Последыш. Книги I и II - Макс Мах

опрашивали свидетелей. Бармина эти люди не интересовали, — никто из них, кроме, пожалуй, закованного в цепи капитана Взолмни, — но они мешали ему пройти туда, куда надо. Можно было бы переместиться, но он не знал, в каком состоянии находится его башня. Подумав немного над возникшей проблемой, Ингвар решил попробовать нечто новое — прыгнуть, скажем, не на сто, а на пять метров. Такого он еще не пробовал, просто потому что не было необходимости. Но вот нашлась причина, и оказалось, что сделать это не так уж просто, но все-таки можно. Правда, он чуть не загремел с черепичной крыши святилища, но, к счастью, обошлось. Бармин переступил пару раз в поисках равновесия, утвердился на крутом скате крыши и смог, наконец, осмотреться. К его огромному удивлению, круглая башня, в которой он жил с марта месяца, пострадала совсем немного, и в ее узких окнах-бойницах лишь изредка мелькал свет. Кто-то там бродил с фонарем. Дознаватель или эксперт, или кто-нибудь из уцелевших слуг. Но кто бы это ни был, он находился не в апартаментах Ингвара, а на ярус выше.

«Что ж, — усмехнулся мысленно Бармин. — Наверное, это судьба!»

В его спальне, куда он сразу же переместился, царил полный разор. Кто и что здесь искал, понять было сложно, но хорошо хоть не подожгли и не взорвали. Ингвар подошел к платяному шкафу. Все его вещи были выброшены на пол и валялись там неопрятной кучей. Тем не менее, — благо неплохо видел в темноте, — он достаточно быстро выудил из этой свалки сначала рубашку, затем трусы и джинсы, но дольше всего искал носки. А кожаную куртку-косуху кто-то «добрый» бросил прямо на развороченную постель.

«Неплохо!»

Прислушиваясь к звукам, доносившимся из коридора, Бармин быстро переоделся во все чистое и потратил еще пару минут, чтобы найти выпотрошенный «добрыми самаритянами» рюкзак, с которым он покинул мертвый город Барентсбург, но ни оружия, ни серебряной фляжки поблизости не нашел. Зато в импровизированном баре, — обыкновенной прикроватной тумбочке, — обнаружил чудом не разбившуюся бутылку старки, несколько пачек сигарет и шоколадный батончик.

«Негусто! — поморщился он, складывая находки в рюкзак. — Но поправимо».

Чтобы избегнуть нежелательных встреч, на этот раз Бармин переместился на лестницу, ведущую в казематы под расположенной в цокольном этаже кухней. Постоял в темноте, послушал, но здесь никого не было, ни одной живой души. Тем не менее, Ингвар был предельно осторожен, когда поднимался по лестнице наверх и, тем более, кода оказался в помещениях кухни. Тут везде были видны следы боя и пожара, но сохранилось гораздо больше, чем было разрушено. А итогом поисков в продуктовых шкафах, холодильниках и ларях стали мешочек с чищенными грецкими орехами, бумажный пакет с изюмом, двухкилограммовая головка сыра, круг полукопченой колбасы и чуть подсохший, но все еще съедобный багет. Напихав все это добро в рюкзак и, прихватив так же две полуторалитровые бутылки с минеральной водой, Ингвар вздохнул с облегчением, — «Слава богам, пронесло!» — и, не откладывая, вернулся к девушкам.

— Не заскучали? — усмехнулся он, поймав тень испуга на прекрасных, но усталых лицах своих верных спутниц. Все-таки его исчезновения — еще туда-сюда, но вот появления… Просто, как чертик из бутылки.

— Не оригинально, — поморщилась Елена.

— Чем пахнет твой рюкзак? — пошевелила носом Варвара.

— Сыром и колбасой, дорогая сестра!

— Тогда объявляю поздний ужин, — предвкушающе улыбнулась княжна Збаражская.

— Или ранний завтрак, — вторила ей Варвара.

Этим они, собственно, и занимались следующие три четверти часа. Сытно поели, восстанавливая силы, немного выпили, — только для поднятия тонуса и куража, — и выкурили «на посошок» по сигарете. Так что Бармин пришел в себя в достаточной мере, чтобы совершить пятнадцатикилометровый прыжок. И совершил, обвешанный своим ценным грузом спереди и сзади.

Попав в Смольницу, они пошли, однако, не к Аграфене, — благо ночь, и свидетелей нет, — а в само имение. Бармин внутри дома был только один раз, когда ему показывали комнату, в которой родилась его мать, но пару мест помнил достаточно хорошо, однако решил не рисковать и прыгнул, только внимательно рассмотрев через оконное стекло, куда собирается переходить. Остальное дело техники. Дом довольно давно стоял закрытым, но «под парами», то есть здесь проводили еженедельные уборки, работала отключенная, но не демонтированная электросеть, трубы водопровода регулярно проверялись, и главное — в доме была работающая телефонная линия. Собственно, из-за нее они сюда и наведались.

В условиях неопределенности лучше было перестраховаться, а это значит, не дать себя найти. Вряд ли противник прослушивает все телефонные кабели подряд, но даже если предположить худшее, время реакции на перехваченный разговор никак не может быть мгновенным. Поэтому план предусматривал два-три коротких звонка и спешное отступление в находившуюся поблизости священную рощу, в глубине которой располагалось практически заброшенное капище с идолами славянских богов.

Первым делом, Ингвар позвонил Ие, в ее, так называемый, полевой штаб. Ответивший ему человек Бармина не знал и, удовлетворившись паролем и кодом доступа, сообщил, что майор Злобина в отъезде, но скоро вернется. Впрочем, «скоро» оказалось «часа через два-три».

«Шли бы вы все в Хель[134] со своим „скоро“!» — возмутился Бармин и со зла оставил Ие сообщение, что звонил Ноль-Третий и приказал по возвращении сидеть у телефона на жопе ближайшие двадцать четыре часа.

И в самом деле, куда, на хрен ее понесло, если уже по всем масс-медиа прошло сообщение о нападении на Надозерье? Она должна была или разом сорваться с места и срочно лететь в замок княгини Кемской, — но тогда о каких двух-трех часах идет речь? — или сидеть на месте в ожидании призыва о помощи.

«Теперь она за мной побегает!» — решил он, и набрал другой телефонный номер.

— Доброй ночи! — сказал он в трубку, как только ему ответили. — Прошу прощения за беспокойство в столь поздний час. Я Ингвар Менгден, и мне нужно срочно переговорить с Андреем Романовичем.

Удивительно, но на том конце провода никто его просьбе не удивился, и князь Северский ответил всего лишь через три минуты:

— Слушаю!

— Андрей Романович, это Ингвар.

— Жив. Уже хорошо! — сухо констатировал Великий князь. — Что с сестрой?