Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3 -го ранга Саблина - Владимир Шигин

29 марта 1976 года Саблину было вручено постановление с шестью дополнениями к обвинению.

«Постановление

Привлеченный Саблин В.М. обвиняется в совершении преступления, предусмотренного пунктом “а”, статьи 64 УК РСФСР, о чем в соответствии со статьей 148 УК РСФСР объявить ему под расписку.

Копию настоящего постановления отправить прокурору.

Подписи:

Старший следователь по ОВД следственного управления отдела КГБ при Совете Министров СССР капитан Добровольский.

Ст. помощник начальника следственного отдела КГБ при Совете Министров СССР полковник юстиции Кузьмин.

Заместитель начальника следственного отдела КГБ при Совете Министров СССР генерал-лейтенант юстиции Волков».

Подпись Саблина и дата — 29 марта 1976 г.

Что же это был за пункт «а» статьи 64 Уголовного кодекса РСФСР, по которой обвинялся Саблин?

Раздел УК РСФСР, озаглавленный «Государственные преступления», начинался перечнем преступлений, которые являлись особо опасными. Первой в этом перечне и стояла статья 64, гласившая: «Измена Родине: а) Измена Родине, то есть деяние, умышленно совершенное гражданином СССР в ущерб суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности и обороноспособности СССР: переход на сторону врага, шпионаж, выдача государственной или военной тайны иностранному государству, бегство за границу или отказ возвратиться из-за границы в СССР, оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против СССР, а равно заговор с целью захвата власти, — наказывается лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества или смертной казнью с конфискацией имущества».

Что и говорить, даже если не брать во внимание вероятный прорыв в шведские воды, и тогда действия Саблина полностью подходили под такие предусмотренные статьей 64 деяния, как умышленное совершение обороноспособности и заговор с целью захвата власти.

Внесенные же в обвинение Саблина дополнения касались следующих установленных в ходе допросов обстоятельств:

— План по захвату корабля возник у Саблина весной 1973 года во время учебы в военно-политической академии, и именно поэтому он попросился после окончания академии на надводный корабль на Балтийский флот, «чтобы быть ближе к центру Европы».

— Рукопись программы захвата власти в стране была окончательно написана в ноябре 1975 года.

— Была найдена биография Саблина, которая показывала, что его действия были тщательно спланированы и продуманы.

— Изучены тексты двух радиограмм. 1). В адрес ЦК КПССС, требующая объявления корабля независимой территорией и выступления Саблина по телевидению. 2). Сообщение всему миру «Всем! Всем! Всем!» с призывами о неподчинении властям, организации демонстраций, забастовок, свержению власти.

— Разработка примерного устава Революционных Сил корабля.

— Предъявление ультиматума Главнокомандующему ВМФ СССР.

— Наличие плана письма в ООН с сообщением о восстании на корабле и ходатайством о его поддержке.

— Наличие планов по роспуску партийной и комсомольской организаций корабля.

Одновременно с вручением постановления с обвинением Саблину был задан ряд вопросов.

Вопрос:

— Признаете ли Вы себя виновным в предъявленном Вам обвинении?

Ответ Саблина:

— Виновным себя признаю полностью, однако не считаю себя изменником Родины.

Вопрос:

— В чем Вы конкретно признаете себя виновным?

Ответ Саблина:

— Признаю себя виновным в насильственном захвате корабля, аресте командира, офицеров и мичманов, в неподчинении приказам Главнокомандующего ВМФ и командующего флотом.

Вопрос:

— Почему Шейн спросил Вас, не являетесь ли Вы агентом иностранной разведки, а мичман Житенев в кают-компании спрашивал: «Не будет ли то, что Вы предлагаете — изменой Родине»?

Ответ Саблина:

— И Шейн, и Житенев обращались ко мне с данными вопросами под впечатлением очень резких моих заявлений в адрес ЦК КПСС и советского правительства и предложением захвата БПК для политического выступления, не поняв до конца всех политических причин, побудивших меня к выступлению и конечных целей моих действий.

Вопрос:

— Признаете ли Вы, что Ваши речи, изложенные письменно, записи на магнитофонных лентах, произнесенные перед экипажем, носили резко антисоветскую направленность?

Ответ Саблина:

— Да, признаю.

Вопрос:

— Признаете ли Вы, что захват власти на БПК «Сторожевой» был Вами осуществлен в тех же целях, которые преследовали Ваши антисоветские речи?

Ответ Саблина:

— Да, признаю.

Вопрос:

— Признаете ли Вы, что своими действиями: изоляцией командира, офицеров и мичманов, выступлением перед личным составом, повлекшими беспорядок на корабле, захватом власти, самовольным выходом в море, открытым и умышленным невыполнением приказов вышестоящего командования о возвращении в Ригу Вы вывели корабль, как боевую единицу, из-под власти министра обороны и нанесли этим ущерб военной мощи СССР?

Ответ Саблина:

— Да, признаю.

Вопрос:

— Вы по-прежнему не считаете себя изменником Родины?

Ответ Саблина:

— Хотя я и понимаю, что объективно совершенные мною действия являются изменой Родине, я тем не менее не считаю себя изменником Родины.

Однако уже на следующий день в камере Саблин пишет покаянное заявление, которое также имеется в уголовном деле.

Полный текст этого заявления я привожу в главе «Позднее раскаяние».

Глава пятая. ШВЕДСКИЙ ВОПРОС

Одной из самых распространенных спекуляций на тему Саблина является спекуляция его побега в Швецию. Не понимающие сути дела писаки строчат десятки статей, в которых нагло врут, что Саблина обвиняли в побеге к шведам, тогда как он «плыл» бороться за справедливость в Ленинград.

Начнем с того, что на суде никто Саблина в побеге в Швецию не обвинял. Такой формулировки вы не найдете ни в материалах суда, ни в тексте приговора.

Однако это вовсе не означает, что тема побега в Швецию не звучала во время следствия, она звучала, и вполне обоснованно. Напомню, что в момент остановки «Сторожевого», его курс составлял 290 градусов и был нацелен прямиком в шведские воды, до которых оставалось всего каких-то два часа с лишним хода.

Вспоминает вице-адмирал Анатолий Корниенко: «Вызывает сомнения версия о походе в Кронштадт. Я тогда находился на КП флота. Помню, пришел доклад от Ирбенского маяка: “БПК “Сторожевой” — курс 290 градусов, скорость — 18 узлов”. Хочу подчеркнуть, что из этой точки на карте нанесен рекомендованный курс на Кронштадт — 337 градусов. 290 — это курс на Швецию. От Ирбенского маяка до территориальных вод Швеции оставалось сорок три мили — 2,5 часа хода, а до Кронштадта — 330 миль, 18 часов хода. Тогда ни у кого не было сомнения, что Саблин ведет корабль в территориальные воды Швеции».