Несвятая троица - Андрей Двинский

– Здесь кто-нибудь говорит по-эртазански? – спросил я хнычущую и стонущую братию. – Мне повторить вопрос? – рыкнул я спустя несколько секунд, не получив ответа, и легонько пнул носком сапога того, кто напоролся на ногу, а сейчас пытался дышать в позе зародыша.

– Говорит, – с жутким акцентом ответил бывший владелец дубинки, разогнувшись и утирая сопли.

– Тогда поясни мне, какого Берга вы разбили стекло?

– Там же нелюдь живет, – пробормотал парень. – Пускай валит отсюда в свой Эдем!

– А чем она тебе мешает? – поинтересовался я.

– Она нас рабами хотеть сделать, – с вызовом ответил недоросль. – Здесь не место для нее. И ее выродков.

– А ты кто такой, чтоб решать, чье здесь место? – вкрадчиво спросил я его.

Парень как-то сразу сник, опустив глаза.

– А ты уже ее раб, да? – выдавил из себя на вполне сносном эртазанском подросток, челюсть которого познакомилась с моим локтем.

От необходимости отвечать меня избавили бойцы «охраны», подошедшие ближе.

– Ваша светлость, не стоит ругать ребят за патриотизм, – тихонько шепнул мне тот, который был повыше.

Я развернулся, оглядев его с головы до ног. Охранник смутился и отступил на шаг.

– У тебя какой приказ, боец? – Поинтересовался я.

– Обеспечить вашу безопасность, – вытянулся он в струнку.

– Вот и обеспечивай, – буркнул я. – И не лезь не в свое дело. Усек?

– Так точно, – рявкнул он, щелкнув каблуками.

Я повернулся обратно к подросткам. Почти все они поднялись на ноги, лишь один, получивший разряд в область детородного органа, все еще лежал на земле, держась за причиндалы и негромко мыча.

– Значит так. Объясняю один раз, первый и последний. То, что она нелюдь, не дает вам права вести себя как дерьмо. Еще раз поймаю вас за подобным занятием, буду бить на поражение. Внятно объяснил?

– Д-да, – ответил бывший владелец дубинки.

– Деньги сюда, – протянул я руку.

– Какие деньги? – удивленно спросил нарвавшийся на ногу.

– За разбитое стекло, конечно, – хмыкнул я. Пацаны переглянулись и полезли в кошельки, вытаскивая монеты.

– Хватит?

– Не хватит, найду и соберу еще, – пообещал я. – Доведи до всех своих дружков простую мысль, что здесь небезопасно и дорого хулиганить. Забирайте своего скрюченного и брысь отсюда.

Подхватив под руки лежачего, онижедети немедленно исчезли в ближайшей подворотне. Злость ушла, оставив после себя легкое чувство досады. Выругавшись, я сплюнул и вернулся в мастерскую.

Стешка вместе с парнишкой лет восьми и девочкой лет двенадцати собирали осколки в большой джутовый мешок. Вадим осторожно доставал куски стекла из рамы.

Женщина с крыльями что-то сказала на своем, шмыгнув носом. На щеках я заметил дорожки от слез.

– Что она говорит? – спросил я Вадима.

– Говорит, что раньше только ночью били, – перевел он. – Я теперь уже средь белого дня.

– Так пусть ставни поставит, – предложил я.

– Нет у нее денег на ставни, – буркнул Вадим. – Изгой она здесь. Заказов мало, муж в местной тюрьме, детям жрать нечего. Налоги с нее втридорога берут.

– Бл…, – выругался я. Сунул руку за пазуху, достал мешочек с деньгами, добавил в него монеты, собранные у хулиганов, и кинул на стойку. – Скажи ей, что здесь задаток. За наш заказ.

– Да я заплатил уже, – пожал плечами Вадим.

– Ничего, лишними не будут, – ответил я, задавив жабу в зародыше. Легко пришло, легко ушло. Дети и правда выглядели худыми и какими-то изможденными. – Пусть уезжает, не дадут ей тут жизни.

– Не поедет она. Вышла замуж за человека, теперь и тут изгой и там, – сказал Вадим, вылезая из витрины. – Пора нам. Через пятнадцать минут надо быть у баронессы.

– Пойдем, – согласился я, подходя к стешке, которая поднялась навстречу, сунув в рот палец с красной каплей крови. – Мы зайдем завтра, – сказал я по-эртазански.

– Спасибо вам, – шмыгнула носом она, ответив на том же языке. Серые крылья за спиной опустились вниз и выглядели каким-то чужеродным предметом. – Все будет готово.

Поплутав по улочкам ремесленного квартала, мы поймали местное такси-кабриолет. Бойцы было задергались, но я махнул рукой, приглашая садиться к нам, – места хватало, средство передвижение было рассчитано на четверых пассажиров. Возница, молодой паренек совершенно бандитской наружности за десяток минут доставил нас к поместью Дианы.

Домик ее, по сравнению с дворцами в центре, был небольшим, однако дал бы хорошую фору некоторым рублевским коттеджам. Основное здание имело два этажа и круглый купол крыши, а по углам находились четыре остроконечные башни. Своими геометрическими формами дом чем-то напоминал мечеть, однако обилие прозрачных стен и украшений придавали ему полную своеобразность. Вокруг раскинулся небольшой, но ухоженный сад, с клумбами и даже фонтаном. В целом, жилище Дианы оказалось очень уютным.

Возле ограды из часто стоящих, заостренных кованых прутьев двухметровой высоты бродили несколько бойцов в полной выкладке – кольчуги, шлемы и арбалеты. Как сказала Диана, это была местная спецура, группа «Марж» – подразделение спецназа, подчиняющееся лично премьеру, лорду Дингеру. Почти все они, по словам Вадима, были видящими – вне всякого сомнения, серьезные бойцы, и я мог только порадоваться, что сейчас они играли за нашу команду.

Рядом с калиткой экипаж встретил капитан (я специально вчера вечером выпытал у Дианы местные знаки различия). Мы уже знали друг друга в лицо, поэтому просто кивнули, и он нас запустил внутрь.

В доме не было большого штата прислуги, всего четыре человека – дворецкий, садовник, экономка, она же повариха, и девушка – служанка. Как рассказала мне ночью Диана, здесь это считалось почти неприличным, но ее образ жизни позволял ей плевать на столичные приличия.

– Хочу тебе откровенно признаться, – тихонько сказала она, когда после двухчасового сексуального марафона мы лежали на ее большущей кровати. – Моя репутация здесь весьма далека от безупречной. Тебя это не пугает?

– Мне на это глубоко начихать, детка, – ответил я ей, нежно проводя пальцем от ложбинки между ключицами до маленького круглого пупка. Шрамы от недавних ранений совсем побледнели, Вадим действительно оказался волшебником в самом хорошем смысле этого слова. – Я тебя люблю такую, какая ты есть. Со всеми твоими репутациями и недостатками.

– А как ты знаешь, что любишь? – Вдруг серьезно спросила она, и в ее черных зрачках отразилась искорка стоявшей на тумбочке свечи.

– Больше не представляю жизни без тебя, – совершенно искренне ответил я.