Фараон – 5. Император поневоле - Дмитрий Викторович Распопов

пережила множество нападений: как катастрофу Бронзового века, ассирийцев, так и персов, а позже Египет был единственным государством, кто дал отпор войскам самого Александра Великого. Потерпев поражение от войск египтян, лучше оснащённых и имеющие самых опытных воинов на континенте, он пошёл дальше, оставив его на потом. Потом не случилось, Александр умер не попав в Индию и диадохи поделили его империю, правда в этой истории уже без Египта.

Но, всё хорошее всегда заканчивается, закончилась и эпоха империи Великого Египта. Ленивые, распущенные и жадные фараоны, всё чаще приходили к власти, последний из которых решил разрушить главный постулат, на котором империя продержалась столь много веков — веротерпимость. Он решил отменить всех богов, кроме египетских, что привело к закономерным результатам. Мгновенные бунты в колониях и уже через пятьдесят лет империя распалась на шесть больших осколков. Каждый из которых позже завоевал Великий Рим, не потратив на это ни малейших усилий, зато впитав в себе все достижения и технологии Египта став настолько сильным, что доминировал на карте Европы, Азии и Африки значительно дольше, чем это было в моё время. Но…не выстоял в конце концов и он, под давлением варваров, стремительно ухудшающейся экономики, инфляции, увеличивающимся содержанием легионов, которые потребляли до трети всего бюджета империи, так что как прочитал я дальше, вскоре история выправила всё, что я привнёс в неё раньше и в Тёмное время много технологий пришедших из Египта в Рим, а из него в другие страны Европы было забыто и их переоткрывали уже по ходу, удивляясь, когда оказывалось, что это уже когда-то раньше было изобретено предками.

Я дочитал до десятого века и остановился, поскольку дальше всё пошло ровно так же, как и в моём времени и след моего влияния на историю вообще хоть какой-то прекратил видеться.

— Мда, ну хотя бы две тысячи лет, неплохой задел я дал Египту, — погладил я привычно подбородок, — а что там сейчас?

Оказалось, ровно тоже, что я и знал. Пусть и позднее, но арабское нашествие полностью истребило и ассимилировало местное население, так что краснокожих и людей с терракотовой кожей в Египте больше не было, зато потомки арабских завоевателей гордо именовали себя настоящими египтянами.

Интересно мне стало и моё влияние на разграбление Египта просвещённой Европой. Найдя источники, я погрузился в чтение, с радостью узнав, что жрецы закрепили-таки за собой продажу похоронной утвари, так что во всех старых пирамидах, все драгоценные вещи были заменены ещё во времена правления Тутмоса III, а новые захоронения делали уже только с использованием фарфора. Причём со временем его качество стало падать так сильно, что вскоре он остался в гробницах только знати, все остальные довольствовались простой глиняной посудой.

По этой причине массового разграбления пирамид и гробниц всеми последующими завоевателями Египта не было, так как ничего ценного там больше не было. Интерес к Египетской империи и как следствие этого исторические экспедиции начались только в 19-м веке, ведь историкам и бронзовые вещи, а также фарфор были вполне пригодны для исследований. Золотые погребальные вещи ещё встречались в тех местах, куда видимо не добрались гробокопатели Неси, и только в очень старых гробницах и пирамидах. На аукционах из-за своей редкости они стоили таких бешеных денег, что я задумался о том, сколько стоят старые египетские деньги. Поискав, я нашёл информацию, что не так уж и много из-за своей массовости производства, но вот в хорошем и отличном качестве монеты стоили до пяти тысяч долларов, всё зависело от их сохранности. Монеты же именно времени Тутмоса III, официально признанного учёными, как первого правителя, кто вообще в истории человечества стал их массово чеканить, стоили много больше, чем последующих фараонов. Я нашёл в проданных, монету отличной сохранности со знакомым профилем, проданную за пятьдесят тысяч долларов.

— Хм, — улыбнулся я, поскольку у меня с собой были целые сундуки золотых и серебряных монет, — а жизнь-то налаживается!

Монеты, которые находились в пространственном кармане были только из-под штемпеля Небсения, так что нужно было их показать специалистам, поскольку я не знал, что с ними произошло при переносе во времени, внутри моего кольца.

Вернувшись к чтению, я прочитал ещё несколько заинтересовавших меня статей, но больше особо ничего нового не узнал. Древняя история интересовала только египтологов, коллекционеров, остальному миру до этого дела было дела нет, хотя фильмов о Великой Египетской империи сняли больше, чем это было в моё время и я со смехом их промотал, видя там откровенную чушь про описываемые в фильмах события.

От большого напряжение глаз и обилия информации, у меня с непривычки начала болеть голова, так что я выключил ноутбук и лёг на кровать, обдумать то, что я узнал. Понятно было то, что нужно было ехать в Египет, осмотреться на местности и поискать подсказки в храме Джесер-Джесеру, которые я попросил оставить для меня Рехмира. Очень уж мне хотелось узнать, выполнили они мою волю с Ковчегом завета.

Причём я знал, что никто мне не даст там ничего копать или разрушать, всё же храм был всемирным достоянием под охраной ЮНЕСКО, но имея средства и людей, не сильно заботящихся о своей репутации, можно было кое-что провернуть.

Вскоре мои размышления прервали, сестра позвала меня на ужин. Мы тихо посидели семьёй, мама вспомнила о своей сестре, её очередном сборе на строительство храма, что навело меня на то, о чём я ещё забыл посмотреть. Едва не подпрыгнув на стуле и сорвавшись с места, я бросился к ноутбуку, чтобы найти Библию и упоминание иудеев там обо мне. Огромным удивлением для меня стало то, что меня единственного из египетских царей там упомянули в положительном свете, как мудрого и справедливого царя, который не только своими решениями объединил все колена Израиля постройкой Первого храма, но и вернул им их Священные реликвии, которые захватил раньше.

Ни слова там не было написано о том, что я творил на Ханаане, что стало для меня большим откровением. Но вот со всеми остальными фараонами до меня и после, в Священном писании обошлись жёстко, грязи было вылито столько, что я не выдержал и бросил читать, вернувшись на кровать.

— «Вот так, — хмыкнул я про себя, — тогда меня они ненавидели, а в Библии я стал чуть ли не