Крещение огнем. Алтарь победы - Максим Калашников

Господи, как давно это было! Тогда семья моя жила в прекрасном двухэтажном доме – белостенном порождении кубического конструктивизма начала 70-х. Вернее, в одной четверти этого элитного здания, вместе с семьями министра, городского прокурора и мастера-передовика с кирпичного завода. Батя в те времена был тридцатитрехлетним, молодым представителем элитнейшей журналистики Империи. Он добился всего сам, когда-то выйдя из интерната нищей послевоенной Одессы, без «мохнатой руки» и связей. Только благодаря тому, что его работы отметил сам сподвижник Брежнева, бывший партизанский командир Зимянин. Входя в номенклатуру ЦК КПСС, батя, как он сам любил говаривать, служил «оком государевым» в жаркой Туркмении. Падкий на взятки и сам до них охочий Восток знал: с батей такие игры бесполезны.

Дом наш тонул в разросшемся саду, и я любил бегать в его дебрях, представляя его дикими кущами планеты Пирр, и роль звездолета играла пластмассовая модель корабля «Союз». И тогда казалось, что слышу я свист реакторных насосов там, внутри моего кораблика.

Ни я, ни отец тогда и представить не могли, что Империя рухнет, что миллионы русских окажутся в положении полунегров-полурабов. Что дом наш продадут богатым туркам, сделав из нашей квартиры целых две. Но не знали мы и того, что уже в те далекие сейчас годы Империя уже рождает то, что казалось мне фантазиями Гарри Гаррисона – космические ядерные двигатели. Там, на северо-востоке, через пески Каракумов и Кызылкумов, среди Казахского мелкосопочника…

Страна, которая первая построит ядерные реактивные двигатели, покорит Солнечную систему. Когда мы называем космическими кораблями нынешние крохотные аппаратики, мы лукавим так, как если бы нарекали флотом стайку утлых лодочек. Ибо нынешние корабли наши – всего лишь маленькие шлюпки, робко выходящие за пределы нашей планеты. Луна не в счет: по космическим меркам она совсем рядом – всего в десяти кругосветных путешествиях. И только появление у кораблей ЯРД сделает их не хрупкими скорлупками, а поистине межпланетными кораблями. И только ЯРД позволит летать на Луну действительно тяжелым грузовозам – кораблям исследования, колонизации и освоения ночного светила.

Почему ЯРД сильнее нынешних двигателей, в которых горит химическое топливо? Пусть даже самое передовое, хоть та же смесь водорода, кислорода и керосина? Да потому, что в реакторе идет мощная цепная реакция, в ней словно горит кусочек настоящей звезды. Да что там звезда! Если температура на поверхности Солнца достигает шести тысяч градусов Цельсия, то в русских реакторах можно вдвое превзойти этот чудовищный жар.

И в этом-то жару разогревается рабочее тело – водород, который потом выбрасывается из ракетного сопла-дюзы с немыслимой скоростью. И чем она выше, тем быстрее мчится корабль, снабженный ЯРД. Водород к тому же намного легче обычного топлива космических ракет. А значит, его можно брать на борт меньше, высвобождая больше места для груза. Для тех же вездеходов и надувных жилищ, для людей и жизненных припасов, для буров и взрывчатки. И корабли с ЯРД могут забрасывать на Луну – а то и на Марс – полноценные экспедиции.

Американцы взялись за разработку ядерных ракетомоторов в 1955-м. Еще в 1963-м они взялись создать двигатель для пилотируемого полета к Марсу в 2014–1016 годах. Но успехов достигли скромненьких: не то у них было защитное покрытие в тепловыделяющих элементах, и те частенько разрушались.

У нас же первый пуск прототипа ЯРД состоялся в 1961-м. Но то была лишь прелюдия: в 1970-х за ядерный мотор взялись сильные фирмы: конбюро «Салют», КБ химавтоматики, Институт атомной энергии, НИКИЭТ, НИИ тепловыделяющих элементов и НПО «Луч». Работы шли сразу по двум моделям: тяжелому РД 0411 (в 40 тонн тягой) и маленькому РД 0410 с тягой всего в 3,6 тонны. (Американский ЯРД программы NERVA имел тягу в 33,6 т.) Мы уже тогда сумели превзойти янки в совершенстве защиты ТВЭЛов – тепловыделяющих элементов, и достигли более высокой температуры в активной зоне реактора. И потому если из американского сопла водород бил струей со скоростью в 8250 м/сек, то у нас скорость истечения рабочего тела достигала 9100 м/сек.

Для испытаний ЯРД мы построили поистине уникальную базу «Байкал-1» в Казахстане, в 65 километрах южнее города Семипалатинск-21. С 1971 до 1988 года тридцать раз здесь запускали опытные модели. И чтобы избежать радиационных выбросов в воздух, наши инженеры с самого начала, за полтора десятка лет до Чернобыля, сделали испытательный стенд с замкнутой системой выброса. И ни одной аварии за эти годы «Байкал-1» не знал! (ВВФ, № 6, 1996)

Но и то была лишь увертюра к серьезной «опере». Ученые наши рождали и вовсе невиданную ядерную машину, поистине огнедышащего дракона, готовясь покорить наивысшую степень буйства стихий. Мы делали газофазовый ЯРД. В этой машине реактивная струя разгонялась бы до скорости в 20–30 километров в секунду, раскаляясь почти до 12 тысяч градусов! Реактор этого царь-двигателя работал бы не на твердом ядерном топливе, а на газообразном уране. Ни один материал, ни одно вещество на Земле не смогло бы выдержать чудовищного жара активной зоны почти в 9 тысяч градусов. А потому конструкторы замыслили держать ком ярящейся плазмы в невидимой оболочке из сильного электромагнитного поля. Так, чтобы он висел в центре камеры, не касаясь ее стен, – как, по преданию, висел когда-то гроб пророка Магомета, удерживаемый в воздухе сильным магнитом. А мощный ток для катушки-соленоида, создающей защитное поле, должен был давать магнитогазодинамический генератор, встроенный в сопло этой царь-машины. Да не какой-нибудь, а мощью в 25 мегаватт, равный силе большой электростанции.

Газофазовый ЯРД позволит не только завоевать Луну и высаживаться на Марс. Он – ключ к полетам человека уже на Юпитер и Сатурн, на Уран и Нептун. На их загадочные спутники с замерзшими океанами! Работы над ГФ ЯРД начались параллельно у нас и у янки, но мы в этой гонке вели до расчленения Империи.

Да, черт возьми! Мы располагали всеми возможностями для постройки целой серии отличных орбитальных станций! Прекрасного оружия, орбитальных авианосцев и разведчиков, станций наведения и связи. Уравнение победы Империи в борьбе за господство в ближнем космосе – это аэрокосмопланы с воздушным стартом плюс имперские орбитальные станции.

В этих рукотворных «звездных островах» воплощался высший цивилизационный синтез: оружие и высокоприбыльное предприятие в одном обличье. Так же как и в космопланах НПО «Молния». Летая над планетой, служа пристанью для крылатых кораблей, орбитальные станции могли быть еще и заводами для материалов будущего.

Еще в 1982 году на борту «Салюта-7» в ходе эксперимента «Таврия» наши синтезировали сверхчистый белок для противогриппозной вакцины. Опыт показал, что если на Земле с одной установки многократной очистки можно брать всего несколько миллиграммов с неимоверыми затратами, то на орбите – в десятки раз больше. В середине 1980-х русский технологический спутник с установкой «Каштан» доказал: методом электрофореза мы можем получать в невесомости тимозин, применяемый при лечении иммунных заболеваний, и интерферон. В тот момент грамм тимозина на мировом рынке стоил три миллиона долларов!

В 1988 году Горбачев начнет быстрый развал Империи и сворачивание космических программ. Хотя ровно за год до этого были обнародованы сенсационные результаты экспериментов по производству сверхчистых полупроводниковых кристаллов, которые шли на наших космических станциях с 1975 года. Вещества плавили в особых печах – «Корунде», «Кристалле» и «Магме». Невесомость – не Земля, и в расплавах не возникало бича полупроводникового производства – тепловых потоков, которые создают в кристаллах завихрения, делая их бракованными. В результате в земном производстве во всем мире приходится резать готовые кристаллы на пластины, выбрасывая до 85 процентов сырья в брак. Перенос производства на орбиту позволял в пять раз удешевить производство, дав стране и шанс на рывок своей микроэлектроники, и отличный экспортный товар, и прекрасный объект для иностранных инвестиций.

Например, на «Корунде» получили серии полупроводниковых кристаллов для опытного образца отечественного лазерно-проекционного телевизора (все это будет погублено «реформами» Ельцина). На «Мире» работал уже компьютеризированный «Корунд-1М», прообраз установок полномасштабного космического производства!

Свидетельствует Бывалый Космонавт:

«У янки на их кораблях печи работали максимум 70 часов. Больше не выходило. „Мир“ ведь – гораздо более устойчивая платформа, нежели их корабли-„челноки“, у нас больше времени, когда отсутствует губительная для кристаллов в печах вибрация. Поэтому у нас на станции печи действовали по 120 часов. Рождались уже почти промышленные установки. Созданные в космосе вакцины, например, можно было в ряде случаев воспроизводить уже на Земле, получая еще те прибыли!»