Каменный след - Николай Иванович Леонов

уверен, – проговорил Гуров спокойно. – Предполагаю. Причины? Банальная психология. Когда Лигунова взяла вину в убийстве на себя, Людмила успокоилась. Но на время. Потом стала размышлять: а действительно ли бывшая свекровь выдержит всю следственную процедуру? Допросы, суд, заключение? Не передумает ли? Вдруг решит рассказать, что случилось на самом деле? Всяко лучше, чем сидеть за решеткой за убийство, не ощущая за собой вины. А тут еще я к ней пришел. Копаю, расспрашиваю. Любой на ее месте бы насторожился.

– Ну да… И ты сказал, что Елизавета Ильинична в больнице, чувствует себя паршиво, жить ей, по прогнозам, не так уж долго, – подхватил нить рассуждений Орлов.

– Верно, – согласился Гуров. – А на смертном одре может появиться желание во всем чистосердечно признаться. Облегчить душу, так сказать.

– Полковник, коли ты тут меня своими допущениями мучаешь, скажи, в квартиру Лигуновых влезла тоже Людмила?

Гуров помолчал, собираясь с мыслями, после чего неуверенно выдал:

– Не думаю, что она.

– Что так, коли на нее всех собак вешаешь? – полюбопытствовал генерал-майор.

– У нее была возможность, и не одна, завладеть ключами, – проговорил Гуров спокойно, делая вид, что не замечает иронии. – И вряд ли дамочка овладела навыками неплохого взломщика. Приеду – пробью по базам домушников, может, и попадется кто знакомый. Но не она к Лигуновым проникла.

– Людмила еще дома? – тяжело вздохнул Орлов, по всей видимости, убежденный, пусть не до конца.

– Пока да.

– Как только покажется, сразу сообщай. Отправлю в больницу Крячко, пусть распорядится об усилении охраны. Если твоя теория окажется верной, то задерживайте на месте.

– Если мы усилим охрану, она развернется и уйдет, – возразил Гуров. – Надо ей дать возможность подойти поближе, но в реанимации гостей не принимают.

– Сегодня утром Лигунова вернулась в кардиологическое отделение, – сказал Орлов. – Ей стало значительно лучше.

– Тогда договорись, чтобы Людмилу к ней пропустили без вопросов. А Стас пусть будет неподалеку.

Орлов положил трубку. Он не любил, когда ему указывали, что нужно делать.

Едва Гуров отложил телефон, из подъезда показалась знакомая фигура. Теперь она выглядела иначе, чем час назад. Куда-то делась теплая шаль, спасавшая Людмилу от озноба. Теперь на ней были джинсы и майка с открытыми плечами, а на плече болталась спортивная сумка. Сама Людмила, похоже, уже забыла о плохом самочувствии, шла быстрой походкой в сторону дороги и поглядывала в телефон. Гуров завел мотор и неотрывно следил за женщиной.

К обочине подкатило такси. Людмила села на заднее сиденье. Пока таксист разворачивал машину, Гуров медленно приближался с другой стороны. Обе машины одновременно выехали на проезжую часть. Гуров успешно «сел на хвост».

Как он и предполагал, такси двигалось в сторону больницы. Но на половине пути оно сделало остановку. Пассажирка вышла и направилась в хозяйственный магазинчик, расположенный неподалеку. Сумки при ней не было.

Гуров тут же припарковался рядом с автобусной остановкой. Он не думал о том, что нарушает Правила дорожного движения – следуя за такси, он не заметил ни одного автобуса, едущего в том же направлении. Значит, никому мешать не будет.

Людмила вышла из магазина спустя пять минут, неся в руках пакет с каким-то содержимым. Подошла к такси, нырнула внутрь. Гуров приготовился двигаться за машиной.

Таксист высадил Людмилу напротив главного въезда на территории больницы. Она быстрым шагом пошла к главному корпусу. Именно в нем располагалось кардиологическое отделение.

Бросив машину, Лев Иванович проследовал за ней. Людмила двигалась очень быстро, по-деловому осматривалась, вела себя не как обычный посетитель. Как правило, они выглядят несколько иначе, в отличие от тех, кто здесь работает.

На звонок Стаса он ответил мгновенно.

– Вижу тебя, – доложил тот. – Подними голову, я у окна на третьем этаже.

– Это кардиология? – уточнил Гуров, всматриваясь в окна, залитые солнцем. – Ни черта не видно.

– Третий этаж, – быстро заговорил Стас. – От лестницы сразу направо, там коридор. Я буду возле палаты.

– Она сейчас уже должна быть там, – запыхавшись, ответил Гуров. – Несется как торпеда. Подпусти ее к Лигуновой. Сам будь рядом, но не спускай с нее глаз. Она что-то купила по пути сюда, но я не видел, что именно. Возможно, прихватила орудие убийства. У нее с собой спортивная сумка. Просто будь готов ко всему.

– Понял тебя. Но ее нигде не видно.

– Жди. Вот-вот будет.

Гуров поспешил к входу в главный корпус. Бегом поднялся по ступенькам, сунул охраннику под нос свое удостоверение. Тот с каменным выражением лица уступил дорогу. «И хорошо, и правильно, – думал Гуров, поднимаясь на третий этаж. – Успели. Слава богу, успели».

– Ты еще здесь, Стас?

– На линии.

– Ну что там?

– Никого.

– Не может быть.

– Она могла пойти другой дорогой, – предположил Крячко. – Через второй этаж. А там подняться на грузовом лифте, он в дальнем углу коридора.

– Оставайся на месте, – приказал Гуров, останавливаясь. – В любом случае она не пройдет мимо тебя. Главное, чтобы она ничего не заподозрила. А я проверю другой этаж.

Елизавета Ильинична сидела на краю больничной кровати и смотрела в окно, за которым так близко покачивались под вечерним ветерком усыпанные зеленой листвой ветки осины. Совсем недавно она точно так же сидела у себя дома и смотрела в окно, но на безоблачное бледное небо.

В палату зашел врач. Елизавета Ильинична снова удивилась тому, что такой молодой человек уже берет на себя смелость назначать лечение и ставить диагнозы. На вид ему было не больше тридцати. Почти как внуку Жене.

– С возвращением, – улыбнулся врач, не глядя на Елизавету Ильиничну. Все его внимание занимала ее медицинская карта. – А вы крепкая женщина.

Только теперь он поднял на нее глаза.

– Вы так думаете? – холодно поинтересовалась Елизавета Ильинична.

– Я это вижу, – указал на карту врач. – Как себя