Инна, волшебница - Александр Гейман

Инспектор кивнул.

- Высокая. Огненно-рыжие волосы. Очевидцы утверждают даже, что они как будто горели огнем. Вы её знаете? - проницательно осведомился он, переводя взгляд с Инны на Аниту и обратно.

- Это Найра, - безразлично отвечала Инна, оставляя без внимания предостерегающие знаки Аниты.

- Кто она?

- Если я скажу, что это существо с нечеловеческими качествами из другого мира, вы мне поверите? - произнесла Инна с мертвецким спокойствием.

- Ну что ж, я вас понял, - вздохнув, инспектор Мэррил поднялся с кресла. - Желаю вам благополучно долететь домой.

- Спасибо, - поблагодарила Анита. - А что с этим подонком?

- Вы про Томми Хока? Ну, он знать ничего не знает. Мисс Инну он никогда не видел, эту вашу Найру тоже, никакого камня у него не похищали, он, само собой, тоже... Предполагает, что это выходка какой-нибудь из безумных поклонниц и настаивает, чтобы не проводили расследования. Вид у мерзавца бледный.

На это Инна никак не отреагировала - ей не было дела до обстоятельств Томми Хока. Все равно. И к тому же, уже пора было в аэропорт. А потом, весь путь до Камска, до дому, ей даже в голову ни разу не пришло позвонить в золотой колокольчик и поговорить с Антонином. О чем? Все пропало, Инна знала это и без разговоров и не сомневалась, что в Тапатаке тоже обо всем уже известно. Но и это ей было все равно - и когда Анита осторожно попробовала заговорить с ней о Найре, - что, можеть быть, она спасла камень и... - но Инна лишь отстраняюще помотала головой: не хочу, оставим это.

И лишь на третий день по возвращении наркоз ледяного отчаяния отступил, и пришла боль непоправимого горя. Сутки Инна провела в настоящей горячке, с температурой, с бредом, с вызванным Анитой врачом - а потом боль уже обернулась в болезнь, и Инна начала от неё поправляться. Через четыре дня она проснулась среди ночи, ослабевшая телесно, но с неожиданно вернувшейся ясностью и решимостью. Нет, неправильно! Она не может, не должна вот так просто ломаться! Она не та глупенькая мамина дочка, что не так давно приехала в Камск учиться на филолога! И где её бурный характер? И разве не она семь ночей билась с восьмисотлетним проклятием целого народа и победила же! Она маг, ведьма! Да пусть она все та же мамина хрупенькая Инночка, она и тогда не сдастся!..

Инна соскочила с постели и подбежала к окну. Шел снег, тихий, сквозь облака просвечивала луна - самая пора для путешествия. "Я виновата, сказала себе Инна, - но я должна хотя бы рассказать все как было". Она ещё на миг поколебалась - не позвонить ли в колокольчик? - но раздумала, не решилась. Все-таки лучше сперва повидать девочек - Дору, Инессу... Антонин мог бы и сам придти - и ведь не приходит... Ну пусть, она сама! В Тапатаку!

В сорочке, как была - одеться потом, успеется, возьмет платье у Доры Инна привычно выскользнула из окна на снежные ступеньки и побежала по небу. С полдороги она почувствовала, что в этот раз что-то не так - и поняла: она не видела в снегопаде Кинна Гамма, хотя встречала его в каждое свое путешествие. А затем она заметила, что и ступеньки не те. Какие-то темные, будто не снежные. А приблизившись к воротам, Инна обнаружила, что и они переменились. Ворота были не серебряными - вообще не металлическими, какими-то костяными на ощупь и без всякого лунного сияния от них. И - они не отворились.

С похолодевшим сердцем Инна попыталась открыть их снова, но нет. Она постучала. Сильнее. Еще. Она позвала Дору. Она попробовала поговорить с воротами.

Безуспешно.

Тогда Инна прибегла к последнему средству: позвонила в золотой колокольчик. Динь-динь-динь! Уже отбросив стеснительность, она трясла его изо всей силы минут пять. Антонин не отозвался. С опущенной головой, с наморщенным лбом Инна стояла перед запертыми воротами и медленно прозревала горькую правду: Тапатака от неё закрылась. Конец. Она больше не ведьма.

Нет, не совсем так, - поняла Инна подумав еще. Может, и ведьма, но не для Тапатаки. Ей больше не стелили под ноги снежную дорожку. Ее не приветствовал из неба маэстро снегосложения Кинн Гамм. Да и дорожка в небе вела, похоже, совсем к другим воротам. Не Тапатакским.

В один миг Инна перенеслась к себе, и уже там - впервые за эти дни бед и потерь - заплакала, сначала тихонько, а потом всласть.

- Дура же я, дура! Вот дура!.. Так мне и надо, ду... у-у-у!..

Звонок, прозвучавший посреди этих камских страданий, показался Инне чем-то вроде сирены на спящем корабле. "Анита", - подумала она, немного посветлев, и пошла открывать. Но за дверью была... баба Варя.

- Ну конечно, ревет белугой, - проворчала старуха, приветствуя Инну на свой манер, и вошла не спрашивая приглашения. - Заходи, - бросила ворожея кому-то позади, и следом в прихожую шагнул... психотерапевт Темкин.

- Доброй ночи, Инна... - Темкин, очевидно, хотел прибавить и отчество, но не смог вспомнить и запнулся.

Зато Инна вспомнила:

- Здравствуйте, Аркадий Петрович. Проходите, я сейчас... - она шмыгнула носом, - я... - новый всхлип - ...чайник поставлю... - и перестав сдерживаться, она припала к широкой груди бабы Вари и с облегчением разрыдалась в её шубу.

- Ну, ну... Напортачила, ясное дело, дитё неразумное... Ну, пореви... ангел ты наш падший, дурка-дурочка... Что, уже ходила, небось, в свою Тапатаку?

- Ходила-а-а... - вперемежку со всхлипами отвечала Инна.

- Ну и что - не пускают?

- Не-е... не пуска-а-а-ю-у-ут!..

- Ну все, вытри сопли! - распорядилась ворожея. - Выплакалась уже, хватит. Аркаша, сходи-ка на кухоньку, разлей-ка там... на-ка термос-то...

Темкин послушно отбыл на кухню, а баба Варя растолковала:

- Из наших он. Ты думала, это ты ему мозги задурила, а наоборот было.

- Да? - подолом рубашки отирая слезы отозвалась Инна со слабым интересом. - Он что, будет мне реабилитацию делать?

- Рееби... - наморщила лоб в комическом усилии баба Варя. - Слова-то какие выучила... - и она засмеялась - сперва тихонько, а потом и не стесняя себя. - Аркадий! - окликнула она Темкина, звенящего посудой на Инниной кухне. - Тут девушка спрашивает, ты ей рееблитацЕю будешь делать?

- Обязательно, - отозвался Темкин, выходя из кухни с подносом, а на нем стояли кружки с каким-то духовитым питьем. - С реабилитации и начнем. Пейте, Инна, тут травки хорошие, бабы Вари сбор.

Они все пригубили этого баб-Вариного травника, действительно, какого-то необыкновенного вкуса, и когда Инна допила свою кружку, то сразу ощутила перемену настроения - она успокоилась и одновременно внутренне собралась.

- Ну, рассказывай, девушка, чего ты там наворотила, - велела старая гадалка, и Инна повиновалась.

Она начала с приземления в Англии и завершила историю своей попыткой выбраться в Тапатаку час назад - баба Варя и Темкин слушали, почти не перебивая и лишь потом стали спрашивать разные разности. Поскольку Темкин не задавал вопросов об Инниных прошлых путешествиях к Антонину, Инна поняла, что баба Варя ему уже сама все пересказала - с ней Инна видалась ещё до отлета и делилась своими свежими волшебными новостями. Побуждаемая ведуньей и психотерапевтом - хотя, Темкин, надо понимать, и на самом деле был магом, а рекламная маска "ясновидца и экстрасенса" была, выходит, двойной - сразу для легковерных и верующих в науку - итак, побуждаемая старой ведуньей и магом, Инна должна была вспомнить самые разные подробности. И странное дело, память безболезненно возвращала ей все повороты произошедшего, хотя день назад Инне казалось, что она даже мысленно не сможет уже касаться худших событий своей жизни. Но то ли присутствие двоих старших, то ли травки бабы Вари, то ли ещё что, а Инна, перебирая свою историю чуть ли не по часам, почувствовала не только какое-то освобождение, но и открыла для себя кое-что не замеченное и неожиданное.