Черт-те где - Андрей Кощиенко

– А у тебя очень мило! – обернувшись, сказал я Дине.

– Правда? – неподдельно удивилась та, наклонив голову к правому плечу.

Ой, чего это я? Я же не собирался ей говорить комплименты.

Пару секунд я смотрел на довольную Дину и, немного подумав, добавил:

– У тебя хороший вкус!

Дина даже немного порозовела от удовольствия.

Ну, коль начал говорить комплименты, то нужно заканчивать. И все же, что это такое со мной? Странно…

– Проходи, Ярина покажет тебе твою комнату! – с довольным видом сказала Дина.

– Пойдемте, господин! – сказала мне Ярина, делая приглашающий жест рукой.

Я, молча соглашаясь, задумчиво кивнул головой.

Поднявшись на второй этаж, мы прошли с домоправительницей по небольшому коридору с голым полом и маленькими узкими окнами под потолком и остановились перед дверью из светлого дерева с большой фигурной металлической ручкой.

– Прошу вас! – сказала моя сопровождающая, распахивая передо мной дверь.

Светленько… уютненько… кровать, стол, шкаф, светло-коричневый коврик на полу. Большое окно.

А вид…

Я подошел к окну и отодвинул в сторону полупрозрачный белый тюль.

Вид на улицу.

– Прошу вас, располагайтесь! – сказала Ярина, стоя в дверях. – Как только ванна будет готова, я вас позову.

– Хорошо, – согласился я.

– Что-нибудь еще? – спросила Ярина.

– Да. Пусть принесут мою гитару, – ответил я.

Дина

А он может быть очень милым, подумала я, разглядывая в зеркале на своем правом ухе сережку: как он оценил мой вкус! Очень искренне. А вкус у меня действительно есть…

Я критически оглядела себя в зеркале.

Нет! Пожалуй, эти сережки сюда не идут. К этому платью нужны более легкие. Эри сразу увидит, что они сюда не подходят… Эри? Эри…

Я, кажется, волнуюсь? Волнуюсь… Странное ощущение… Так хорошо на сердце… И ожидание чего-то радостного. Как праздника, которого долго ждала. Как необычно! Может, это любовь?

– Влюбилась? – тихо произнесла я, приблизив лицо к своему отражению в зеркале и пристально смотря себе в глаза. – Дина, ты влюбилась? А? Дина, – я шутливо погрозила своему отражению пальцем, – ты же знаешь… что варгам нельзя любить … Нельзя любить того, кто…

Так. Стоп! Все! Я вернулась домой, у меня хорошее настроение, и я буду просто дурой, если сама себе его испорчу! У меня будет неделя отдыха после задания. У меня в доме есть большеглазый симпатуля, который вроде начал понимать, что он был неправ… А когда он меня увидит в платье, он еще больше поймет… как он был неправ!

– Нет, эти сережки сюда совершенно не идут, – окончательно решила я, покрутив влево и вправо голову, – сюда лучше подойдут с рубинами!

– Госпожа, он заканчивает мыться, – осторожно заглянула ко мне в комнату служанка.

– Хорошо, проводишь его потом в малый зал, – сказала я, – там уже накрыли?

– Да, все готово.

– Хорошо, я буду ждать там. Иди! – приказала я, открывая шкатулку с драгоценностями.

Где он там пропал?

Десятью минутами позже я стояла у накрытого стола и ждала Эри.

Как есть хочется! Мои любимые острые крылышки! Ммм! Какой запах! Да где же он там?

Я не садилась за стол по совершенно прозаической причине. Если я сяду, то Эри не увидит целиком надетого на мне платья. А Эри все никак не мог выбраться из ванны, и я испытывала просто страшные мучения, раздираясь между желанием перекусить и покрасоваться.

– Пожую пока, – сказала я себе и быстро сунула в рот кусочек куриного крылышка.

Ммм! Как же все дома вкусно! Эта Римка со своей готовкой уже натуральную изжогу вызывала! Нужно было назначить ее не вечной кашеваркой, а вечной чистильщицей котелка! Вот это было бы правильно! Пожалуй, тут я погорячилась…

Внезапно моего слуха коснулся звук шлепающих по полу босых ног. Это было так странно, что я прекратила жевать и наклонила голову, прислушиваясь.

Кто же это у меня такой по коридору ходит?

Я едва успела подумать, как дверь широко распахнулась, и на пороге появился босой Эри, завернутый в белую простыню.

– Аве, Дина, – сказал он, принимая величественную позу и поднимая вверх правую руку с открытой ладонью, – аве!

Эри явно кого-то копировал. Сзади, за его спиной, я заметила служанку с ошарашенным видом.

– И что это значит? – торопливо проглотив недожеванный кусок, спросила я.

– Приветствие такое, – неторопливо ответил он, входя в комнату.

– А почему я его раньше не видела?

– Это по особым случаям… приветствие, – сказал Эри, остановившись у стола и внимательно рассматривая, что на нем стоит, – праздничным…

– А какой сегодня праздник?

– Не знаю, – ответил он, пожав плечами, – но я вижу празднично накрытый стол и вас, красивую, и поэтому решаю, что нынче праздник. Этого достаточно?

– А почему в простыне? – поняв все про праздник, спросила я.

– А в чем я, по-вашему, должен был прийти, – в голосе Эри послышалось раздражение, – в грязных вонючих тряпках, в которых я неделю с лишним потел и пачкался по всяким привалам под открытыми небом? Вы же, похищая меня, не удосужились прихватить в комплекте со мной мой багаж!

А ведь и правда у него ничего нет! Только то, что на нем. Нужно будет его приодеть… Завтра нужно это обязательно сделать!

– Может, у слуг что-то найдется? – как-то без задней мысли сказала я. – Я сейчас спрошу! Ярина!

– Слуг? – с недоумением в голосе переспросил Эри, приподнимая брови.

– Да, а что?

Эри несколько секунд внимательно изучал мое лицо и наконец неспешно произнес:

– Сдается мне, леди Дина, что вы хотите меня обидеть! Считайте, что вам это удалось! Я удаляюсь! Прошу вас, распорядитесь, чтобы еду принесли в мою комнату!

С этими словами Эри величественно закинул висящий край простыни себе на правое плечо и неспешно повернулся ко мне спиной.

Ой!

Я невольно схватилась ладонями за щеки и почувствовала, что у меня от удивления открывается рот.

Сзади у Эри ничего не было! Простыня была наверчена на нем таким хитрым образом, что спереди она создавала иллюзию какой-то монашеской тоги, а вот сзади… Там, из-под завязанного на поясе узла торчала голая поджарая попа. И все!

Понятно, почему у служанки в коридоре глаза такие были.

Увидев, что он направился к двери, крикнула:

– Стой, ты куда? И что у тебя за вид?

– Простыни у вас короткие, – с довольной интонацией в голосе сказал Эри. – А иду я к себе, переваривать нанесенное мне оскорбление… – спустя пару мгновений ответил он и на мой второй вопрос.

– Какое оскорбление? – не поняла я.