Чернильная кровь - Корнелия Функе

Огненный Лис молчал. Он все еще держал в руках меч, пронзивший его тело.

— Я бы хотел получить обратно свой собственный меч, — сказал он хрипло. — Этот никуда не годится.

— Вот еще! Ерунда. Я велю выковать тебе новый меч, еще лучше, за ту услугу, которую ты оказал мне сегодня! — возразил Змееглав. — Но сначала нужно уладить одно пустячное дело, чтобы мы могли без вреда удалить твое имя из моей книги.

— Удалить? — Огненный Лис перевел глаза на Свистуна, все еще державшего книгу.

— Да, удалить. Ты, может быть, забыл — по замыслу эта книга должна была сделать бессмертным меня, а не тебя. Но для этого писец должен вписать туда еще три слова.

— Зачем? — Огненный Лис утер рукавом пот со лба.

Три слова. Бедняга. Услышал ли он, как захлопнулась ловушка? Мегги схватила Мо за руку.

— Чтобы освободить место, так сказать. Место для меня, — ответил Змееглав. — Знаешь что? — продолжал он в ответ на недоумевающий взгляд Огненного Лиса. — В награду за то, что ты самоотверженно доказал мне, как надежно эта книга защищает от смерти, я позволю тебе, как только писец напишет эти три слова, убить Перепела. Если ты сможешь его убить. Ну как, нравится тебе мое предложение?

— Что? Что ты говоришь? — Голос Мегги от страха звучал пронзительно.

Мо поскорее заткнул ей рот рукой.

— Мегги, пожалуйста! — прошептал он ей в ухо. — Ты забыла, что сама же говорила о словах Фенолио? Со мной ничего не случится.

Но Мегги его не слушала. Она рыдала и цеплялась за отца, пока два латника не оттащили ее в сторону.

— Три слова! — Огненный Лис с ухмылкой подступил к нему.

«А ведь только что тебе было его жаль. Ну не дурак ли ты, Мортимер?» — думал Мо.

— Три слова. Считай хорошенько, Перепел! — Огненный Лис поднял меч. — На четвертом я ударю, и это будет больно, даже если тебя нельзя убить. Я знаю, что говорю.

Лезвие меча блестело, как лед, в отблесках свеч, и было таким длинным, что могло проткнуть и трех человек за раз. Кое-где на светлом металле, точно ржавчина, налипла кровь Огненного Лиса.

— Приступай, Таддео! — приказал Змееглав. — Ты ведь не забыл слова, которые я тебе называл? Напиши их одно за другим, но не называй вслух. Называй только цифры.

Свистун открыл книгу и протянул старику. Таддео дрожащими пальцами обмакнул перо в чернильницу.

— Один, — сказал он, и перо заскрипело по бумаге. — Два.

Огненный Лис с улыбкой приставил острие меча к груди Мо.

Таддео поднял голову, снова обмакнул перо в чернильницу и неуверенно поглядел на Змееглава.

— Ты что, разучился считать, старик? — спросил тот.

Таддео молча покачал головой, и перо снова заскрипело.

— Три! — выдохнул он.

Мо уставился на острие меча. До него донесся голос Мегги, выкрикивавший его имя. Слова, одни лишь слова защищали его от блестящего острого лезвия…

Но в мире Фенолио этого было достаточно.

Глаза Огненного Лиса расширились, наполнившись изумлением и ужасом. Мо видел, как он, испуская последний вздох, все же пытается нанести удар — но меч выпал у него из рук. Потом Огненный Лис осел и упал к ногам Мо.

Свистун молча смотрел на мертвого, а Таддео выронил перо и отпрянул от книги, словно она могла в следующий момент убить и его единым словом.

— Уберите его! — приказал Змееглав. — Пока Белые Женщины не заявились за ним в мой дворец. Поживее!

Трое латников вынесли Огненного Лиса. Лисьи хвосты его богатой накидки волочились по плитам пола, а Мо стоял и смотрел на меч у своих ног. Он почувствовал, как Мегги обвивает его руками. Сердце у нее колотилось, как у испуганной птицы.

— Кому нужен бессмертный герольд? — крикнул Змееглав вслед уносимому трупу. — Был бы ты поумнее, догадался бы об этом.

Рубин, украшавший крыло его носа, был сейчас больше, чем когда-либо, похож на каплю крови.

— Стереть его имя, ваша милость? — Робкий голос Таддео был еле слышен.

— Конечно. Его имя и три слова, разумеется. Только сделай это получше. Я хочу, чтобы страницы снова стали белыми, как свежевыпавший снег.

Библиотекарь послушно взялся за дело. Звук скребка гулко отдавался в пустом зале. Закончив, Таддео провел ладонью по белой бумаге. Свистун взял книгу у него из рук и протянул Змееглаву.

Мо видел, как дрожали жирные пальцы, обмакивая перо в чернила. Прежде чем начать писать, Змееглав еще раз поднял голову.

— Ты ведь не был так глуп, Перепел, чтобы вплести в эту книгу еще какое-нибудь колдовство? — спросил он подозрительно. — Знаешь, есть способы убить человека — и его жену, и его дочь, — которые делают смерть очень долгой и мучительной. Это может длиться не один день, да, много дней и ночей.

— Колдовство? Нет, — ответил Мо, — я не умею колдовать. Повторяю тебе — я переплетчик, и только. И в эту книгу я вложил все свое мастерство — не больше и не меньше.

— Ладно. — Змееглав снова обмакнул перо в чернила и снова остановился. — Белые! — пробормотал он, глядя на пустые страницы. — Посмотрите только, какие они белые. Белые, как женщины, приносящие смерть, как кости, которые оставляет старуха с косой, сожрав кровь и плоть.

И начал писать. Вписал свое имя в пустую книгу. И захлопнул ее.

— Все! — торжествующе воскликнул он. — Все, Таддео! Запри ее, пожирательницу душ, непобедимого врага. Теперь она до меня не доберется. Теперь мы равны, я и старуха с косой. Мы будем править миром вместе. До конца времен!

Библиотекарь исполнил приказание, но, вставляя застежки в пазы, неотрывно глядел на Мо. «Кто ты? — спрашивали его глаза. — Что за роль у тебя в этой игре?» Но Мо при всем желании не смог бы ему ответить.

Зато Змееглав был, очевидно, убежден, что ответ ему известен.

— Знаешь, Перепел, ты мне нравишься! — Он не спускал с Мо саламандрового взгляда. — Да, из тебя вышел бы отличный герольд, но роли распределены иначе, правда?

— Да, иначе, — ответил Мо. «Только ты даже не догадываешься, кто их распределил», — добавил он про себя.

Змееглав кивнул латникам.

— Пропустите его! — приказал он. — Его, девушку и всех, кого он пожелает взять с собой.

Солдаты расступились, хотя вид у них был недовольный.

— Пойдем, Мо! — Мегги сжала его руку.

Как она бледна! Совсем белая от страха и такая беззащитная! Мо посмотрел на латников, вспомнил обнесенный стенами двор, ждавший их снаружи, серебряных змей, свисающих со стен, бочки смолы над воротами. Вспомнил арбалеты дозорных на верху стены, копья стражников в воротах и того солдата, что столкнул Резу в грязь. Он молча нагнулся… и поднял меч, выпавший из рук Огненного Лиса.

— Мо! — Мегги выпустила его руку и уставилась на него глазами, полными ужаса. — Что ты делаешь?

Но он лишь молча притянул ее к себе, в то время как латники все как один обнажили оружие. Меч Огненного Лиса был тяжел, намного тяжелее того, которым Мо прогнал Каприкорна из своего дома.

— Гляди-ка! — сказал Змееглав. — Ты, Перепел, похоже, не веришь моему слову.

— Я ему верю! — ответил Мо, не выпуская меча. — Но здесь у каждого, кроме меня, есть оружие, поэтому я хочу оставить себе этот бесхозный меч. А тебе останется книга, и, если нам обоим повезет, больше мы никогда уже не увидимся.

Даже смех Змееглава был, казалось, сделан из серебра, из потускневшего серебра.

— Почему же? — воскликнул он. — Мне нравится с тобой играть, Перепел. Ты достойный противник. И поэтому я не нарушу своего слова. Пропустите его! — снова крикнул он латникам. — И передайте этот приказ страже у ворот. Змееглав отпускает Перепела, потому что ему больше нечего бояться, ибо он бессмертен.

Эти слова отдавались в ушах Мо, когда он взял Мегги за руку. Таддео все еще держал книгу, держал так опасливо, словно она его вот-вот укусит. Мо как будто до сих пор чувствовал у себя в пальцах бумагу, дерево переплетных крышек, нити, сшивающие листы. И тут он заметил взгляд Мегги. Она смотрела на меч у него в руке, как будто не узнавала Мо с этим оружием.

— Пойдем, — сказал он, увлекая ее за собой. — Твоя мать ждет нас!

— Да, иди, Перепел, и забирай свою дочь, свою жену и всех остальных! — крикнул им вслед Змееглав. — Иди, пока Мортола не напомнила мне, как глупо тебя отпускать!

Лишь два латника сопровождали их на долгом пути через крепость. Двор был почти пуст в этот ранний утренний час. С серого неба над Дворцом Ночи моросил мелкий дождик, скрывая начинающийся день, как вуаль. Немногие батраки, уже принявшиеся за работу, испуганно вздрагивали, увидев меч в руках Мо, и латники бесцеремонно прогоняли их с дороги.

Остальные узники уже ждали у ворот — жалкая кучка измученных людей под охраной дюжины солдат. Мо сперва не увидел среди них Резу, но вот одна фигурка отделилась от прочих и бросилась им навстречу. Никто ее не удерживал. Возможно, солдаты уже прослышали, что случилось с Огненным Лисом. Мо чувствовал на себе их взгляды, полные отвращения и страха. Еще бы — они видели перед собой человека, запершего смерть между белых страниц, и к тому же разбойника! Разве меч в его руках не доказывал это окончательно? Ему было все равно, что о нем думают. Пусть себе боятся! Сам он натерпелся страху на всю жизнь — за все те дни и ночи, когда думал, что лишился всего: жены, дочери, и что его ждет лишь одинокая смерть в этом созданном из слов мире.