Братство волка - Дэвид Фарланд

Габорн не стал открывать ему глаза на неприглядную истину. Из-за лжи короля Ордина, которую разгласил капитан, уже погибли десятки тысяч людей и должны были погибнуть в грядущих сражениях еще сотни тысяч. Сознавать, что виновен в этом ты — этого не вынести никому.

— Так, значит, не расскажи вы Радж Ахтену, это все равно сделал бы кто-то другой?

— Да, — сказал Темпест.

— Вы не задумывались о том, — спросил Габорн, — что смерть ваша принесла бы куда меньше пользы вашему королю?

— Лучше бы смерть, чем вина, которая теперь лежит на мне, — ответил Темпест, упорно глядя себе под ноги.

— Конечно, — сказал Габорн. — Значит, те, кто предпочел смерть, сделали более легкий выбор, не так ли? Темпест робко поднял голову.

— Милорд, моя жена приехала вместе с детьми сюда, к Гроверману, и привела моего боевого коня. У меня есть лошадь и есть оружие. Я замечательно владею копьем. Пусть я потерял дары, но я прошу позволения поехать с вами на юг.

— Вы доживете только до первой схватки, — заметил Габорн.

— Будь как будет, — прорычал Темпест.

— Мне не нужна ваша смерть, — сказал Габорн, — как расплата за проступок. Мне нужна ваша жизнь. Из тех людей, кто едет сейчас со мной воевать, многие не вернутся. Понадобятся еще воины. Оставайтесь здесь, у Гровермана, с женой и детьми, и защищайте их. А еще я приказываю вам начать обучение молодых. Мне нужна тысяча копьеносцев.

— Тысяча? — переспросил Темнеет.

— Можно и больше, если найдете, — сказал Габорн.

Выполнить такое требование было практически невозможно. Рыцари обычно за всю свою жизнь обучали своему искусству лишь двух-трех оруженосцев.

— Я предупрежу Гровермана, — с тяжелым сердцем продолжал он. — Посвященными будут собаки, я выдам форсибли для всех учеников. Раз вы замечательный копьеносец, будете учить их работать копьем и ухаживать за лошадьми. Кто-то другой возьмет на себя занятия с луком и молотом и уход за доспехами. Отбирайте только самых сильных и смышленых, поскольку времени у вас немного. К весне обучение молодых должно быть завершено. Ибо весной на нас нападут опустошители.

Габорн сам не знал, почему он так решил. Ведь опустошители уже вышли из своих логовищ, правда, все знали, что они не переносят холода Они селились глубоко в горячих областях Подземного Мира и на поверхность земли выходили обычно только летом. Со снегом же снова прятались под землю. И Габорн надеялся, что на зиму глядя далеко они не зайдут.

— Шесть месяцев? — спросил Темнеет. По тону было ясно, что он считает такой срок невозможным, хотя вслух он этого не сказал.

Габорн кивнул.

— Надеюсь, что не меньше.

— Я приступлю прямо сейчас, милорд, — сказал Темнеет. Он выпрямился, отдал честь и зашагал вниз по лестнице.

Габорн со свечой в руке заглянул в дверь. Иом спала. Кровать его не манила; то ли она была слишком мягкой, то ли слишком жесткой, в общем, неудобной. Сомневаясь, что сможет заснуть, он решил пройтись по саду.

«Запах травы полезнее сейчас для меня, чем сон», — подумал он.

И спустился по лестнице, освещая себе путь свечой, к задней двери башни, которая выходила в сад.

При свете звезд там почти ничего не было видно. Габорн с трудом разглядел белую конную статую лорда с копьем в руке. Над головой воина шелестела ива, у ног скакуна в маленьком пруду отражались звезды. Габорн задул свечу.

В саду благоухало лавандой, чабрецом, анисом, базиликом Он не мог сравниться с садом Биннесмана в замке Сильварреста, который сожгли пламяплеты Радж Ахтена, но Габорну тем не менее сразу стало легче. Само пребывание здесь освежало душу.

Он снял башмаки, ступил босыми ногами на остывшую землю. Прикосновение к ней было подобно бальзаму, утешало и дарило силу.

Ему захотелось большего Не успел он понять, что делает, как уже снял доспехи и стащил куртку.

Он чувствовал себя немного неловко, боясь, что кто-нибудь увидит его обнаженным И тут из-за кустов желтых роз неожиданно появился чародей Биннесман

— Я все думал, когда же это произойдет, — сказал он.

— О чем вы говорите? — спросил Габорн.

— Вы теперь — слуга Земли, — ответил Биннесман. — Ее прикосновение необходимо вам так же, как воздух, которым вы дышите.

— Я… не собирался лечь на нее, — сказал Габорн.

— Почему же? — чародей усмехнулся, словно поймал его на лжи. — Разве земля вам неприятна?

Габорн промолчал, не зная, что ответить. Он немного растерялся, хотя чувствовал, что чародей прав. Все тело его жаждало прикосновения земли. Потому-то он и не мог заснуть Сон не помог бы. При такой сильной усталости требовалось что-то большее.

— Она должна быть вам приятна, — сказал Биннесман. — Да укроет тебя Земля Да исцелит тебя Земля. Да сделает тебя Земля своим.

Чародей стукнул по земле посохом, и трава под ногами Габорна расступилась. Обнажилась жирная, черная почва

Габорн нагнулся, потрогал ее.

— Добрая земля, — сказал чародей, — исполненная Силы. Именно поэтому здесь и построен замок. Старый Гередон Сильварреста, придя в эту страну, искал хорошую землю, чтобы строить замки на ней. За один час сна здесь отдохнешь лучше, чем за целую ночь в постели.

— Правда? — спросил Габорн.

— Правда, — ответил Биннесман. — Вы теперь служите земле, и если служите хорошо, она будет так же служить вам в ответ.

Габорну хотелось поскорее лечь. Но вместо этого он смотрел на Биннесмана. Лицо чародея слегка светилось в темноте, седые волосы мерцали в сиянии звезд.

Все краски сошли с этого лица. Озаренное зеленоватым сиянием, оно казалось не совсем человеческим.

— Я хочу признаться кое в чем, — сказал Габорн.

— Слушаю, — промолвил Биннесман.

— Я… я сегодня солгал. Я сказал своим воинам, что Земля приказала мне сразиться с Радж Ахтеном… но это не совсем так.

— Вот как? — голос Биннесмана прозвучал настороженно.

— Земля предупреждает, что многие погибнут, если не убегут, — сказал Габорн. — Но разрешает ударить. Я… не совсем понимаю, чего она хочет.

Биннесман ссутулился, опустил посох.

— Возможно, — ответил он, — вы себя обманываете.

— Обманываю себя?

— Вы говорите, Земля хочет, чтобы вы сразились с Радж Ахтеном? А вы уверены, что это не вы сами хотите с ним сразиться?

— Конечно, хочу, — сказал Габорн.

— Значит, в одной руке вы держите знамя перемирия, а в другой — боевой топор. Так смерть вы предлагаете или мир? И как может поверить вам Радж Ахтен, если вы сами не знаете своих намерений?

— Вы думаете, следует предложить перемирие? Но как же приказ Земли ударить?