Могильник. Сборник научно-фантастических произведений - Клиффорд Саймак

— А вы не могли бы посадить их в ящик и как-нибудь перевезти в другое место?

— Перевезти их в другое место?

— В город, — сказал я. — В центр города.

— У Тома, у хозяина той фермы, где вы оставили машину, у него есть небольшой грузовичок. Он мог бы мне его одолжить.

— И не стал бы вас ни о чем расспрашивать?

— Ясное дело, что без вопросов тут не обойдешься. Но я найду, что ответить. Он мог бы через лес подогнать грузовик поближе.

— Тогда все в порядке, — сказал я, — об этом-то я и хотел вас просить. Вот как вы можете мне помочь…

И я быстро изложил ему свою просьбу.

— Но мои скунсы?! — испуганно воскликнул он.

— Речь идет о будущем человечества, — ответил я. — Вы же помните, о чем я вам рассказал…

— Но есть еще полицейские. Ведь они тут же схватят меня. Мне не удастся…

— Пусть это вас не тревожит. У нас есть возможность уладить конфликт с полицией. Вот, смотрите…

Я полез в карман и вытащил пачку банкнот.

— Этого хватит на оплату любых штрафов, которые пожелает с вас содрать полиция, и сверх того еще останется немалая сумма.

Он пристально посмотрел на деньги.

— Это же те самые бумажки, которые вы получили в усадьбе «Белмонт»!

— Часть тех денег, — подтвердил я. — Кстати, вам лучше оставить их дома. Если вы возьмете их с собой, они могут исчезнуть. Могут превратиться в то, чем они были раньше.

Он согнал с колен скунса и засунул деньги в карман. Потом встал и протянул мне бутылку.

— Когда мне приступать?

— Я могу позвонить этому Тому?

— Само собой, в любое время. Чуть погодя я поднимусь к нему и скажу, что жду звонка. А после того, как вы позвоните, он спустится сюда поближе на своем грузовике. Я ему все объясню. Правды-то он от меня не услышит, конечно. Но рассчитывать на него можно.

— Спасибо, — проговорил я. — Огромное за все спасибо.

— Давайте, угощайтесь, — сказал он. — И верните мне бутылку. Мне самому сейчас очень в жилу лишний глоток.

Я выпил и отдал ему бутылку. Он, пыхтя, влил в себя свою порцию.

— Я немедля принимаюсь за дело, — объявил он. — Через часик—другой скунсы будут собраны.

— Я позвоню Тому, — сказал я. — Сперва вернусь в город и разведаю обстановку. А потом позвоню Тому, кстати, как его фамилия?

— Андерсон, — ответил старик. — К тому времени я уже успею с ним поговорить.

— Еще раз спасибо, старина. До скорого.

— Хотите еще выпить?

Я отрицательно потряс головой.

— Мне работать.

Я повернулся и зашагал вниз по окутанному сумерками склону, потом поднялся по едва различимой колее, которая привела меня к полю клевера.

Когда я приблизился к тому месту, где оставил машину, в окнах фермерской усадьбы уже горел свет, но на заднем дворе было пустынно и тихо.

Пока я шел к машине, из мрака вдруг раздалось рычание. Звук этот был настолько ужасен, что у меня на голове стали дыбом волосы. Меня точно молотком ударило, я похолодел, и тело мое как-то сразу обмякло. Страх и ненависть слышались в этом рычании, и к его звуку примешивался скрежет зубов.

Я протянул руку к машине и схватился за ручку дверцы: рычание не стихало — безудержное, захлебывающееся рычание, яростное клокотание, которое рвалось из горла, почти не смолкая.

Я распахнул дверцу машины, упал на сиденье и захлопнул ее за собой. Снаружи нескончаемыми руладами разливался бешеный рык.

Я завел мотор и включил фары. Конус света выхватил из мрака издававшее рычание существо. Это была та самая приветливая деревенская дворняжка, которая так обрадовалась моему приезду и набивалась мне в попутчики. Но сейчас от ее приветливости не осталось и следа. Шерсть у нее на загривке ощетинилась, а морду рассекала белая полоса оскаленных зубов. В ярком свете фар глаза ее сверкали зеленым огнем. Выгнув спину и поджав хвост, она медленно попятилась в сторону, уступая мне дорогу.

Ужас пронзил мне душу, и я с силой нажал на акселератор. Застонав, тронулись с места колеса, и, проскочив мимо собаки, машина рванулась вперед.

Когда я впервые увидел ее, она была приветливой и веселой собачонкой. В ту минуту я ей пришелся по душе. Я тогда немало повозился, чтобы заставить ее остаться дома.

Что же произошло с ней за несколько коротких часов?

Или, правильнее будет спросить, что произошло со мной?

И пока я ломал себе голову над этой загадкой, по спине у меня прохаживались чьи-то влажные мохнатые лапы.

Быть может, причиной этому была темнота, подумал я. Может ведь так быть, что при свете дня она оставалась дружелюбной дворнягой, а с наступлением ночи превращалась в свирепую сторожевую собаку, охранявшую хозяйское добро.

Но такое объяснение было притянуто за уши. Я был уверен, что дело тут не только в этом.

Я взглянул на приборный щиток — часы на нем показывали четверть седьмого. Сейчас я поеду в мотель и позвоню Гэвину и Дау, чтобы узнать последние новости. Не потому, что я ожидал услышать о каких-нибудь переменах, — просто мне нужно было убедиться, что все по-старому. После этого я позвоню Тому Андерсону и колеса завертятся; дело сделано, а там будь что будет.

Кролик перебежал дорогу перед самой машиной и нырнул в заросшую травой канаву у обочины. На западе, где небосклон блеклой зеленью расписало гаснущее зарево заката, летела стайка птиц, казавшихся на фоне высветленной полосы неба гонимыми ветром хлопьями сажи.

Я подъехал к главному шоссе, приостановил машину, потом тронулся дальше, свернув направо, к городу.

По моей спине больше не разгуливали существа с влажными холодными лапами, и я уже начал забывать о собаке. У меня вновь потеплело на душе от сознания того, что мне кто-то поверил — неважно, что это был всего-навсего чудаковатый старик отшельник, похоронивший себя в лесной глуши. Впрочем, не исключено, что никто на свете не мог бы оказать мне большую помощь, чем этот чудаковатый старик отшельник. Быть может, от него будет гораздо больше толку, чем от сенатора, или Старика, или любого другого человека. В том случае, если план будет выполнен, если он преждевременно не сорвется.

Холодные влажные лапы убрались с моей спины, но теперь у меня зачесалось ухо. Черт бы его побрал, с раздражением подумал я, вот уж некстати!

Я захотел снять руку с руля, чтобы почесать ухо — и не смог. Она точно приклеилась к нему, прилипла, и я не в состоянии был ее отодрать.

Сперва я подумал, что либо мне это померещилось, либо я что-то недопонял: я попытался поднять руку, но мне это почему-то не удалось — произошла какая-то странная заминка в мозгу или отказали мышцы. Что само по себе, если оставить это без внимания, могло привести к страшным последствиям.