Убийство демократии: операции ЦРУ и Пентагона в период холодной войны - Уильям Блум

Неделю спустя «Сан-Франциско кроникл» (San Francisco Chronicle) сообщила: «Хотя это официально отрицается, деньги, подготовка и консультирование со стороны ЦРУ были щедро предоставлены стратегам мятежа, стоящим за ниспровержением левого президента Боливии Хуана Хосе Торреса» [39].

В финале обнаруживаем, что военно-политическая коалиция, которая пришла к власти, была правой, а одна из ее партий-членов назвала себя общепринятым фашистским обозначением «Фаланга» (Falange). Кроме того, Бансер немедленно объявил, что его правительство будет поддерживать тесные связи с Соединенными Штатами, откажется от восстановления связей с Кубой и Чили, что национализация в стране будет остановлена, уже национализированные объекты будут возвращены государству. Наконец, он заявил, что правительство будет приветствовать частные иностранные инвестиции, а все школы будут закрыты в течение по крайней мере четырех месяцев, потому что они являются рассадниками «подрывной политической агитации со стороны анархистов, настроенных против нового установленного порядка» [40]. В скором времени правительство приказало советскому посольству покинуть страну, и, в конечном счете, Бансер увеличил иностранный заем, чтобы выплатить значительно выросшую компенсацию.

Населению была представлена «освященная веками» сцена, известная как «господство террора»: в течение первых двух лет нового режима более 2000 человек были арестованы по политическим причинам без привлечения к суду, «все фундаментальные законы, защищающие права человека, регулярно нарушались». К заключенным «обычно применялись пытки во время допроса… избитые, изнасилованные и прошедшие через имитацию расстрела… подвешенные в течение многих часов с руками, связанными за спинами» [41].

К 1975 году католические религиозные группы и духовенство Боливии взяли на себя опасное бремя выступлений в защиту прав человека. Правительство Бансера ответило просчитанной и методичной кампанией, стараясь расколоть церковь, изолировать ее прогрессивных участников, подвергнуть нападкам и цензуре, опорочить их, называя коммунистами. Иностранные священники и монахини, которые составляли большую часть духовенства страны, оказались особенно уязвимы для ареста и депортации. Один из них, американский миссионер из Айовы отец Рэймонд Херман (Raymond Herman), был найден убитым.

ЦРУ, как сообщалось, помогло боливийскому правительству выявить таких неблагонадежных иностранцев «путем предоставления полной информации об определенных священниках — личные данные, исследования, друзья, адреса, письма, их работы, контакты за границей и т. д.». Помощь Управления с его международной сетью передачи данных была, несомненно, «особенно ценной» в этом деле, касающемся иностранного духовенства [42].

«Я буду соблюдать конституцию, — сказал Бансер, — покуда она не противоречит военным декретам» [43].

«Начиная с прихода к власти нынешнего боливийского правительства в августе 1971 года, — сообщалось в заявлении главы Счетной палаты США в 1975 году, — цель американской военной помоши состояла в том, чтобы обеспечить стабильность и безопасность. Чтобы помочь в достижении цели, США обеспечивают материальную базу и боевую подготовку для построения необходимых антипартизанских сил» [44].

В 1978 году Уго Бансер был свергнут во время еще одного боливийского переворота. Новый авторитетный лидер Боливии — бывший генерал военно-воздушных сил Боливии Хуан Переда Асбун (Juan PeredaAsbun) объявил, как в свое время это сделал Бансер, что он спас страну от «международного коммунизма» [45].

37. Гватемала, 1962–1980. НЕИЗВЕСТНЫЙ ГЕНОЦИД

«Индейцы рассказывают жуткие истории о набегах на их деревни, когда сжигают дома, мужчин страшно пытают и убивают, женщин насилуют, а скудные посевы уничтожают. Этот геноцид Гватемала устроила в ответ на действия повстанцев, считая, что только массовое убийство индейцев может предотвратить их присоединение к массовым восстаниям» (1].

Эта заметка была опубликована в газете в 1983 году. Подобные сообщения появлялись в печати по всему миру с 1966 года. Из них видно, что «окончательное решение» в Гватемале длилось значительно дольше, чем бесчинства гитлеровцев, получившие гораздо более широкое освещение в прессе.

Трудно переоценить страдания крестьян-индейцев и городской бедноты, которые составляют три четверти населения этой прекрасной страны, куда так любят ездить американские туристы. Их существование, как видно из периодики того времени, больше напоминает злую насмешку над жизнью, чем саму человеческую жизнь. В столь благоприятном климате, где растет все, лишь немногие не страдают от голода и продолжительного истощения, почтй половина детей не доживает до пяти лет, а основной причиной смертности в стране являются кишечные инфекции. С самолетов без разбора распыляют ядохимикаты, иногда прямо на головы крестьян, оставляя за собой след отравлений и смерти. Государственное здравоохранение в сельской местности практически отсутствует, то же касается и образования: большинство жителей страны неграмотны. Несколько сотен семей владеют почти всей пахотной территорией, в то время как тысячи семей без земли и работы ютятся в поселениях из картона и жести, без воды и электричества, в море грязи в сезон дождей, деля ванну и туалет с животным миром. Мужчины на плантациях кофе зарабатывают от 20 до 50 центов в день, работая в условиях, больше похожих на концентрационные лагеря; их хозяева считают их скорее вьючными животным, чем людьми. В рекламе написано: «Продается большая плантация: 200 гектаров, 300 индейцев» — вот что осталось от древних майя, которых американский археолог Сильванус Морли (Sylvanus Morely) назвал самыми восхитительными туземцами на планете [2].

Но худшее было впереди.

Мы помним, как в 1954 году США свергли последнее реформаторское правительство Гватемалы — легитимно избранного Джакобо Арбенса (Jacobo Arbenz). И как в 1960 году патриотические элементы гватемальской армии, пытавшиеся немного облегчить социальное напряжение, были в ускоренном порядке уничтожены ЦРУ. Вскоре все нарастающее недовольство прорвалось в новом конфликте — на сей раз в виде партизанского движения, и вновь оно было подавлено путем проведения гватемало-американской военной операции, по жестокости напоминающей времена испанских конкистадоров.

В начале 1960-х партизанское движение, возглавленное несколькими влиятельными офицерами после неудавшегося восстания 1960 года, постепенно набирало силу: организовывало поддержку со стороны крестьян в сельской местности, нападения на отдаленные армейские посты с целью получения оружия, устраивало похищения людей и ограбления банков, чтобы добыть денег, но при всем этом пыталось избежать прямых вооруженных столкновений с гватемальскими вооруженными силами.

Вербовка партизан из рядов крестьян шла крайне медленно и трудно — у людей, и без того истощенных ежедневной борьбой за выживание, бодрости духа почти не осталось. Угнетенные до такой степени люди едва ли верят, что у них есть право сопротивляться, а мыслей об успехе и того меньше. Будучи ярыми католиками, они склонны думать, что их страдания — это Божье наказание за грехи.

Некоторые партизанские лидеры заигрывали с коммунистической партией и троцкистскими идеями и группами, в итоге становясь жертвами фракционного соперничества и раскола. В действительности никакая идеология не доминировала над движением больше, чем мечты о программе земельной реформы, прерванной переворотом 1954 года, а также простое желание иметь более равноправное общество и независимость от Соединенных Штатов.

Корреспондент «Нью-Йорк тайме» Алан Говард (Alan Howard) после интервью с партизанским лидером Луисом Турсиосом (Luis Turcios) написал:

«И хотя Турсиос неожиданно оказался в положении политического лидера, он, по сути, солдат, борющийся за новый кодекс чести. Если у него есть альтер-эго, то это не Ленин, или Мао, или даже Кастро, работы которых он прочитал и которыми восхищается, — а Аугусто Сандино (Augusto Sandino), никарагуанский генерал, который боролся с американскими морскими пехотинцами, посланными в Никарагуа в годы правления американских президентов Кулиджа и Гувера (Coolidge and Hoover)» [3].

В марте 1962 года тысячи демонстрантов вышли на улицы, протестуя против бездарной экономической политики, закоренелой коррупции и предвыборного мошенничества правительства генерала Мигеля Идигораса Фуентеса (Miguel Ydigoras Fuentes). Начатые студентами демонстрации скоро получили поддержку со стороны групп рабочих и крестьян. Полиция и вооруженные силы в конечном счете переломили хребет протестов — но только после серии жестких конфронтаций и всеобщей забастовки.

Американская военная миссия в Гватемале видела в расцветающем партизанском движении только вездесущую «коммунистическую угрозу». Американская военная техника прибывала, и американские советники начали подталкивать менее встревоженную и малоагрессивную гватемальскую армию к принятию соответствующих мер. В мае Соединенные Штаты основали базу, специально созданную для обучения антиповстанческим действиям (Пентагон предпочитает использовать этот термин вместо «контрреволюционные действия» из-за щекотливого подтекста последнего). В северо-восточной провинции Изабэл, которая вместе со смежной провинцией Сэкэпа составляла область самой значительной партизанской поддержки, командой американского спецназа — «зеленых беретов» — пуэрто-риканского и мексиканского происхождения была сформирована база, чтобы сделать присутствие США менее заметным. Штат базы был увеличен на 15 гватемальских сотрудников, обученных антиповстанческим действиям в американской «Школе Америк» (School of the Americas) в Форт-Гулике (Fort Gulick) в зоне Панамского канала [4].