Путь домой. Книга вторая - Олег Верещагин:

— Мне нужен Сатана, — сказал я, обводя остальных взглядом (клинки опускались). — Скорее.

Вокруг произошло плавное движение. Я смотрел теперь поверх голов и сам ощутил, какое у меня скучное лицо. И это не было маской. Нет.

— Ты хотел говорить с Сатаной.

Вот теперь я опустил взгляд.

— Тесен мир, — сказал Сатана. — Здравствуй, Олег.

— Здравствуй, Арнис, — ответил я.

Мы стояли на берегу залива друг против друга. И я заговорил первым:

— Ты здорово изменился. Не внешне… Я бы ни за что не подумал, что за всем этим стоишь ты. Гроза Тихого Океана…

Очевидно, он уловил презрение, прозвучавшее в моём голосе. Но не стал оправдываться или спорить, а просто спросил:

— Какое у тебя ко мне дело?

— Мелочи, — пожал я плечами, ощущая, как растёт во мне ноющая боль. Не физическая, нет… — Вокруг вашего расположения сейчас находятся до двухсот человек. Четверть — с луками и аркебузами…

— Олег, — прервал он меня, — это ты расскажешь кому-нибудь другому. Не мне. Хорошо, если тут у тебя человек двадцать. Я не очень удивился бы, узнай, что ты тут вообще — один.

— Арнис, — в тон ему ответил я, — как ты думаешь, твои ребятки поверят мне, если я им скажу про две сотни? Мне кажется, ты нашёл себе не лучшую компанию. По крайней мере, те шесть десятков, которых мы уже прикончили, не произвели на меня впечатления стойких бойцов… Мне и в голову бы не пришло, Арнис, что ты — хотя этот мир меняет людей! — мог оказаться в такой компании.

Несколько секунд он смотрел на меня и, очевидно, понял, что я говорю правду:

— Вот как… А что наши? — вдруг спросил он. — С тобой?

— Далеко не все… Долго рассказывать. Ну так как, Арнис? Устроим свалку?

— Ты-то ведь отсюда всё равно не уйдёшь, — сказал он. — Махну своим… и даже будь у тебя там правда две сотни — лежать тебе тут.

— Ты думаешь, меня это пугает? — удивился я. Он снова несколько секунд изучал меня, потом кивнул:

— Не думаю… А неужели ты думаешь, что этот мир дал мне что-то, за что я должен быть ему благодарен? Мне было плохо… мне и сейчас не очень хорошо. Так почему остальным должно быть лучше?

— Не очень верится, что это ты, — вырвалось у меня. — Года три мы не виделись?

— Около того… — согласился он. И я припечатал:

— Маленький срок тебе понадобился, чтобы стать подонком. Изнасилованные девчонки, пытки, сожжённые дома — это всё в отместку за то, что тебе было плохо? Тебе лечиться надо, Арнис… Прикажи своим, — я повысил голос, — бросить оружие, иначе через три минуты наши две сотни раскатают вас в блин. Оружие складывать туда, самим отходить туда, — я дважды махнул рукой, крутнулся на пятках и зашагал прочь, не оборачиваясь, но слыша, как за спиной начинается шум…

…Наблюдать со стороны было, если честно, неприятно, как всегда неприятно наблюдать за испуганными людьми. Мы протрубили в несколько рогов, из крепости откликнулись — один из сигналов нам показала Сандра, там поняли, что подошло подкрепление. Наши ребята, давясь от смеха, то и дело мелькали меж кустов, и я видел: отряд Арниса разделился примерно два к одному, и большинство было явно за сдачу…

— Трусы, — презрительно сказал Сергей.

— Не все, — Нэд указал на группку примерно из тридцати человек. Они сплотились вокруг Арниса, который, судя по всему, перестал уговаривать остальных и сейчас, как можно было судить по жестам, необычайно для него резким, собирался на прорыв. На противоположном берегу залива творилось вообще чёрт-те-что-там, похоже, просто разбегались. А из ворот форта уже выбегали с оружием его защитники, тут же начавшие связывать тех, кто бросил оружие.

Арнис, как я и предполагал, пошёл к галионам. Раде, оказавшийся рядом со мной, сморщил нос:

— Да чёрт с ними, там их перестреляют, как куропаток…

— Это не то, что мне нужно, — возразил я и заметил, как Нэд кивнул, обнажая шпагу. — Те, кто хочет, могут оставаться здесь. Остальные — за мной!..

…Арнис понял, что ему не уйти. На бегу я увидел, как его отряд — да, эти неплохи! — мгновенно и туга стянулся в твёрдый, ощетинившийся во все стороны сталью клубок.

А у меня на бегу бились в голове невесть откуда всплывшие строчки…

Вот и сошлись дороги.Вот и сошлись дороги.Вот и сошлись дороги —Вот мы и сшиблись клином —Горек, ох, горек час!Это не я с тобою,Это не я с тобою,Это не я с тобою —Это беда с бедоюВ чистом поле сошлась!

— Лево, право, назад! — крикнул я, не поворачиваясь и, перейдя с бега на припрыг — раз, два! — нанёс удар ногой вверх, в живот первого, оказавшегося передо мной, под взлетевшее оружие, вбивая его внутрь строя, на его же товарищей. — Ффа!

И всё-таки я был прав. Этот мир меняет людей. Очень. А точнее, как я уже думал, не раз — выволакивает на свет божий нас настоящих.

Дагу — вверх, вбок; локтем в зубы. От подставленной чашки палаша отскакивает чей-то клинок; самым концом отточенной обратной стороны — как бритвой — по руке над локтем — а! Скользящий удар чьего-то тесака по боку моей бригантины, кто-то упал под правую ногу, я рухнул на колено, палаш над головой — глухой лязг — дагу снизу вверх в пах… Подняться! Удар сверху, ещё один — в раненое плечо… да кто же так молотит?! Над моей головой — промельк валлонки, можно встать, мой противник валится с проколотой грудью… ага, это Лёнька Смагин позаботился… чёрт, что с ним?! Не донеся ладоней до залившегося кровью лицо, Лёнька падает назад, в гущу смыкающихся тел… Кто, сволочи?! Рослый парень, волосы схвачены на макушке в «конский хвост», а на палаше — кровь… Держись, гадина… Места для размаха нет, совсем нет, он отпихивает меня эфесом, в левой — нож, я блокирую его дагой… Ясо пытается просунуть у меня под мышкой клинок, я огрызаюсь:

— Не лезь!

Прижаться ближе… руку расслабить… ага! Я блокирую запястье коленом, бью сверху дагой — за правую ключицу, за левую ключицу — и здоровяк, обливаясь кровью, уходит куда-то вниз… Лицо — кровавые сгустки сползают по левой щеке, острая боль снаружи левого локтя… вот они, свалки, кто-никто обязательно зацепит… ага, место! Косой удар слева в шею — харрашшоо!! Так, где Арнис, Арнис где?!

— Место дайте, черти! — кричит кто-то по-немецки. Йенс, что ли? Да, место бы неплохо, побольше места… Запах — пот, кровь, адреналин; толчея и озверение… Рука — в перчатке, толстой, коричневой — вцепляется в плечо, прямо перед глазами — длинный нож… перетопчешься, ублюдок — ннна! Рот вспухает алым пузырём из перерезанного основанием палаша горла. Я умею любить. Я даже щадить умею. Но не в бою…