Россия, умытая кровью. Самая страшная русская трагедия - Андрей Буровский

Конечно, Колчак и Деникин пользовались гораздо большим уважением, чем полузабытые Чернов и Авксентьев. К Чайковскому народ не пошел, а под командованием Миллера охотники воевали бесстрашно и лихо.

Но когда Колчак начал массовые мобилизации, результатом стали восстания и массовое неподчинение.

И казаки за белыми не пошли: они воевали с красными сами по себе. Краснов не хотел подчиняться Деникину. Анненков и Белов не подчинялись Колчаку. Семенов вообще создал собственное правительство и плевать хотел на Колчака. Терские казаки уважали Врангеля, но нарушали его приказы, когда он велел не трогать евреев и не сгонять с земли кабардинцев.

Белые могли быть отважны и героичны. Они могли пойти в «психическую атаку» и напасть на врага, превосходящего их численностью в пять раз. Многие операции белых — просто шедевр воинского искусства. Но белые не смогли создать массовую белую армию.

Их армии всегда были малочисленными дружинами людей одного класса, одного типа. Как только белые армии вырастали в численности — они утрачивали свое качество. А 3, 5, даже 10 тысяч врагов красные задавливали числом, уже независимо от качества.

Почему?!

Ответ не военный, а политический: потому, что у них не было единой мощной идеи.

Непредрешенчество оборачивалось тем, что белым было нечего сказать 90 % населения.

Белые могли сказать, ПРОТИВ чего они выступают. Но не могли внятно объяснить, ЗА что они борются.

Не было идеи — не было сплочения тех, кто готов воевать за эту идею.

Не было идеи — и у самих белых не оказалось достаточной воли для воплощения этой идеи в жизнь. Им самим было не за что воевать, некого сплачивать и незачем делать политику.

Некоммунистическая Россия была невероятно раздроблена. В феврале 1917 года она распалась на народы, сословия, классы, партии, группировки. Белые не сумели объединить эту Россию.

Врангель попытался это сделать, да поздно. Можно только гадать, что получилось бы, начни он воплощать свои идеи не в 1920-м, а в конце 1918 года.

Для Врангеля реформы это и есть оружие Гражданской войны. Могло ли сработать это оружие? Наверное, да… Но при условии, что белое и красное государства будут долго жить бок о бок. Как ГДР и ФРГ, как Северная и Южная Корея. Только тогда станет очевидным преимущество одного строя над другим.

«Осуществлять этот замысел летом 1920 г., когда Красная Армия достигла многократного превосходства, было поздно. Неспособность белых сразу, а не «после победы» решать насущные вопросы правопорядка и устройства повседневной жизни в союзе с крестьянским большинством населения — одна из главных причин крушения Белого движения»{253}.

За что же воевали белые? За имения? За свои фабрики и заводы? Но даже у аристократа Колчака отродясь не было имений. И у Юденича не было. Деникин вообще внук крестьянина. Корнилов — сын рядового казака. Глупая ложь, что они защищали свои невероятные богатства.

Тогда — за что?

Идеи для ВСЕХ у белых не было. Но идея для СЕБЯ у белых была. Это была идея сохранения и продолжения России. Вопрос только, какой России? России русских европейцев. России образованного слоя, который в 1917 году насчитывал от силы 4–5 млн человек. Еще примерно столько же русских туземцев готовы были войти в этот слой, принять его представления как свои собственные. Для этих 7–8 млн из 140 было очевидно, что именно следует сохранять и зачем.

В Гражданской войне этот народ русских европейцев раскололся, разбрелся по политическим партиям и течениям. И социалисты, и коммунисты — тоже русские европейцы по своему происхождению и сути.

Одни русские европейцы хотят отказаться от самого европейства для рискованного, но увлекательного для них эксперимента — коммунисты.

Другие хотят разных типов социал-демократии — эсеры, меньшевики, анархисты.

Третьи хотят продолжения и развития исторической России — это белые.

Они хотят сохранить уютную Россию интеллигенции, встающую со страниц книг Булгакова и Пастернака. В этой России лежат стопки книг в коричневых корешках на пианино, глядят предки с картин и фотографий на стенах. Это очень симпатичная Россия, но 90 % тогдашнего населения бывшей Российской империи не имеют к ней никакого отношения. Они не будут воевать и умирать за идею ее сохранения.

При этом 70–80 % русских европейцев ни в чем не хотят участвовать, ни к кому и ни к чему не примыкают. Все политические группировки очень и очень малочисленны… Белых попросту мало, считаные десятки тысяч боеспособных мужчин на всю колоссальную Россию.

Белые постоянно грызлись между собой. Они были едины в первые смутные дни, а потом… Деникин не любил Колчака и «придерживал» Врангеля. Май-Маевский очень не хотел, чтобы Москву взял несимпатичный ему Кутепов. Врангель интриговал против Деникина.

Родзянко злился на Юденича за то, что тот умнее и удачливей. Бермонт присвоил титул князя Авалова и предал Юденича и Родзянко, чтобы попытаться посадить на престол нового царя-батюшку.

Слащев вел переговоры с большевиками, чтобы убить Врангеля и сесть на его место.

Колчак матом ругал Деникина и Май-Маевского за нерешительность и трусость. Каппель угрюмо отмалчивался, и за это ему тоже доставалось. Пепеляев тоже ругал матом — но уже Колчака, и тоже за нерешительность.

Генералы вели себя так, словно все предрешено, их Россия просто не может быть не спасена. Еле мерещился успех — и они тут же утрачивали единство. Интриги заменяли согласие, все тонуло в тумане выяснения, кто тут самый большой и важный.

Белые генералы считали, что они морально правы. Все остальные тоже должны понять их правоту и поступать «так, как надо». Возможно, такое поведение было осмысленно, пока европейская цивилизация находилась на подъеме. Но время высшего взлета было уже позади.

Белые так и не поняли, что мир изменился. Что сама Великая война — верный признак этих изменений и что никто никогда не будет жить так, как жили русские европейцы до Великой войны. Они чувствовали себя правящим слоем, носителями высших истин… Но цивилизации, в которой они и такие, как они, были высшим и правящим слоем, уже не существовало. Рыцари несуществующей империи. Граждане распадающейся цивилизации. Владельцы обесцененного пакета акций.

Белые вели себя так, словно все обязаны разделять их убеждения. В этом они были типичнейшими русскими интеллигентами. Они не желали понимать, что кроме них в России поднялись новые могущественные силы и без поддержки этих сил они погибнут.

Они вели себя так, словно им не нужны никакие союзники. У них были принципы и убеждения. Они не могли… простите, они не желали поступаться своими принципами и убеждениями. В том числе своей наивной верой, что Российская империя вечна.

В самой России идет Гражданская война, армии Финляндии и Польши намного сильнее любой из русских и из советских армий. Армии Эстонии и Грузии по меньшей мере не слабее, это необходимые союзники.

Пойдите на союз с Финляндией! Признайте ее независимость! Стисните зубы и согласитесь даже на рождение новой Речи Посполитой «от можа до можа»! Если вы сделаете это, Запад начнет помогать вам совершенно по-другому. Могучие армии Маннергейма и Пилсудского двинутся на Петроград и Москву. Тогда вы потеряете колонии, но сохраните Россию. И себя во главе этой России. Ведь стократ лучше сохранить часть бывшей Российской империи, чем проиграть всю Россию и до конца.

Если вы никак не можете поступиться идеей «единой и неделимой», то хотя бы врите, лицемерьте! После победы сложится совершенно новый расклад сил… Вполне может статься, что Финляндия согласится на новый союз с Россией. Вполне вероятно, что и Польшу вы заставите отдать украинские и белорусские земли. Это все возможно, если вы будете разумнее, гибче, реалистичнее. Если вы не упретесь рогом в свои бесподобные убеждения, а станете вести реальную политическую игру.

То же самое касается и союза с господами социалистами. Скинуть Директорию и арестовать болтливых членов Комуча было необходимо. В том числе и для спасения России. Но кто мешает признать идею социализации земли? Раз она так дорога крестьянам и их жалельщикам эсерам, пусть их… Опять же, не хотите честно пойти на компромисс? Ну, так наврите! Расскажите, что вы сами немного эсеры… в душе. Не вешайте черноморских «областников», согласитесь хотя бы на словах с их бредовыми идеями. Тогда против вас не поднимутся «зеленые» восстания. Вот войдете в Москву под колокольный звон — тогда и разбирайтесь с Рябоволом и прочими черноморскими «областниками».

Большевики поступали именно так: создавали с эсерами и анархистами общее правительство, а сами воротили, что хотели. И передавили горе-«союзников», когда те перестали быть нужны.