трех тысяч случаев) не покушались на черных женщин, тогда как изнасилования черными белых составляют 28 процентов общего количества изнасилований.

При грабеже лишь 2 процента составляют ограбления черных, совершенные белыми, — против 73 процентов грабежей белых, совершенных черными.

Черные совершили в 1994 году 90 процентов межрасовых преступлений. Поскольку черные составляют 12 процентов населения США, отсюда следует, что вероятность совершения ими межрасовых преступлений в пятьдесят раз выше, чем для белых. Для черных вероятность совершениями группового изнасилования или группового нападения в 100–250 раз выше, чем для белых. Даже в категории «преступлений ненависти», куда относится менее одного процента межрасовых преступлений, вероятность того, что черный окажется преступником, а не жертвой, вдвое выше, чем для белого.

Некоторые политически ангажированные ученые пытаются объяснить эту криминогенную предрасположенность черной расы некими внешними социальными и даже экологическими причинами, сами того не понимая, сколь нелепа и смешна их аргументация. Американский биополитик Роберт Мастерс попытался объяснить агрессивность негров в США повышенной концентрацией свинца и других металлов в их жилищах (свинцовые белила, трубы и т. д.), а также действием алкоголя и соединений фтора, применяемых для обеззараживания воды.

Именно эти факты как нельзя лучше указывают на то, что у негроидной расы нервная система устроена иначе, чем у белой, ведь европеоиды, вдыхающие испарения свинцовых соединений и пьющие ту же воду и спиртные напитки не поддаются вспышкам беспричинной агрессии, как это наблюдается среди чернокожих.

Рост этносепаратизма и обыкновенного этнического бандитизма на территории России и бывших советских республик имеет ту же природу наследственной несовместимости различных расовых групп.

Кровожадность и изуверство чеченских боевиков, снимающих на видеокамеры пытки пленных, не могут иметь никакого социокультурного объяснения, ибо здесь мы имеем дело с биологическим фактом агрессии ради агрессии.

7. Биохимия идеологии

Отечественный ученый В. А. Олескин в своей фундаментальной монографии «Биополитика» (М., 2001) подчеркивает: «В современной России объективно возрастает значение биополитики. В частности, в ее орбиту входит изучение социальной агрессивности, распространенность которой на всех уровнях российского социума (от скандалов в Государственной Думе до действий боевиков) осложняет — наряду с прочими «мешающими факторами» — всякое позитивное развитие России на стыке веков. Президентские выборы в России — еще более благодатная почва для биополитиков, чем аналогичное явление на Западе, ибо в России биополитические закономерности выступают в менее прикрытой форме».

В свою очередь американский исследователь Томас Торсон в книге с одноименным названием «Биополитика» (1970) утверждал, что эволюционная биология должна послужить основой политической теории. Его соотечественник Питер Корнинг в книге «Теория прогрессивной эволюции» (1983) писал: «Политика возникает в ходе эволюции человека значительно раньше появления специализированных институтов управления. Я даже готов утверждать, что политическое поведение было важной предпосылкой и катализатором эволюции языка и расцвета культуры. Политика была неотъемлемой частью прогрессивной эволюции человеческого общества, она даже не являлась уникально-человеческим явлением».

Таким образом, речь идет о сознательном биологизировании причин политического, а равно и любого другого социокультурного поведения. Конкретные политические идеи есть порождение конкретных же типов мозга. Именно поэтому В. А. Олескин констатирует: «Изучение нервной системы имеет биополитическое значение, так как она выступает как важнейший соматический фактор политического поведения. Влияние генетических факторов на поведение не может быть исследовано без понимания нейрофизиологических механизмов поведения, на которые воздействуют генетические факторы».

Следовательно, пропаганда политических идей всегда связана с нейрофизиологическим функционированием нервной системы тех людей, на которых она рассчитана. Любая идеология влечет за собой изменение баланса химических микроэлементов в нервной системе.

Нейротрансмиттеры или нейромедиаторы — это химические коммуникативные агенты (сигнальные вещества), служащие для передачи информации от нейрона к нейрону. Открытия в области функционирования нейротрансмиттеров, сделанные за последнее время, позволили буквально разобрать в деталях нейрохимию любой идеологии.