Драконье Солнце - Варвара Мадоши

— Почему безмозглых? — в ее глазах вдруг появился испуг.

— Потому что безумные ближе к богам! — рассмеялся я.

Она ответила на улыбку краешком рта.

— Безмозглые и безумные — разные вещи. Когда-то Ахура-Мазде служили только мужчины. Тогда еще мертвых не хоронили, а оставляли на вершинах башен на съедение хищным птицам… тогда обычный человек не мог прожить день, не прочитав, по крайней мере десяти молитв… тогда священное одеяние носили не только жрецы, — она с тоской посмотрела на седрех и кушти, которые, сброшенные, валялись на полу. — Да и храмы тогда святились как положено: мочой белого быка, и никак иначе. А сейчас даже белые быки живут не везде.

Я тоже посмотрел на длинную рубашку с карманом на груди и широкий пояс. Одежда как одежда, никогда не мог понять, что в ней такого священного. А ведь жрецы дальше идут: утверждают, что она — инструмент веры. Покажите мне бога, который хочет, чтобы в него верили! Боги хотят, чтобы им молились и жертвы приносили, вот и все.

Тоже, кстати, само по себе богохульство — бросить священную одежду на пол.

Я сидел, удивленный. Так она, нарушительница веры в большом и малом, неверная жрица, болеет за нее?… Она жалуется, что мир прогнил?… Для нее это действительно важно?… Воистину, не устаешь поражаться, сколько всего может сочетаться в одном человеке.

— Когда это было, милая? — ласково спросил я. — Что-то я не вижу в городах Отвоеванного Королевства, или любого другого, заброшенных башен с площадками на вершине! Да и все-таки… священные одеяния — это, конечно, здорово, но даже здесь их носить круглый год было бы прохладно. Ну а в Радужных Княжествах, особенно когда зима приходит?… А еще севернее? Где в Эмиратах — я бы еще понял, и дальше на юг, но там Семерка никогда не правила…

Фильхе вздохнула.

— Ладно, — сказала она. — Забудь. Где было — там было, а у нас не было.

— Нет-нет, ты уж говори. Говори, раз начала.

Я вспомнил разговор с Райном. Он же тоже что-то такое говорил: мол, боги не там правят и вообще, по сути, не правят, только запрещают. Почему-то про фейерверк подумалось — бог настоящий знает, почему. Вот, кстати, Настоящий Бог… настоящий бог не требует жертв. Он даже поклонения не очень-то требует, по крайней мере, миледи Аннабель объясняет это так. Он даже веры не требует. Он просто учит, что вера в него помогает людям жить.

Фильхе поглядела на меня с юмором.

— Храмовые тайны тебе выдай? Вот так запросто?

— А как, по-твоему, храмовые тайны выдаются?

Нет, что смешного было в этой реплике? Ну вот что?!

Отсмеявшись, жрица сказала:

— Извини, у меня как-то в этом опыта не было.

И, потянувшись, села на кровати. Я смотрел на нее. Одно удовольствие — глядеть, как двигается красивая женщина. Особенно, если это твоя женщина. А я почему-то не сомневался, что Фильхе — моя. Хотя, казалось бы, что она мне? Встретились внезапно, расстанемся вдруг… Она — старше, она — жрица, у нее обязательства… У меня — долг.

Долг! Драконье Солнце! Райн! Ох, черт!

Я кубарем скатился с кровати, подскочил к окну, распахнул ставни… Хорошо, в последний момент хватило ума держаться сбоку, чтобы в проем только выглядывать — одеться-то я так и не удосужился. Фильхе взвизгнула и скатилась с кровати по другую сторону: окно было как раз напротив.

— Прости, — быстро сказал я.

Звуки улицы слышны были плохо — это окно выходило вовсе не на площадь, и даже не на улицу, а в переулок. И еще Фильхе как-то устроила — а может быть, это устроилось без нее — что с задней стороны дома был садик. Маленький, но самый настоящий садик, с тремя розовыми кустами и даже настенным фонтаном в виде львиной головы. Пахло розами.

Заорал какой-то пьяница, его поддержала пара приятелей… До меня долетел смутный обрывок фразы, что-то типа: «Вечер только начинается» и «Встретимся у сеньоры Бенедикты». Ффух, слава богу настоящему, еще не позднее полуночи. Райн с Вией, конечно, с просьбой о помощи в поисках пропажи в любом случае не будут обращаться в ратушу, но кто его знает, этого астролога — еще решит уйти с утра пораньше. И Вию с собой прихватит. Вполне в его духе. А мне после этого, что — опять их разыскивать по всему Быку? Или к Хендриксону не солоно хлебавши возвращаться?

— Ну? — спросила Фильхе холодно у меня из-за спины. — Успокоился?

— Вполне… — ответил я.

И вдруг голос Райна в ночной темноте отчетливо — и довольно громко — произнес:

— Фьелле, крошка… Иди дальше развлекайся. Мне очень неловко, но, может быть, ты разыщешь своего мужа? Кажется, у меня важные дела на остаток вечера.

Я так и застыл с открытым ртом. Это с кем же Райн развлекается в Медине? Уже кого-то нашел? Быстро он! С другой стороны, я ведь тоже… Но я — другое дело. Если бы не та синеглазая девица…

Кстати, а куда делась синеглазая девица?

И какого черта я вообще потратил с рыжей целый день, когда у меня дел полон рот? Я теперь, сказать по совести, даже не знаю, где моих спутников разыскивать. А если вдруг в храме узнают об этой интрижке и не захотят по какой-то причине посмотреть сквозь пальцы, как обычно — или у них действует правило «не пойман — не вор?» — Фильхе не поздоровится, и мне, очень возможно, придется из города пробиваться с боем.

Не иначе, наваждение случилось. А от холодного воздуха в голове становится ясно.

Я услышал звук пощечины — правильно, Райн дождался! Кто же с женщиной так прощается?… Им ни в коем случае нельзя говорить, что у тебя какие-то важные дела помимо них есть! Одно слово, книжник… Потом я услышал быстрый топот — бежала девушка, совсем юная, должно быть, в сапожках на каблуках. Мне показалось, что я даже увидел, как мелькнул за чугунной оградой смазанный силуэт. Совсем маленького роста малышка, одной рукой придерживает на груди мантилью, чтобы не соскользнула с головы… Ну да, Райну, наверное, нравятся маленькие.

А потом мне стало тошно, пальцы сами собой соскользнули с деревянной створки ставни, и я почему-то подумал: «Бог вышел из тени…»

Дурнота была не сильная, я отогнал ее почти сразу… И тут же услышал голоса: за оградой садика Фильхе говорили двое, один из них Райн, другой — кто-то мне незнакомый. Говорили, особенно не таясь, но негромко, поэтому я ни слова разобрать не мог.

Потом, наверное, Райн и его собеседник пошли прочь — в сторону, противоположную той, куда убежала женщина. Не к людям, а прочь от них.

Так! Райн говорил, что идет в Медину, чтобы отдать гороскоп Воху-Мане… А вдруг это как раз за гороскопом пришли?… Нет, не сам Воху-Мана — едва ли я тогда смог бы его увидеть — но кто-то из его посланников?…