Эрнесто Че Гевара - Иосиф Лаврецкий

Это не Че, а француз, точнее – «франко-кубинец» Дебрэ, если верить пропаганде боливийского правительства, был интеллектуальным вдохновителем партизанских действий, «убийцей» боливийских солдат, это его казни требовали «простые люди» (полицейские агенты в штатском), осаждавшие офицерский клуб в Камири, где был заключен Дебрэ. Правда, в Боливии смертная казнь была отменена, но Баррьентос обратился в послушный ему парламент с требованием восстановить ее вновь и надеялся задним числом применить ее к своему узнику. Генерал – президент Боливии, конечно, мог приказать прикончить Дебрэ «при попытке к бегству». Но за жизнь Дебрэ заступился Де Голль, и Баррьентос был вынужден считаться с пожеланием президента Франции. Он помнил, что случилось, когда в прошлом столетии один из его предшественников, президент Мельгарехо, рассердившись на английского посла, выслал его на осле из Ла-Паса в Буэнес-Айрес: королева Виктория в отместку приказала из всех карт вычеркнуть имя Боливии. Баррьентос не хотел ссориться с генералом Де Голлем и рассчитывал «цивилизованно», «законно» лишить Дебрэ жизни.

Такими, по крайней мере, были планы Баррьентоса и его вашингтонских покровителей по отношению к Дебрэ, против которого тем временем лихорадочно готовился показательный процесс. А так как Дебрэ проявлял «несговорчивость», то было решено посадить вместе с ним на скамью подсудимых и сверхсговорчивого Бустоса, который не только рассказал абсолютно все, что знал о Че и Ньянкауасу, но даже нарисовал, и неплохо для художника-любителя, портреты всех, кого он видел и с кем общался в партизанском лагере. А вместе с Бустосом на скамью подсудимых были посажены полицейские шпики – Рекабадо и Баррера, Чоке и Сиро Альгараньяс, которым было приказано разыгрывать из себя «раскаявшихся» партизан. В числе обвиняемых фигурировал и Хорхе Васкес Мачикадо Вианья, тот самый Биготес, который чуть не упал в обморок, когда впервые узнал Че, но на процессе он не присутствовал – «по болезни», а в действительности потому, что его уже не было в живых. Он погиб, не выдержав полицейских пыток. Но правительство «стеснялось » признаться в этом, и во время процесса прокурор неоднократно обещал представить его суду и, естественно, не выполнил своего обещания, ибо боливийские охранники могли лишить жизни неугодного им человека, но воскресить его было не в их силах. Они были вынуждены заявить о его «бегстве», что дало им возможность приговорить умершего «заочно» к тюремному заключению.

Но подготовка процесса над Дебрэ, которая длилась около пяти месяцев, и сам процесс сами по себе еще не могли покончить с Че. Его лично и его отряд нужно было ликвидировать в физическом смысле, а добиться именно этого Баррьентос оказался неспособным.

Все бои с партизанами, вплоть до августовской расправы при переправе Иесо, где погиб отряд Хоакина, боливийская армия проигрывала. Создавалось впечатление, что партизаны действительно непобедимы и имеют немалые шансы добиться своего, по крайней мере, вызвать падение правительства Баррьентоса, чего желали не только партизаны, но и многие политические противники генерала - президента.

Характерно, что появление партизан во главе с Че, если не считать правительственных кругов, было встречено весьма благожелательно боливийским общественным мнением, тем более что в первые месяцы они выигрывали все сражения. Достаточно привести по этому поводу высказывания Виктора Паса Эстенсоро: «Партизанское движение – это логическое следствие развития событий в Боливии. Мы, представители Националистического революционного движения, с симпатией относимся к повстанцам…» Правда, эта симпатия проявлялась только на словах, но они свидетельствовали, что даже такие прожженные политиканы, как Пас Эстенсоро, не исключали возможности того, что партизаны могут добиться успеха.

Даже генерал Овандо пытался использовать наличие партизанского движения для укрепления своих позиции в борьбе за власть с Баррьентосом, доказывая, что президент не способен подавить геррилью.

Баррьентос боялся своего командующего армией больше, чем партизан, но сместить его не мог, тому противился посол США в Ла-Пасе Гендерсон.

Крикливые угрозы министра внутренних дел Антонио Аргедаса Мендиеты в адрес партизан и обещания превратить их в "самое ближайшее время" в окрошку были вызваны, как мы теперь знаем, не столько его воинственностью, сколько желанием замести следы своих связей с партизанами. Таким образом, из трех ведущих членов правительства только Баррьентос стремился поскорей от них избавиться. Овандо не проявлял в этом отношении особого - пыла, а Аргедас под покровом своих кровожадных выступлений стремился, насколько мог в тогдашней обстановке, помешать деятельности того и другого.

Но если в преследовании партизан правительство не могло до августа похвастаться особыми успехами, иначе обстояло дело с преследованием других антиправительственных сил. Забастовки, враждебные демонстрации студентов подавлялись быстро и решительно. Виновных бросали за решетку, ссылали или попросту убивали.

25 июня войска предприняли наступление на шахтерскую зону Катави-Уануни, где устроили настоящую бойню. 80 шахтеров было убито, сотни ранено. Шахтеров обезоружили, «свободная шахтерская зона» перестала существовать, так и не оказав никакой помощи партизанскому отряду Че. Шахтеры оказались неспособными не только на наступательные действия, но даже на успешное сопротивление войскам. Они фактически позволили себя разгромить, не оказав эффективного сопротивления карателям. Падение шахтерской «республики» настолько расхрабрило Баррьентоса, что он наконец разрешил командиру четвертой дивизии Луису Рэке Терану заявить 5 июля о присутствии Че в его районе, крайне преувеличив его силы – около 400 партизан! – а также позволил в тот же день журналистам проинтервьюировать Дебрэ, который, в свою очередь, подтвердил, что Че действительно там «был». Можно было подумать, что его там уже нет!

Однако оптимизму властей был нанесен серьезный удар несколько дней спустя, когда стало известно о захвате партизанами городка Самаипаты, в 350 километрах от Камири. То, что партизаны въехали в Самаипату в автобусе и что местный гарнизон во главе с подполковником не оказал им какого-либо сопротивления, вызвали уныние в правительстве и среди его американских покровителей. Посол Гендерсон заявил в Вашингтоне, выступая перед одной из сенатских комиссий, что боливийскому правительству будет очень трудно расправиться с партизанами, а «Нью-Йорк таймс» писала в те дни, что партизаны с военной точки зрения набирают силы и имеются основания сомневаться, в состоянии ли режим Баррьентоса покончить с ними.