Проклятый манускрипт - Филипп Ванденберг

Афра твердо решила найти книгу со спрятанным в ней пергаментом, даже если на это уйдет целая ночь. Но с чего начинать?

Первые случайные поиски остались безрезультатными, потому что она чувствовала, что за ней наблюдают. Даже если бы она нашла «Compendium thelogicae veritatis», среди бела дня было просто невозможно вынуть пергамент так, чтобы этого не заметили.

Ее по-прежнему занимала мысль: почему библиотекарь отказался признать визит Мельбрюге? Ни брат Маурус, ни Мельбрюге не могли знать о существовании пергамента. Так к чему скрывать?

Что сильно затрудняло поиск книги, так это не только то, что библиотека в Монтекассино, несмотря на огромный понесенный ущерб, была по-прежнему одной из самых больших библиотек на Западе. Затрудняло поиск еще и то, что раздел теологии, составлявший в других библиотеках примерно треть всех книг, в Монтекассино составлял девять десятых всего количества. Более того, автор книги был неизвестен. А это означало, что нужно найти одну книгу среди семидесяти тысяч.

Пока Афра освещала покрытые пылью фолианты, возвышавшиеся над ней, словно бастионы, пока ее постепенно оставляла надежда найти в этом хаосе знаний что-то определенное, ее взгляд упал на круглую стопку сложенных друг на друга книг, ротонду, достигавшую бедер и заинтересовавшую Афру.

Подойдя поближе, девушка заметила, что тот, кто свалил здесь в спешном порядке книги, очевидно, преследовал цель что-то среди них спрятать. Сооружение странным образом напоминало «порядок» в библиотеке брата Доминика, замуровавшегося среди книг в страсбургском монастыре доминиканцев.

Мгновение Афра колебалась, потом начала перебирать книги, сначала верхний ряд, потом следующий. Ей даже не нужно было соблюдать осторожность и опасаться перепутать книги — они были сложены без какой-либо видимой системы.

Когда Афра сняла третий ряд, стала видна круглая крышка, верх деревянного бочонка. Афра вспыхнула, по спине побежал холодный пот. Когда девушка увидела клеймо на крышке, щит с широкой полосой, ведущей из верхнего левого угла в нижний правый, герб Страсбурга, сомнений больше не осталось: она нашла то, что искала.

Пергамент! — стучало у нее в висках. Пергамент! Афре казалось, она уже у цели. Но, сняв крышку и посветив фонарем внутрь, она разочарованно замерла: сосуд был пуст.

Из глаз Афры брызнули слезы бессильной ярости. И, словно не желая иметь ничего общего со всем этим, она зарылась лицом в книги. Ее охватили бессилие и разочарование.

Тут раздались голоса и звук открывшейся двери. Но поскольку эти звуки доносились не от той двери, которая вела в монастырь, а с противоположного направления, поначалу Афра не обратила на шум никакого внимания. Ведь она знала, что в монастырях есть система таинственных труб, которые странным образом передавали звуки. Но потом раздались шаги. Там, откуда они приближались, должно быть, была другая дверь.

Афра поспешно привела книги в порядок и погасила свет. Потом быстро удалилась в направлении той двери, через которую вошла в библиотеку. Девушка бесшумно закрыла дверь за собой с помощью clavis mirabillis и в темноте пошла по направлению к монастырским воротам. Волшебный ключ открыл ей ворота и выпустил на свободу.

Ночь была холодной и влажной. По дороге к постоялому двору для пилигримов Афра вся дрожала. Но вовсе не от холода, а от волнения. Хотя она и не нашла книгу с пергаментом, но все же, благодаря бочонку с гербом Страсбурга на крышке, она получила доказательство того, что Гереон Мельбрюге выполнил данное ему поручение.

Придя в свою комнату, Афра тут же заметила беспорядок в своем багаже. Она с ужасом осознала, что там были только женские платья. И, пытаясь заснуть, девушка размышляла о ночных событиях в библиотеке, а еще ее мучил вопрос о том, кто и с какой целью рылся в ее вещах.

На следующее утро перед обильным завтраком Афра покормила лошадь. На завтрак была густая овсяная каша с салом и взбитыми яйцами, хлеб, сыр и простокваша. Афра чувствовала себя ослабленной, потому что в последнее время уделяла еде очень мало внимания.

К ее огромному удивлению, брат Атаназиус, толстый хозяин постоялого двора, не задавал никаких вопросов по поводу того, почему она так поздно вернулась в свою комнату. При этом он точно знал, что монастырские ворота закрывались еще раньше, чем начиналась вечерня, и что в ночное время на святой горе практически некуда больше пойти.

Пока Афра занималась поглощением обильного завтрака, она чувствовала, что брат Атаназиус за ней наблюдает. Время от времени он выглядывал из двери, ведущей на кухню, словно проверял, все ли в порядке. Но, тем не менее, каждый раз, когда их взгляды встречались, его широкий череп тут же исчезал.

Таким образом, в комнате постоялого двора царило странное напряжение, причины которого Афра не знала. Когда голова монаха в очередной раз появилась в дверном проеме, Афра подозвала брата Атаназиуса. Она вынула из-под камзола кошелек с деньгами, достала оттуда две серебряные монеты и бросила их на стол перед собой с такой силой, что они зазвенели.

— Не стоит бояться, что я не заплачу вам за постой, — с упреком сказала Афра. — Думаю, этого хватит!

Хозяин постоялого двора попробовал одну из монет на зуб, чтобы проверить, не фальшивая ли она. Потом с низким поклоном ответил:

— Господин, это больше, чем стоят еда и постель за десять дней. У нас обычно не платят вперед.

— Тем не менее я, как вы видите, плачу. Ваше недоверие действует мне на нервы!

— Это не из-за денег, — ответил хозяин постоялого двора и подозрительно огляделся по сторонам, не подслушивает ли кто. Хотя в общей комнате никого, кроме них, не было.

Наконец брат Атаназиус отрывисто заговорил:

— Монахи Монтекассино давно бы умерли с голоду, если бы много лет назад мы не разрешили миноритам[25] входить в наш монастырь. Они пришли в сандалиях на босу ногу, в шерстяных плащах с капюшонами. Им можно было бы посочувствовать, если бы не деньги, которых у них было в избытке. Их предводитель, я умышленно не говорю «аббат» или «настоятель», как принято называть высшие чины среди монахов, их предводитель пообещал произвести ремонт Монтекассино и, кроме того, поддерживать нас каждый год сотней золотых дукатов. Этого было достаточно для дальнейшего существования нашей общины, про которую Папа римский уже давно забыл. Но едва мы дали им разрешение, как чужие монахи стали вести себя совершенно иначе. Вместо смирения они проявили высокомерие и заносчивость. Сначала мы разделили оснащение монастыря, чтобы у всех был доступ ко всему. Но однажды минориты начали строить стену прямо посреди нашего монастыря. Они устанавливали двери и носили воду из единственного монастырского колодца. Минориты оставили без внимания только наполовину разрушенную базилику. Тогда мы поняли, что их послал дьявол.