Тьма над Диамондианой - Альфред Ван Вогт

— Но, — упорствовал Хэнли, — хоть в этой-то степи мы будем чувствовать себя в безопасности?

— В безопасности! — Роган иронически взглянул на него. — Дорогой мой, кажется, вы все же не схватываете суть проблемы. Несмотря на внешнюю схожесть с Землей, у этой планеты свой, совершенно отличный от нашего жизненный цикл. Вы скоро сами убедитесь, что это так.

Хэнли чувствовал себя слишком уязвленным, чтобы задавать другие вопросы.

Спустя час он видел, как Роган на одном из челноков скрылся в утреннем тумане в неизвестном направлении. К полудню и сам Хэнли распорядился отправить остальные челноки на место прежнего лагеря, чтобы вывезти оттуда часть оставленных там материалов.

Летательные аппараты вернулись к вечеру, и их пилоты рассказали о невероятных происшествиях, свидетелями которых они стали. Так, бочка с солониной не далась им в руки, несмотря на все уловки, примененные для ее поимки. Особо опасным проявил себя реактивный самолет с атомным двигателем. Он самочинно поднялся в воздух, затем его моторы заглохли, и он врезался в землю, раздавив при падении один из челноков.

“Разум экспериментирует”, — с досадой подумал Хэнли.

Переселенцы провели эту ночь в степи. По всему периметру лагеря патрулировала охрана. Включенные моторы тракторов урчали и вибрировали. Тьму пронизывали снопы света от прожекторов. Было мобилизовано все мужское население.

Вскоре после полуночи Элеонора разбудила Хэнли.

— Лен… взгляни на мои туфли.

Он присмотрелся к ним повнимательней, не совсем еще придя в себя со сна. Кожа на них стала шишковатой, на гладкой поверхности появились мельчайшие наросты. Хэнли охватил озноб, когда он заметил, что те продолжают расти.

— Где ты их оставляла? — первым делом поинтересовался он.

— Рядом с собой.

— На земле?

— Конечно.

— Лучше бы ты их не снимала, — проворчал Хэнли. — Последовала бы моему примеру.

— Леонард Хэнли, я ни за что не лягу в постель в туфлях, даже если это будет последний раз в моей жизни… — Помолчав, она смягчилась. — И все же я попробую их надеть, посмотрим, возможно ли это.

Позднее, за завтраком, Хэнли видел, как она хромала со слезами на глазах, но жалоб от нее не услышал.

После обеда без всякой видимой причины взорвался один из тракторов. Водитель погиб. Куском отлетевшего при этом металла оторвало руку пятилетнему мальчугану, находившемуся поблизости. Женщины принялись причитать. Врачи мигом успокоили боль с помощью соответствующего лекарства и спасли ему жизнь. Среди мужчин поднялся гневный ропот. Один из них подошел к Хэнли.

— Мы не желаем и далее терпеть это безропотно. У нас есть право ответа на агрессию.

Роган появился как раз перед закатом и молча выслушал доклад о происшествиях дня.

— Будут и другие инциденты, — подвел он итог.

— Не понимаю, и все, — выпалил в ярости Хэнли. — Почему бы нам не спалить все близлежащие леса и не освободить весь участок от этой нечисти?

Уже удалявшийся Роган приостановился и медленно повернулся к нему. В неверном свете угасающего дня его глаза стали почти желтыми.

— Боже мой, Хэнли, вы рассуждаете сейчас, как вся та безмозглая шпана, что мне довелось встретить в жизни. Я твердо и недвусмысленно заявляю: вы не сможете победить огнем этот Разум, управляющий деревьями, даже если огонь — это единственное, чего он боится. И этот его страх, эту уязвимость надо не уничтожать, а играть на ней.

— Но каким образом все это функционирует? — спросил совсем растерявшийся Хэнли. — Как удается этому Разуму направлять действия камней, порождать ветры и…

— Этот феномен, — терпеливо продолжал Роган, — основывается на том факте, что его жизненная сила передается со скоростью, во много раз превышающей нашу. У вас и у меня нервный импульс перемещается примерно на сотню метров в секунду. А на этой планете — почти на двенадцать километров. Поэтому и скалы имеют возможность вести рудиментарную жизнь. Но что еще важнее — в самой земле циркулирует постоянный поток жизненной энергии. А в результате получается, что до известного предела можно на все влиять и все контролировать. Энергию можно направить к поверхности грунта посредством корней травы или через песок. А буйные ветры провоцируются для того, чтобы охладить “горячие” зоны…

— Но, — перебил его нахмурившийся Хэнли, — почему тогда дерево, на котором я просидел день и ночь, не попыталось меня прикончить?

— И привлечь к себе внимание? — усмехнулся Роган. — Оно могло попытаться провести против вас нечто такое, что могло бы сойти за несчастный случай. Например, сломать ветвь, чтобы вы свалились. Но не делать ничего открыто.

Роган закончил требовательным и жестким тоном:

— Господин Хэнли, не существует другого способа выжить на этой планете, как установить сотрудничество с ее Разумом. Именно к этому вы и должны стремиться.

И Роган сжато и деловито набросал схему тех этапов, которые предстояло преодолеть для этого. В течение нескольких лет — не вторгаться в районы лесных зарослей. Совершенно исключить какое бы то ни было использование древесины, за исключением сухостоя, о котором Роган попробует договориться. Установить противопожарные устройства вокруг ближайших лесов для борьбы со стихийными вспышками огня. Распространить затем эту систему на всю планету.

Хэнли, пораздумав над изложенным Роганом планом, нашел в нем изъян.

— Мне бы вот что хотелось выяснить: как мы будем поддерживать контакт с Разумом после вашего отлета?

Уже заканчивая свой вопрос, он заметил приблизившуюся к ним Элеонору. В сумерках ему показалось, что она наклонилась вперед, как бы желая не упустить ответа Рогана.

— Только время, — пожал он плечами, — может дать ответ на этот вопрос.

Колонисты соорудили на берегу ручья деревушку, назвав ее “Новая Земля”. Нигде поблизости не было видно ни одного дерева. Как сообщил Роган, кустарник, росший по берегам реки, был лишь самым отдаленным образом связан с большими деревьями и поэтому мог быть использован в хозяйстве.

За последующие одиннадцать дней нападения камней повторялись по меньшей мере восемнадцать раз. Во время одного из них из степи выкатилась гигантская глыба в шестьдесят метров диаметром. Утюгом пройдя по деревне, она сровняла с землей два дома и прокатилась дальше еще на два километра. Остановившись, она вознамерилась повторить атаку, но атомные пушки успели пустить ее в распыл.

Затем в одну прекрасную ночь ничего не случилось. А на заре появился Марк Роган, изможденный, но улыбающийся.

— Все чудесно, — вымолвил он. — Вы получили свой шанс.

Мужчины приветствовали его громкими возгласами. Женщины не удержались, чтобы не всплакнуть, и пытались дотронуться до него. Хэнли, держась несколько в стороне, подумал: “Слишком еще рано предаваться веселью”.

Но дни шли за днями, и никаких враждебных проявлений со стороны Разума не отмечалось. Сторожа стали дремать на постах, так что было решено отказаться от ставшей ненужной охраны. К концу восемнадцатого дня этого ничем не омраченного перемирия в дверь Хэнли постучали. Элеонора пошла открывать, и Хэнли услышал, как она с кем-то тихо разговаривает. Нежный тембр голоса ее собеседника мгновенно пробудил у Хэнли подозрения, и он совсем было собрался покинуть удобное кресло, как раздался стук закрываемой двери. Элеонора вернулась, прерывисто дыша.

— Он уходит, — просто сказала она.

Хэнли даже не стал спрашивать, о ком речь. Он выскочил из дома, но фигура Рогана виднелась уже далеко от деревушки. Это был просто расплывчатый силуэт в сгущавшейся темноте. Прошла неделя. О нем не было ни слуху ни духу. Среди колонистов поползли слухи, что он уже достиг только ему одному присущим способом другой части Галактики. Хэнли попытался высмеять эту байку, но, когда услышал, что ее запросто рассказывают на собрании техников, прикусил язык. Он с грустью подумал, что легенда о Марке Рогане переживет все опровержения.

Прошло два месяца. Как-то утром Хэнли проснулся от того, что Элеонора скользнула к нему в кровать.

— Хочу сообщить своему повелителю и господину, — непринужденно прощебетала она, — что семья Хэнли вскоре увеличится на одного человечка.

Поцеловав жену, Хэнли полежал еще какое-то время, ничего не говоря. Он думал: “Ну, если у него будут зеленые глаза и черные как смоль волосы, то я… я…”

Он так и не сумел представить себе, что натворит в этом случае. Он ворчал про себя, охваченный нестерпимой ревностью. Но уже где-то в самом потаенном уголке души он начал осознавать тот факт, что человеческая раса освоится еще на одной планете.

1