Сладкий грех. Разрушение - Лина Мур

то, ради чего они живут. Но Слэйн хуже моего отца. Он сильнее, умнее и хитрее. Он играет людьми и зачастую невозможно понять, какой ход у него следующий. Мы с Сальмой больше не можем наблюдать за тем, как он убивает тебя. Слэйн убедил тебя в том, что он единственный, кому ты можешь верить. Он расставил охрану, которая следит за тобой. Слэйн создаёт ситуации, в которых ты разрушаешь себя чувством вины, и ловит тебя в свои капканы. Он очень много расставил их, и ты попадаешь в каждый, Энрика. Я обещал твоему отцу спасти тебя и сдержу своё обещание. Ты не поверишь мне, пока сама не убедишься в моих словах. Поэтому вот, — Доналл кладёт связку ключей на мою кровать.

— Думаю в доме, который он купил, чтобы отыграть спектакль для тебя, хранится всё, что позволит тебе увидеть, кто такой на самом деле Слэйн. Мне жаль, что ты не послушала нас. Мы и раньше пытались помочь и не бросим тебя. Проверь мои слова, пока Слэйн не может помешать тебе, и открой все запертые двери, пока он принимает наркотики и находится в собственном мире. Он вернётся, и ты снова увидишь холодного, собранного и спокойного ублюдка. Каван думает, что помогает ему, а на самом деле делает только хуже. Я украл эти ключи у девушки, которую Слэйн тайно поселил в нашем гостевом доме. Это сестра Кавана, Дарина. Я проследил за ней и забрал ключи прежде, чем она снова поедет в дом. Проверь, но не медли. У тебя есть только эта ночь, потому что завтра начнётся война, и он убьёт меня за то, что я сдался. Успей воспользоваться моей помощью до этого времени. Я прожил достаточно и больше не могу молчать. Проверь, Энрика, и мы ждём тебя дома, чтобы спасти. Позволь мне исполнить обещание, данное твоему отцу. Выходи через тайный подкоп. Отодвинешь стол и увидишь дверь. Но никто не должен увидеть тебя. А потом позвони по этому номеру, тебя заберут и спасут. Прости, что причинил боль, но тебе было бы больнее узнать это в последний момент перед своей смертью. — Доналл целует меня в лоб, вкладывая в руку визитку, и собирает свои вещи. Он молча уходит, а я слушаю своё хриплое и рваное дыхание. Мои губы иссушены, а сердце скулит и ноет в груди.

Я не могу поверить в это…

Смотрю на ключи, лежащие на моей кровати и так паршиво внутри.

В памяти всплывает сотня разговоров со Слэйном. Всё это превращается в ком грязи, и теперь в каждом его слове я вижу подсказку. Маньяк. Больной. Безумец. Глаза, в которые он смотрел всю свою жизнь. Боль, которую он испытывал постоянно. Бесчувственность. Страдания. Контракт, чтобы я всегда была под его наблюдением. Каван, пытающийся мне рассказать правду.

Запертые двери. Правила, которые Слэйн установил. Никогда не входить в комнаты, на которых есть замок. Лиам, звонивший мне долгое время. Он давил на мои слабости, зная обо мне всё. Ловушки. Ловушки. Ловушки. Дейзи, которую избили, и она говорила про психа, преследующего её. Господи, боже мой.

Если то, что сказал Доналл, правда, то это убьёт меня. Поэтому я не хочу верить и проверять. Во лжи жить проще. Не так больно.

Но думать ещё хуже, чем не знать, где правда, а где ложь.

Ничего не чувствую, когда переодеваюсь и спускаюсь вниз. Стол отодвигать не надо, как и убирать коврик. Теперь я вижу странные прорези в деревянном полу. Я поддеваю деревянную панель пальцами, и она открывается, как и путь в погреб. В нос бьёт вонь канализации и сырости. Я вижу лестницу и спускаюсь по ней. Мне приходится пригнуться и идти, слыша, как бегают крысы. Наступаю на лужи воды. Ничего не чувствую. Я иду и иду, пока не выбираюсь на задний двор соседей, живущих в доме напротив. Перебираюсь через забор и оборачиваюсь, проверяя, не идут ли за мной. Ночью мне уже не страшно ходить одной. Страшнее, если люди появятся, потому что я никогда не угадаю, обычный человек это или же очередной актёр.

Добравшись до дома Слэйна или же дома, который стал основной сценой, где моё сердце стало главной овацией зрителей, я открываю замок. Внутри так темно и тихо. Я прохожу по первому этажу и нажимаю на ручку двери. Она не поддаётся, но вот ключи открывают замок этой квартиры. Не включаю свет, опасаясь того, что меня могут обнаружить. В квартире ничего нет, кроме матраса, небольшого холодильника и лампочки, одиноко свисающей с обшарпанного потолка. Вряд ли сотрудники Слэйна согласились бы жить в таких условиях. Я обхожу квартиру, которая находится в ужасном, даже аварийном состоянии. Сантехника ржавая, но ей пользовались. Здесь кто-то жил. Я выхожу и открываю дверь в следующую квартиру. Она, вообще, пуста. Внутри валяются доски, строительный мусор, и пол весь покрыт пылью. Сюда уже долгое время не входили, и я оставляю свои следы, потому что сейчас ничего не чувствую даже опасности, которая мне грозит. Дохожу до последней квартиры и открываю её. В нос ударяет противная вонь, словно здесь долгое время держали потеющего человека. Смрад стоит невозможный. Я подсвечиваю комнату фонариком на телефоне и замечаю следы. Кровь. Засохшая кровь, вряд ли это краска, вино или виноградный сок. Я уже ничему не могу удивляться. Толкаю дверь и жмурюсь от боли. Это та самая комната, в которой держали и били меня. Именно здесь я получила переломы, пережила очередное физическое насилие, казалось бы, по своей воле. Ведь это был наш план по уничтожению семьи Нолан. А всё оказалось намного хуже. Я была так близко к этому месту. Мне даже не больно.

Поднимаюсь наверх и открываю дверь в квартиру. Вот теперь мне больно, потому что здесь всё осталось таким же, каким я и запомнила. Здесь я потеряла себя. Здесь я доверилась человеку, который, похоже, мне врал. Ладно бы ложь, ведь я тоже врала ему. Но выходит, что изначально весь мой путь был фальшью. И такое можно было простить, если бы не было последствий, оставшихся шрамами на моей коже, а теперь ещё и в сердце.

Открыть все запертые двери. Я подхожу к той, за которой раньше Слэйн работал. Сажусь на корточки и принимаюсь взламывать замок. Я умею это делать, ведь как бы выжила на улице без навыка взламывать замки. Папа учил, когда я была маленькая. Потом я просто тренировалась, и вот навык пригодился. Вхожу в кабинет и оглядываю его. Здесь нет ничего странного. Обычный кабинет в мужском стиле. Стол, стеллажи, стул, два компьютера. Подхожу к столу и открываю тумбочки. Договоры, схемы программ, финансовые документы. Ничего такого, что могло бы вызвать ужас. Но Слэйн говорил, что отсюда можно подняться наверх. То есть здесь должна быть лестница, но её нет. Я осматриваю всю комнату, ничего похожего на лестницу нет.

Поднимаюсь на второй этаж, отмечая в уме, что это ещё одна ложь, в которую я поверила. Дура. Господи, какая я дура. Мне приходится долго повозиться с замком на двери в спальне. Проход, так Слэйн говорил? Всего лишь проход, да?

Как только я открываю дверь, надо мной сразу же включается красный свет. Я жмурюсь до боли в глазах. Я не могу… не могу… не хочу видеть этого.

Мой рот распахивается. Я хочу кричать от боли. Кричать от ужаса того, что вижу. Миллион моих фотографий. Ими обклеена вся комната. Если бы это была шутка. Я вхожу в комнату, в которой даже на потолке есть мои фотографии, начиная с моего рождения. Здесь есть и снимки моих родителей, держащих меня на руках. Мой первый день рождения. Второй. Третий. Закрываю рот рукой, медленно двигаясь по периметру и наблюдая за своей прошлой жизнью. Похороны моей матери и брата. Откуда? Если Слэйн узнал обо мне три года