Наваждение - Пола Вольски

Однажды знойной летней ночью Элистэ сидела в спальне, обмахиваясь веером и наблюдая за тем, как Кэрт зашивает драгоценности в складки нижних юбок и рубашек. С открытой дверью и окном дышать было бы легче, но Элистэ распорядилась ничего не открывать, чтобы обезопасить их от неожиданного вторжения слуг, которые могли увидеть то, чего им видеть не полагалось, и более того – рассказать об этом своей госпоже. Хоть Элистэ и действовала с полной убежденностью в собственной правоте, сносить презрение бабушки ей вовсе не хотелось. Занавески на окне были задернуты, чтобы воспрепятствовать обзору извне, и останутся так до конца работы. Подстегиваемая неудобствами, Кэрт работала быстро, делая крупные стежки, наметывала, подшивала кромку. Желая ускорить дело, Элистэ тоже взяла банкноту в сто рекко, полученную в подарок ко дню рождения, и собственными руками зашила сложенную бумажку в прореху на подкладке маленького красного ошейника Принца во Пуха.

Венок, зеркальце, тиару бабушки Берриссы и еще кое-какие ценные вещи нужно было спрятать отдельно, но Элистэ уже все продумала.

– Выбрось отсюда письма, – распорядилась она, указывая на деревянную шкатулку. – И уложи оставшееся.

Кэрт выполнила приказание с обычным проворством. Последней уложенной вещицей был фарфоровый венок, бережно завернутый во множество слоев ткани.

– Ну, вот и все. – Кэрт закрыла шкатулку и защелкнула замок. – А теперь что, госпожа?

– А теперь – в сад. Тихо-тихо. Ты неси шкатулку. И вот это. – Элистэ вручила горничной похищенную в саду лопату.

– Зарытый клад, госпожа? – Круглые глазки Кэрт засверкали. – Как у пиратов?

– Вот именно.

– Вы будете капитан, а я матрос, который роет яму?

– Если тебе угодно.

– Капитан обычно убивает этого матроса из пистолета, – подсказала Кэрт. – Вышибает ему мозги, чтобы тот не проболтался.

– Слишком много шума. Выстрел переполошит всю округу. Так что, думаю, пока ты в безопасности.

– Спасибо, госпожа.

– Ну, а теперь – за мной.

На пороге спальни Элистэ остановилась, чтобы прислушаться, затем осторожно приоткрыла дверь и высунула голову в коридор, бросив быстрый взгляд по сторонам – совсем как год назад, в ту ночь, когда она украдкой выходила из отцовского дома, чтобы спасти Дрефа сын-Цино. На нее нахлынули воспоминания той ночи – посеребренные лунным светом поля и холмы, фигура похожего на мотылька дяди Кинца, выскочившего из-за камня, удивительное ощущение иллюзорной ликантропии, конюшни в ночном мраке, наконец, уход Дрефа сын-Цино в темноту и охватившее ее чувство необъяснимого отчаяния. Отзвук этого отчаяния она чувствовала до сих пор – но думать об этом сейчас было не время. Элистэ выскользнула в переднюю. Кэрт последовала за ней.

По лестнице девушки сошли без происшествий. Элистэ предполагала тихонько выйти через парадную дверь, обойти дом и очутиться в саду, избежав таким образом встречи с прислугой. Этот план был вполне реальным и осуществимым, если бы не поразительное невезение. Как только они спустились в холл, неожиданно раздался стук в дверь. Какие могли быть гости в десять часов? Однако дверь дрожала под ударами, становившимися все более настойчивыми.

Девушки обменялись встревоженными виноватыми взглядами. Прижимая шкатулку к груди, Кэрт сделала шаг назад, словно обдумывая, не ринуться ли ей наверх. Но было поздно. Дворецкий со своей неуместной исполнительностью уже спешил на стук. Он отодвинул засов, и тут обеими девушками овладело любопытство.

В дверях стоял какой-то человек. Несмотря на влажную жару шерринского лета, его осанистую фигуру скрывал грязно-коричневый плащ. Даже под складками плаща было видно, как его грудь вздымается и опускается от частого дыхания. Лицо пришельца почти полностью скрывала тень от низко надвинутой широкополой шляпы. В одной руке он держал небольшой саквояж.

– Пропустите меня к графине, – потребовал, задыхаясь, посетитель. Его речь носила характерный оттенок Возвышенных, в голосе чувствовалась тревога, и он показался Элистэ знакомым.

– Как о вас доложить, господин? – осведомился дворецкий, бегло и с сомнением осмотрев гостя.

– Не имеет значения. – Человек с опаской оглянулся через плечо.

Дворецкий, составив наконец окончательное мнение о госте, отрезал:

– Мадам нет дома.

– Отведите меня к графине немедленно, слышите? – За его настойчивостью чувствовалось растущее отчаяние. А голос был определенно знакомым.

– Мадам нет дома – повторил дворецкий.

– Наглец, говорю тебе: я должен ее видеть! Я прикажу, чтобы тебя высекли, негодяй!

Эта угроза не возымела никакого действия. Дворецкий скривил рот и начал закрывать двери.

– Впустите этого господина. – Элистэ наконец узнала голос посетителя. Когда она заговорила, мужчины в изумлении воззрились на девушку, только теперь заметив ее присутствие. Она двинулась навстречу гостю.

– Возвышенная дева… – Облегчение его было почти осязаемым.

– Передайте мадам, что в гостиной ее ожидает кавалер, – распорядилась Элистэ, и дворецкий удалился. – Кэрт, ты можешь идти, – сказала она многозначительно, и горничная обрадованно поспешила наверх, унося предательскую шкатулку. Элистэ снова повернулась к гостю: – Ваше превосходительство…

Тот, поспешно обнажив голову, поклонился и вновь выпрямился. Элистэ взглянула в испуганные глаза маркиза во Льё в'Ольяра. Не удивительно, что она не сразу узнала его: белого парика на месте не оказалось, его собственные редкие седеющие волосы прилипли к потному лбу, он был бледен, одежда выглядела не вполне опрятно, а обычное хладнокровие уступило место волнению.

– Возвышенная дева во Дерриваль… Э-а… Значит, вы все еще в Шеррине? Ну да, вы здесь, а где графиня?

– Она, без сомнения, скоро присоединится к нам. Сюда, маркиз. – Элистэ провела его в гостиную, и он сел, стараясь держаться подальше от окон, несмотря на жаркую погоду.

– Не хотите ли чего-нибудь выпить или подкрепиться? – предложила она, с трудом подавляя растущее любопытство. К ее изумлению, маркиз отказался, чего раньше никогда не случалось. И никогда не бывало, чтобы он с таким неприкрытым равнодушием относился к ее присутствию и улыбкам, – теперь он держался как человек, которому не до пустяков. В сущности, он едва ее замечал.

– Графиня! Где графиня? – твердил маркиз.

Элистэ, как могла, успокаивала его, однако он почти игнорировал ее вежливые банальности, нервно барабаня пальцами по ручке кресла. Ее попытки поддерживать беседу были тщетны, и, наконец, к великому облегчению обоих, вошла Цераленн, невозмутимая и собранная, как всегда.

Во Льё в'Ольяр вскочил.