Десант времени - Егор Красный

— А куда, дядя Гриня шли, раз поймали?

— Да, в Крым, сорванец, — вздохнул мечтательно капитан и уставился на небо через решетку. — А море там как в сказке, голубое, большое, лежи на берегу да пузо чеши.

— Да, дядя Григорий отсюда фигушки выберешься, — щелкнул языком мальчишка. — Вот, если бы вы мышкой стали, то враз удрали.

— А давай на спор, что выберусь. Вот только поможешь мне?

— Так подмогну, а возьмете меня на море?

— Запросто!

— Так, что надо дядя Гриня, поди че принесть?

— Рыжик, снаряд, да гранату, смогнешь? Но только осторожно, как пасхальный кулич неси… Ты же знаешь, где чего лежит? Ну и коли под руку наган попадется, то тащи с патронами, мы им здесь концерт праздничный устроим!

— А то, здесь недалеко казармы, а там знаешь дядя Гриня дыра, заходь и бери чего хошь, всего навалом.

Григорий Семенов на секунду задумался: «Не опасно ли посылать подростка, но видя, что тот уже завелся, понял, что его не остановишь, да и задание надо было выполнять».

— Ладно, рыжик, только осторожно… Вот насчет формы для беляков, сможешь достать?

— Принесу, какого чина? Могу хоть штабс–капитанскую, — рассмеялся беспризорник. — У нас весь город в руках, — мальчишка выставил вперед свой грязный кулачек и растворился бесследно.

На городской башне часы пробили шесть, когда Григорий Семенова снова повели на второй этаж к полковнику. Звякая кандалами, он снова шел по мраморному полу в кабинет контрразведки. По пути им попался штабс–капитан, который махнул рукой и быстро бросил: «Сейчас приду!».

— Здравия желаю, господин полковник, — без робости и страха капитан улыбнулся полковнику.

— Как, сами? А то поди заждались, когда освободят?

— Не без этого, лучше в другом месте чем у вас.

— Ну, это вы правильно голубчик, война грязная штука, смерть, кровь, ранения, — смотрел в свои бумаги полковник и, что‑то для себя решал. Так прошло еще минут пять, пока сзади не открылась дверь и на порог не вошла средних лет дама, можно было сказать артистической внешности и ярко накрашенная косметикой. Ее привел штабс–капитан, который присутствовал на первом допросе и встретился в коридоре.

— Ну, вот присаживайтесь, вы оба, — указал штабс–капитан им на два стула, стоящие напротив друг–друга и рядом с окном, недалеко от стола полковника.

— Ну вот, Гавриил Савельевич, хочу вас порадовать, вот перед вами Ригина Синявская, которая должна засвидетельствовать вашу личность и сразу после этого с вас снимут наручники и отпустят, — радостно и казалось даже искренне улыбнулся полковник.

Он откинулся на спинку своего резного стула и закурил трубку с пахучим английским табаком. — Ох, как пахнет, спасу нет… А ведь хотел, собирался бросить, да как‑то все знаете ли не выходит. То плохие вести с фронта, то семья молчит и не пишет…

Полковник с интересом посмотрел на учителя истории, который очень спокойно и безмятежно сидел на стуле и не проявлял ни каких волнений. «А, что может и правда историк, и милый человек в общении, может и не красный он, а так болтун указал на него, что какой‑то рыжий чекист стрелял с нагана как в цирке…, а потом целый бронепоезд угнал, что помогло разгромить элитный белогвардейский кавалерийский полк, где были офицеры корниловских частей… Впрочем, проверю его на всякий случай, а там отпустим, да еще посадим на поезд и извинимся».

— Вас, вот, голубчик, не тянуло закурить сигаретку. К примеру, вы после уроков зашли в трактир, какой вы там называли на Бармалеевской улице?

— «Невская ночь», ваше превосходительство.

— Ах, да. Ну конечно, вы закусили, выпили, а потом вот сигаретку. Ох, как хорошо поди, ни каких больше удовольствий и не надо…, — полковник пустил перед собой облако дыма. — Или там курить не разрешали?

— Так, почему же? С пребольшим удовольствие курили там господа. На первом этаже там людская была, а на втором номера и кабинеты, но я вот, господин полковник как‑то не курил, не имело это для меня притягательности и удовольствия, — улыбнулся Григорий, с напряжением вдруг вспомнив материалы по его легенде, переданные ему на флешке генералом Александром Верником. Капитан помнил, что там был виртуальный план этой улицы, дома и флигеля где он проводил уроки… и был там этот трактир. В голове появись картинки первого этажа, какая‑то сцена, лестница на второй этаж, куда он мог и не ходить.

— Ну, знаете, иногда певичка какой‑нибудь романс сыграет, ну так за душу возьмет, всего перетряхнет, вот уж кажется душа улетает вслед песни.

— Не такой уж я впечатлительный, все же история — точная наука, — пожал плечами Григорий и снова взглянул на женщину, было видно, как она нервничает и платком вытирает выступающие слезы и распухший нос.

— Ну, полноте, что мы про такие мелочи только время у вас отнимаем, давайте перейдем к делу. Попробуем вспомнить генерал–лейтенанта Шаховского и его дом, вы ведь там бывали не раз?

— Да на протяжении почти полутора лет приходил к ним, дверь мне в дом открывала горничная Марфуша, а бывало и студентки меня встречали на пороге, и мы шли во флигель занятия проводить.

— Прекрасно, голубчик, кстати как вы говорили на прошлом допросе, к вам иногда приходил их дед, сам генерал… Не помните, что‑нибудь особенное в нем? Ну к примеру, как он кашлял астмически, раз он трубку курил…

— Господин полковник, курил он или нет — не могу знать, а вот не кашлял он вовсе при мне, но пожалуй он хромал сильно на левую ногу, — ответил полковнику Григорий, в голове восстанавливая записи, которые были написаны в иммиграции Марией Шаховской. Иммигрировала она в 20–х годах и попала на страницы истории, лишь потому что входила в Высший Монархический Совет, пока не умерла в 70–х годах в Париже. В своих воспоминаниях она упоминала горничную Марфушу, хромого деда и как они проводили свои летние каникулы под Выборгом.

— А ведь верно говорит, господин учитель? — спросил полковник сидящую напротив Григория Семенова расстроенную женщину. В ответ она слегка обрадовано улыбнулась и закивала головой.

— Ну вот, видите, а вы волновались, скоро мы вас обоих отпустим, — кивнул головой довольный контрразведчик. — Тогда, Гавриил Савельевич, хочу вам представить Ригину Синявскую. Вам ни чего это имя не говорит? Только не торопитесь с ответом.

Григорий понял, что полковник делает против него весьма хитрый ход. Это имя могло было быть связано только с этим куском прошлого и семьей Шаховских… или что‑то такое, мимо чего учитель не мог пройти. Например, соседка…, или какая‑то работница из этого дома. Но тогда, он будет раскрыт сегодня без особых усилий, а после его расстреляют или сначала будут пытать.