Особо одаренная особа - Мария Вересень

Мой «жених» хрипло расхохотался:

— Полностью с вами согласен, — и, разом прекратив смеяться, добавил: — Крови я тоже не хочу.

Его собеседник вдруг побледнел, дернулся, а потом словно разорвался надвое. Мне, охотившейся с Алией, увиденное было не в диковинку, я только испугалась, когда душа, вырвавшись из вампира, метнулась прямо в Аэрона, с каким-то беспомощным всхлипом всосавшись в него, а тело рассыпалось прахом.

— Чей это было?! — пробасила испуганно Алия, но тут, дико заорав, все бунтовщики, ждавшие Аэроновой гибели, разом бросились на него, и, клянусь, со дня гибели моей деревни я не видела ничего страшнее!

— Я его боюсь! — прошептал Сивка-Бурка, глядя на гору праха между мной и Аэроном, а вжавшийся в стену Калина жалобно скулил.

— Заткнись, — велел ему мой «жених», отряхнул засохшую на животе кровь, подошел и легко поставил меня на ноги.

— А где ранка? — обиженно пропищала я, он скосил глаза на свою грудь, потом посмотрел на меня уже своими зелеными, а не желтыми, как у упыря, глазами, потом на всю компанию, которая так же потрясенно взирала на него, и возмущенно проговорил:

— И нечего на меня пялиться! Все вопросы к рыжей.

Я растерянно улыбнулась, сама с трудом понимая, что происходит.

Второй день я сидела запершись в комнате Велия. Это было моей тактической ошибкой, потому что на первом этаже меня могли домогаться не только через дверь, но и через окно.

— Верея, не будь дурой, выходи! — орала Алия, пиная дверь ногами.

— Дур-ра! — надсажался Карыч за окном. — Не будь р-рохлей, от судьбы не уйдешь!

— Ну прости меня, Верелея, — шептал в ракушку Велий. — Да, я испугался, а может быть, гордость взыграла, ты ведь пойми, как образовался наш Конклав. Милость Всетворца льется на землю, словно водный поток, а боги как плотины на ее пути. Или бесплодные пески, в которые она уходит вся, без остатка. Лишь жалкие крохи достаются нам, людям. Но и того хватает опытному магу, чтобы скопить, приумножить, стать вровень с детьми Всетворца. Оттого мы их ненавидим, оттого они нас не любят. Да, мы не желаем быть жрецами какой-нибудь… — он помялся, — богини, которая будет милостью и силой одаривать не того, кто талантлив по-настоящему, а того, кто ей пятки лижет или… рожей смазлив. — Он совсем утих в своей ракушке, а Анчутка, глядящий на меня сквозь стену из моего же капища, осуждающе покачал головой:

— Ну и чего ты так взъерепенилась? Подумаешь — стала богиней! Подумаешь — вывела новый вид нечисти! Да таких в Ирии — плюнуть некуда!

— Леди Верея, — осторожно постучали в дверь, и я узнала голос лорда Аквила. Борясь со слезами, я с трудом квакнула:

— Что вам?

Тут вмешался голосок леди Диодоры:

— Мы хотели бы выразить вам свою благодарность и спросить, кого вы желаете видеть посаженым отцом на вашей свадьбе?

— Никого! Я не желаю видеть ни-ко-го! И вообще, я разрываю помолвку!

Судя по стуку, там кто-то потерял сознание.

— Почему?! — севшим голосом спросил лорд Аквил.

Я подбежала к двери и горячо зашептала в щель:

— Потому что я не могу выйти замуж за своего братика, с которым поделилась кровью! И вообще, — я всхлипнула, обида снова сжала горло, и слезы потоком хлынули из глаз, — я ни за кого теперь не выйду! Я-бо-оги-иня! Кому я нужна-а!

— Вот, дали боги подруг! — выругалась Алия, жалуясь всем присутствующим за дверью. — Одна — императрица, вторая — богиня! Нянькайся с ними!

— Госпожа ученица, — попытался приструнить меня Феофилакт Транквиллинович. — То, что вы стали богиней тайных знаний, чар и магии, еще не делает вас чем-то исключительным! Не надо к этому так относиться, это великий дар, а не уродство.

— Уро-одство! — по новой завыла я. В окошко, забаррикадированное мной, осторожно постучали:

— Эй! Госпожа богиня. — Я узнала голос Мефодия, да что там узнала! Я его просто видела, чувствовала, как собственные ручки, пальчики, ноготки, его, фон Птица, стоящего рядом, весь их чертов Конклав, мающийся в парке.

— Вам-то чего? — заревела я.

— Как «чего»?! — удивился Мефодий, видимо решивший быть делегатом от всех магов, фон Птицу обращаться к новой богине было как острый нож по сердцу — гордость его душила. Как и Велия, который, едва поняв, в чем дело, повернулся и ушел прочь, давя кусты и не разбирая дороги, напоследок одарив таким взглядом, что я сразу поняла — все между нами кончено.

— У нас магия уже два дня как не работает! — верещал между тем дружок фон Птица. — Что делать-то прикажете?

— Вешаться! — Надоел он мне до зубовной боли. Только решила посидеть в одиночестве, собраться с мыслями, так нет, набежали, мешают, лезут с просьбами, советами, два дня, и даже ночью!

— Всем? — уточнил Мефодий. Но на него закричал, замахал руками выскочивший на улицу директор:

— Вы чего к ребенку пристали в такое время, не видите, что у нее просто шок!

— Верелея, я безумно тебя люблю, с первого дня буквально, вот как увидел тебя в Белых Столбах, так сердце и екнуло! — прорезался снова Велий, видать, побегал по этажам, успокоился.

— Верея, не будь дурой! — голосила овечка. — Яви себя людям!

— Леди Верея, может, не стоит прямо сейчас разрывать помолвку? — не унимался лорд Аквил. — Сила, которой вы наделили нашего сына, просто чудовищна и непонятна, но положение в государстве все еще шаткое…

— Боятся они меня, — с ухмылкой сказал появившийся прямо посреди комнаты Аэрон, я воззрилась на него как на привидение. — Осваиваю твои подарки. — Он протянул мне букетик цветочков.

— Давайте перенесем срок свадьбы, ну, еще на год, пока вы не успокоитесь, не придете в себя, — надсаживалась уже на два голоса чета вампиров.

— Пап, мам, я здесь, — обрадовал их сыночек. Вампиры смолкли, я прислушалась:

— Похоже, ушли.

Но тут стала выбивать двери Алия.

— Это дискриминация! Почему вампиру можно, а мне, лучшей подруге, нельзя?! — И стала перечислять все то, что она оторвет мне, когда я соизволю появиться.

— Верея, а овечка про тебя новую пакость сочинила! — попробовал выманить меня хитростью Гомункул. — Про рыжую Игруницу и Зорю-богатыря! — Он охнул — забыл, видимо, о хитрости предупредить Зорю.

— Хозяйка, — прогудел детина, — мне их всех повыкидывать или как?

Выкинули его.

— Слушай, а что ты на капище не спрячешься? — удивился Аэрон, плюхаясь на кровать.

— Чтобы тетки с дядьками доставали?

— Ну уж лучше они, чем сразу все.

— Ага? А вдруг они там не одни, а с этими… — я потыкала пальцем в потолок, — из Ирия? Я боюсь.

Аэрон тоже с интересом посмотрел на потолок, а потом, приобняв, встряхнул:

— Выдюжим! Где наша не пропадала!

— Везде пропадала! — согласилась я.

Перед нашими очами весь в сияющих доспехах и с огромным волнообразным мечом возник Анжело и весело поинтересовался:

— Ну что? Когда идем Ирий сокрушать? Войско готово.

— Сдурел?! — выпучилась на него я.

— Не идем, — сразу поник демон, стягивая доспехи. — А я уже всех оповестил, армию собрал…

Я швырнула в него Аэроновым букетиком, который он поймал, робко поинтересовавшись:

— А может, все-таки грянем дружно? Там этот Ирий сколупнуть, что козявку в носу!

— Иди, — с нажимом сказал Аэрон, я благодарно на него посмотрела. Демон, недовольно крякнув, просочился сквозь дверь, вызвав визг с той стороны.

— Ну вот, из Ирия тебя точно не побеспокоят, — утешил меня Аэрон. — Они там все заняты — к обороне готовятся.

— Ты можешь, конечно, обижаться, я тебя понимаю, я свинья, — снова принялась каяться ракушка.

Аэрон закатил глаза, а я показала ему кулак, чтобы не смел ржать.

— Ну давай не будем рвать, что между нами было, из-за какой-то глупости, из-за одной нелепой ошибки.

— Все, ухожу! К Волчьему Пастырю ухожу! Он мне предложение сделал, и я соглашаюсь! — заявила я в самую ракушку и шагнула на капище, придерживая за руку Аэрона.

— И главное, знаешь, что самое обидное? — сказала я, стоя с вампиром на балконе своего замка. — Этот маг так долго немым притворялся! Я думала, что он вообще в любви признается только под пытками, и то язык откусит, а тут прорвало — прям не уймешь! Как ты думаешь: это он с расчетом?

— Не уверен, — качнул светловолосой головой Аэрон. — Он на меня иногда в Школе так поглядывал, словно примерялся, как ему половчее кол вколотить, я даже не каждую ночь спал.

— Да ну тебя! — толкнула я вампира в бок, однако стало приятно.

С Аэроном мне вообще общаться было удивительно легко — и в самом деле как с братом.

Камень сновидений изгалялся вовсю, устроив в честь прибытия хозяйки рыцарский турнир. Ржали кони, разлетались в щепу копья, ахали, закатывая глаза, дамы, на мой балкон летели букетики, а кавалеры, проезжая подо мной бесконечной вереницей, кланялись и улыбались. Азартный вампирюга попробовал делать ставки и строить глазки дамочкам, но мой камень ревностно относился к своим обязанностям, и те рыцари, на которых ставила я, даже если они были убогими, слепыми старыми калеками, непременно выигрывали, а дамочки все как одна были замужем.