Проклятая кровь. Похищение - Юрий Пашковский

Упырица изумленно выдохнула, из ее рта вырвалось облачко пара, она дернулась, будто пытаясь освободиться от пронзивших ее лезвий. Кровь стала течь сильней. Глаза упырицы заволакивало пеленой. Где-то рядом упыриный бог смерти готовился оборвать связь ее сознания и тела. Или у них и этим тоже Ночь занимается?

Да какая разница? Никакой.

Холодно. Очень холодно. Ей никогда не было так холодно. Даже боль и та отступала перед пронизывающим холодом. Отступала, таща за руку упирающуюся жизнь, не желающую покидать глупую, невесть что о себе возомнившую женщину, когда-то простого человека, а теперь Живущую в Ночи.

Она умирала. Снова. Почему? Почему она умирает? Ведь у нее еще есть дело, важное дело, ее смысл жизни. Холодно.

Она уже ничего не видела, даже лиц смеющегося гнома, которые были слишком близко, непозволительно близко от нее, Гения Крови Татгем, пускай Перерожденную Татгем, но Гения, подобного которому клан Татгем еще не знал. И вот так умереть?

Она не так хотела умереть. Совсем не так. Даже Понтей…

Холодно.

Даже Понтей не знал, что она хочет умереть после того, как отомстит. Потому что она жила жизнью не-живого только ради мести. Только ради смысла, что дарила ей жажда мести. Она не собиралась жить после того, как жизнь потеряет для нее смысл. И не собиралась говорить об этом Понтею. Ему больно, да, очень больно. Любовь? Она приносит страдания, очень часто. Ей тоже было больно, что она обманывает его, что она не сможет разделить его чувство, но…

Холодно. Как же холодно. Даже ранения — и те не ощущаются. Когда лезвия пронзали тело, раны будто взрывались, точно магический огнешар. А сейчас — ничего, кроме холода.

Иукена умирала. И было холодно. Когда она умирала в первый раз — было жарко. Да. Было совсем не так…

Телега, скрипнув, остановилась. Райтоглорвин Филиус Кай потрясенно огляделся. Он помнил эту человеческую деревню, когда проезжал тут три недели назад. Кривой Ручей, так она называлась, крупная такая деревня, со своим собственным магом и даже тремя храмами Главных богов здешнего Пантеона. Редко в какой деревне встретишь даже один храм Главного, а тут целых три. Он тогда, помнится, даже обрадовался, думал, что здесь приветствуют разнообразие вер и плюрализм Сил, что проповедь о Могуществе Грозного Добряка найдет доброжелательных слушателей и он сможет продать несколько статуэток Грозной Ипостаси, Распинающей Убогов (они очень нравились мальчишкам), и, может быть, даже Милостивой Ипостаси, Отпускающей Грехи Убогам После Смерти (эта расходилась не так хорошо, как Грозная). Но местный маг, толстый седой старик, добродушно пояснил странствующему проповеднику, что три храма Главных здесь не по причине религиозной терпимости и толерантности, а из-за близости Восточных степей. Королевства Тихор и Когесса, граничащие со степями, страдали от налетов лихих орочьих и гоблинских банд, постоянно перебирающихся через неторопливые воды Эскадота Великого в поисках легкой и не очень добычи. Вот потому в таких близких к Эскадоту деревнях, как Кривой Ручей, и ставили несколько храмов, посвященных Главным богам Пантеона Серединных Земель, чтобы небесных защитников было побольше. А кое-где, по слухам, даже и убогам приносились жертвы. Так сказать, дабы клин клином вышибать — бить жестоких ублюдков при помощи кровавых сволочей. В приграничных землях для защиты все средства хороши. А местный властитель, герцог Макалистер Синебашный, на поклонение убогам глаза закрывает, ибо те даже на жертвы животных согласны, чтобы получить доступ к местным Источникам Сил. Но человеческие жертвы заповеданы строго-настрого, и горе тому, кто посмеет ослушаться запрета — маг из Школы Магии, личный волшебник герцога, мигом отыщет преступника и накажет так, что убоги в очередь будут записываться, чтобы с восхищением смотреть на муки негодяя.

Тогда Филиус быстро купил еды и не мешкая покинул Кривой Ручей, продолжая путь в соседнее герцогство Тихора. У герцога Гилиона Рыжего поклонялись только богам, ритуалы в честь убогов были полностью запрещены, что только и могло порадовать правоверного райтоглорвина, верующего в Единственного Истину Осознавшего Бога. Конечно, Кай не был так фанатичен, как его наставник, Благословенный отец Тигорий Тон, который наверняка бы решил прочитать проповеди, обличающие вероломство убогов и глупость поклоняющихся им смертных посреди торговой площади деревни, обязательно с самобичеванием и частичным самосожжением. Хорошо, что вера призывала сторониться тех мест, где убоги не считаются врагами всех смертных. Вера также обязывала бороться с убогами, если доведется их повстречать, или наказывать их последователей, но Филиус благоразумно считал, что это предписание следует трактовать аллегорически, и поэтому пока не был бит ни в одном селении, где крестьяне до сих пор приносили дары козлорогому Тартану, убогу плодородия, который по популярности и эффективности превосходил многих иных богов Небесного Града.

Кривой Ручей запомнился райтоглорвину веселыми криками, песнями и деловито снующими всюду людьми. Тогда готовились к ярмарке, и деревня выглядела очень пестро, заставленная повозками с товаром. Пузатые горшки соседствовали с наглыми гусями, яркие ленты развевались на ветру в опасной близости от свежих сладостей, бочонки с медом соседствовали с бочонками с пивом, пронырливые бродяги уже пытались продать чужих лошадей, а где-то под дружный хохот пороли невезучего вора. Суета и подготовка к празднику — так запомнилась деревня Филиусу.

Теперь же вместо нее были только сгоревшие развалины и разруха. Там, где на входе раньше стояли ярмарочные столбы с приветственной надписью, в землю было вбито копье с изображением страшной морды наверху. А над мордой — сжатая в кулак белая рука с оттопыренным средним пальцем. Символ Темной Орды.

Филиус похолодел. С ним, конечно, было Благословение Грозного Добряка, но его не хватит на патрульную группу объединенных сил Восточной Степи. Вот убоги дери… Прости, Великий и Единственный Познавший Истину, прости слабого слугу твоего.

А ведь когда он уезжал из герцогства Гилиона Рыжего, то там даже слухов не ходило о Нашествии, никто не подозревал об опасности, нависшей над королевством.

Лучше сейчас поспешить и как можно дальше убраться из герцогства Макалистера Синебашного, как можно дальше от Восточной Степи и ее безумных орд…

Вот убоги дери!

В этот раз он даже не попросил прощения у Грозного Добряка.

Они увидели друг друга одновременно — банда хобгоблинов, высыпавшая из ближайшего дома с кучей хлама и свертков, и райтоглорвин, растерянно сжимающий Камень Управления, заставлявший его телегу двигаться без лошадей.