Миры Айзека Азимова. Книга 2 - Айзек Азимов

В ушах у Риззета отчетливо звучали голоса: радио работало отлично. Он улыбнулся: пока все шло по плану. Его собственное присутствие, конечно, не планировалось, но план вообще был составлен несколько самонадеянно, а противника недооценивать не стоило. Поэтому Риззет и прихватил с собой бластер, который мог оказаться решающим аргументом.

Он ждал, наблюдая, как Автарх поднимает свой бластер, целясь в неподвижного Байрона.

Артемизия не видела, как прицеливался Автарх. Она не видела даже двух фигур на плоской вершине скалы. Пять минут назад она заметила на фоне неба силуэт Риззета и теперь следовала за ним.

Однако он двигался слишком быстро. Перед глазами у нее все плыло и дрожало, дважды она приходила в себя, лежа ничком на земле, хотя и не помнила самого падения. Во второй раз она поднялась с окровавленной рукой, пораненной об острый край скалы.

Риззет уходил вперед, и Артемизия, шатаясь, еле поспевала за ним. Когда он исчез среди блестящих на солнце валунов, она всхлипнула от отчаяния. И в изнеможении прислонилась к скале. Она не видела прекрасного розового цвета скалы, не замечала стеклянной гладкости ее поверхности.

Она только пыталась преодолеть удушье.

И тут опять появился Риззет. Он стоял спиной к ней у раздвоенного валуна. Артемизия изо всех сил побежала по неровному склону, держа перед собой нейронный хлыст.

Риззет в это время тщательно прицелился. Она не успеет!

Надо было отвлечь его внимание.

— Риззет! — крикнула она. — Риззет, не стреляйте!

И снова споткнулась. Солнце ослепило ее, но Артемизия не сразу потеряла сознание. Она еще успела увидеть, как вздыбилась ей навстречу земля, и успела нажать на контакт нейронного хлыста, успела понять, что цель ее — за пределами досягаемости, даже если она и прицелилась верно, а это вряд ли…

Потом она почувствовала, как чьи-то руки поднимают ее с земли. Попыталась открыть глаза, но не смогла разлепить веки.

— Байрон… — еле слышно прошептала она.

В ответ донесся поток слов. Но это был голос Риззета.

Артемизия хотела заговорить, но почувствовала, что теряет сознание. Она проиграла.

Перед глазами поплыли черные круги.

Автарх застыл как вкопанный и стоял так не меньше десяти секунд. Байрон молча смотрел на дуло бластера, из которого его только что должны были застрелить. Бластер медленно опустился.

— Кажется, ваш бластер не в порядке, — сказал Байрон. — Осмотрите его.

Бескровное лицо Автарха отвернулось от Байрона и склонилось над оружием. Он стрелял с расстояния в четыре фута. Промаха быть не могло. Наконец, оправившись от изумления, он быстро разрядил бластер.

Энергетическая капсула отсутствовала. На ее месте зияла пустота.

Автарх взвыл от ярости и швырнул бесполезный кусок металла в сторону. Тот перевернулся в воздухе черной точкой на солнце и со слабым звоном ударился о скалу.

— А теперь сразимся! — сказал Байрон.

В голосе его звучало нетерпение. Автарх молча попятился. Байрон медленно шагнул вперед.

— Я мог бы убить вас многими способами, — сказал он, — но ни один из них меня не удовлетворяет. Если я выстрелю из бластера, вы умрете за миллионную долю секунды. Вы даже не успеете понять, что умираете. Это мне не подходит. Думаю, вы заслуживаете медленной смерти. Например, от моих ударов.

Он напряг мускулы, но так и не ударил Автарха. Ему помешал пронзительный крик ужаса.

— Риззет! — донеслось до них. — Риззет, не стреляйте!

Байрон повернул голову и увидел за скалами в ста ярдах от себя какое-то движение и блеск металла…

И сразу же упал навзничь под тяжестью тела, обрушившегося на него сзади.

Автарх крепко зажал коленями поясницу Байрона и схватил его руками за шею. Байрон слышал свое хриплое дыхание, со свистом рвавшееся из горла.

Борясь с надвигающейся чернотой, он вывернулся из тисков и перекатился на бок. Автарх вскочил, изготовясь к новому прыжку. Байрон перевернулся на спину и с силой выбросил ноги вверх, отшвырнув летевшего на него Автарха. На сей раз они встали одновременно. Пот на щеках мгновенно застывал, образуя ледяную корку.

Они медленно кружили, выжидая удобный момент, чтобы напасть друг на друга. Байрон сдвинул в сторону цилиндр с двуокисью углерода. Автарх отстегнул свой, подержал его в руках и неожиданно бросил в Байрона. Тот пригнулся и услышал над головой свист. Прежде чем Автарх восстановил равновесие, Байрон прыгнул и нанес ему сокрушительный удар в лицо.

Автарх упал, и Байрон отступил на шаг.

— Вставайте, — сказал он. — Я подожду, спешить некуда.

Автарх поднес руку к лицу и с ужасом уставился на испачканную кровью перчатку. Рот его передернулся, рука потянулась к металлическому цилиндру. Байрон тяжело наступил ему на шею, и Автарх завопил от боли.

— Вы у самого края утеса, Джонти, — сказал Байрон. — Не двигайтесь в том направлении и вставайте. Я брошу вас теперь в другую сторону.

Но тут послышался голос Риззета:

— Подождите!

Автарх завизжал:

— Стреляйте в него, Риззет! Стреляйте немедленно! Отстрелите сначала руки, потом ноги, и оставим его здесь!

Риззет медленно поднял бластер.

— Как вы думаете, кто разрядил ваш бластер, Джонти? — спросил Байрон.

— Что?

Автарх тупо смотрел на него.

— У меня не было доступа к вашему бластеру, Джонти. Так кто же это сделал? Кто сейчас держит вас под прицелом, Джонти? Не меня, Джонти, а вас!

Автарх повернулся к Риззету и крикнул:

— Предатель!

— Нет, сэр, — негромко ответил Риззет. — Предатель тот, кто обрек верного Ранчера Вайдемоса на смерть.

— Это не я! — закричал Автарх. — Если он сказал вам это, он лжет!

— Вы сами сказали нам это. Я не только разрядил ваше оружие, но и замкнул коммутатор, так что каждое ваше слово доносилось до меня и до каждого члена экипажа вашего корабля. Теперь мы все знаем, кто вы.

— Я ваш Автарх.

— И самый гнусный из предателей, живших на свете.

Автарх молчал, дико переводя взгляд с одного мрачного и гневного лица на другое. Потом встал на ноги и собрал остатки самообладания.

Когда он заговорил, голос его звучал почти спокойно:

— А если даже и так, что с того? Вы все равно ничего мне не сделаете. Вам ведь необходимо посетить еще одну планету внутри туманности — планету повстанцев, и только я знаю ее координаты.

Каким-то образом он вернул себе утраченное достоинство. Несмотря на беспомощно болтавшуюся кисть, сломанную в запястье, нелепо раздутую верхнюю губу, кровавую блямбу на щеке, он излучал надменность рожденного повелевать.