Старшие сыновья - Борис Вячеславович Конофальский

восточной и западной стен здания. Он нашёл свою канистру, закинул её в кузов, и только после этого, усевшись в прохладную кабину, взял рацию.

- База, вызывает странник. Приём.

- О… Ну наконец-то, ну что ты так долго…

Она волновалась, это было слышно по голосу. Она совсем забыла правила. Горохов только вдохнул:

- Приду с востока, выйди «поглядеть» на меня. Конец связи.

Он ещё издали заметил дрон, который прилетел к нему с запада. Дрон опустился и заглянул камерой в кабину. Пластик кабины был тёмным, солнцезащитным, и вряд ли Самара смогла что-то разглядеть. Ему пришлось открыть дверь и помахать рукой, чтобы она не начала стрелять. Вскоре он был у развалин. И казачка вышла к нему, она заглянула в кузов.

- Ого, богатый хабар взял, инженер. А тут что? – она потрогала сумку-холодильник.

- Это всё не наше, - ответил Горохов, - собирайся, надо ехать, нас будут искать на участке.

- Да у меня уже всё собрано, - отвечала она, - только коптер разобрать нужно, и можно ехать.

Вскоре Самара уселась к нему в кабину:

- И как прошёл твой налёт? – спросила она, рассматривая оружие, что было в кабине, особенно её заинтересовал «Шквал».

- Не так, как хотелось, - коротко отвечал инженер.

- Ничего себе, столько всего привёз, и вещи, и оружия много, и квадр какой дорогой, и говоришь, что всё нехорошо получилось?

- Квадр, оружие и половину вещей утопим, - произнёс он, - кстати, там, в сумках, хорошая еда с севера, фрукты, колбаса, ешь всё, что сможешь, остальное выбросим, это всё улики.

- Улики? – Она не знала этого слова. – Это что такое?

- То, что нужно уничтожить, чтобы нас не нашли. Утопим всё в реке.

- Утопим? Да ты с ума сошёл?! – воскликнула Самара.

- Искать будут, - сказал инженер, полагая, что заканчивает разговор. – По этим всем вещам нас могут найти.

Но Самара не была бы самой собой, если бы согласилась с этой глупостью.

- Да спрятать же всё можно! Закопать! До времени. Это ж всё дорого стоит. Оружие какое прекрасное. Сумки какие крепкие, – говорила она с жаром. - Вон, степь вокруг безбрежная, разве кто что сыщет? Нипочём не сыщет.

Горохов знал, что это всё улики, которые могут привести к нему и Самаре, но и её он понимал. Для женщины, которая родилась, и выросла, и умрёт в палатке, хорошее оружие - это большая ценность, которую можно продать, подарить, обменять или даже передать по наследству. Он чуть подумал:

- А квадроцикл тоже думаешь спрятать?

- Бросим у реки, найдём место, где шершней побольше. Чтобы любопытные не шастали. Между больших барханов оставим, пусть его песком приметёт, а всё остальное на наш берег с собой возьмём. А там закопаем… Там же, у рогоза, где лодки прячем. Туда тоже никто не суётся. Даже наши туда не ходят.

Инженер молчал. Конечно, лучше всё лишнее уничтожить. А то, что нужно, что важно для исследований, немедля переправить на север. Но он понимал и эту женщину. Инженер собирался разгрузить квадроцикл у реки и отогнать его на пару километров в степь. Пусть стоит там. Через день, вернее, через вечер, его следов на песке будет почти не видно, а через пару дней его можно будет найти только при помощи коптера. Остальное, оружие и сумки, он собирался утопить в реке. Ну, кроме меди, конечно. Это богатство он хотел утопить в метре от берега, чтобы потом, когда всё утихнет, найти и забрать себе. Но, послушав Самару, он согласился. Пусть этой степной бабе, которая за свою недолгую жизнь потеряла двух мужей, хоть немного повезёт.

- Ладно, - произнёс он, - но нам нужно торопиться. Нас могут хватиться в лагере.

Поехали к лодке, а он вдруг почувствовал, как устал. В кабине вроде и прохладно, но ему как-то… душно, что ли… Он трёт глаза рукой. Глубоко вздыхает. Слава Богу, хорошо, что есть квадроцикл, не приходится нужный груз тащить по пескам. Слава Богу! Самара, глазастая, сразу заметила его состояние и, стянув перчатку, приложила руку к его щеке. И, кажется, не поняв, что с ним, спросила:

- Ты чего?

- Устал, - коротко ответил он.

Выгрузили вещи у лодки; пока Самара отгоняла квадроцикл в степь, подальше от реки, инженер стал укладывать сумки, и рюкзаки, и баул в лодку. Солнце ползло вверх всё выше, начинало припекать. После того как забросил в лодку медь, еле смог отдышаться. Едва сдержался, чтобы не стащить с лица респиратор, очень хотелось глотнуть воздуха. А когда казачка вернулась, он предложил ей самой сесть на руль.

А в лодке Горохов почувствовал себя неважно. Да, кажется, он заболел. Но здесь, на реке, он едва мог определить, что с ним происходит. Тем более, что работы ещё было много.

- Бери южнее, - сказал он Самаре и махнул рукой, - туда, где скала, похожая на клык. Знаешь её?

- Острая скала? – переспросила казачка. – Знаю. А зачем нам туда? Только время там потеряем. Лучше закопаем всё в тайнике, рядом с лодками.

- Так надо, - нехотя буркнул он. – Давай к скале.

- Сам говорил, что время теряем…

Инженер не ответил. Она опять готова была с ним спорить. А ему было сейчас не до споров. Ему жутко хотелось снять маску и платок, белое солнце резало глаза, ему было жарко, кажется, он заболевал. Инженер полез в свой рюкзак и достал оттуда аптечку. Что бы это ни было, какая бы хворь ни накрыла его, ударная доза антибиотиков сейчас ему точно не помешает. Запил три таблетки водой. А Самара уже не сводила с него глаз.

- Смотри лучше, куда плывём, - напомнил ей Горохов.

Наконец они пристали.

- Всё здесь будем прятать? – спросила она, когда нос лодки уткнулся в берег как раз там, где песок ещё не занёс яму от его прежнего схрона.

- Нет, - он помотал головой. – Холодильник и сумку с бумагами.

Не дожидаясь пояснений, Самара не дала ему взять его сапёрную лопату, выбросила на берег сумку с бумагами и аккуратно поставила на песок холодильник.

- Я сама всё сделаю.

Сильная женщина. Рыть песок она тоже умела. Горохов просто сидеть в лодке