Семь престолов - Маттео Струкул

казалось, предвещал грозу. Летнее небо затянули свинцовые тучи. Вимеркате ужасно устал. Годы давали себя знать, но. Галеаццо Мария пообещал: это последнее задание. Нужно выполнить его поскорее и удалиться на заслуженный отдых. Эта мысль придавала ему сил и решимости без промедления покончить с неприятным делом. Если бы кто-то возник на пути у Гаспаре, он безжалостно уничтожил бы помеху, не раздумывая ни секунды. Добравшись до цели, Вимеркате увидел вооруженную толпу, окружившую дворец. В основном там были пехотинцы, так что преимущество оказалось на стороне конных миланцев. Конечно, узкие городские улицы — не лучшее место для кавалерии, но Гаспаре и его люди хотя бы сумеют атаковать врагов сверху, из седла. Можно будет прорваться через этот сброд, рубя его мечами. Еще Вимеркате разглядел, что Пьеро де Медичи предусмотрительно расставил лучников и арбалетчиков вдоль двойного ряда окон, выходивших на виа Ларга.

Сын Козимо вовсе не так наивен, как многим хотелось бы.

Заслышав топот копыт, осаждавшие замок солдаты обернулись. Гаспаре увидел их обеспокоенные лица, у многих вырывались проклятия и удивленные возгласы.

Вимеркате поднял руку, давая своему отряду знак остановиться. Затем они медленно двинулись в сторону неприятеля, выставив вперед пики. Тем временем миланский капитан убедился, что с противоположной стороны подошла вторая половина войска. Увидев сверкающие доспехи и оружие солдат, Гаспаре вскинул руку и приподнялся на стременах.

* * *

«Каким огромным этот человек, наверное, кажется врагам», — подумал Пьеро. Вимеркате был высокого роста, да еще и сидел на здоровенном гнедом жеребце, в два раза крупнее остальных коней. За ним выстроился отряд рыцарей. Тем временем солдаты с противоположной стороны виа Ларга тоже приближались плотными рядами, постепенно заполнив всю улицу. При таком расположении люди Диотисалви Нерони и Эрколе д’Эсте оказались меж двух огней. И это еще не считая лучников и арбалетчиков.

— Господа, — прогремел капитан с высоты своего огромного коня, — меня зовут Гаспаре да Вимеркате, я прибыл сюда по приказу Галеаццо Марии Сфорцы, герцога Милана. Со мной свыше двух тысяч человек, и, как можете убедиться, вы окружены. Я намерен оказать всяческую помощь и поддержку Пьеро де Медичи. Вот мой вам совет: учитывая обстоятельства, вам стоит сложить оружие и убраться из Флоренции. За исключением, конечно, тех, кто предал свою родину: им придется предстать перед судом Флорентийской республики. Но этим уже займется Пьеро де Медичи.

Гаспаре да Вимеркате ненадолго умолк, чтобы убедиться, что его поняли.

Все вокруг будто застыли. Диотисалви Нерони выпучил глаза, но не произнес ни слова. Эрколе д’Эсте раздраженно сплюнул:

— Я не собираюсь рисковать жизнью и заставлять своих людей расплачиваться за это безумие. Слышали? — спросил он, обращаясь к своим солдатам. — Бросайте оружие, мы отступаем. Однажды мы возьмем свое, но сегодня нет никакого смысла идти на смерть за чужой город.

Гаспаре да Вимеркате кивнул.

Услышав приказ Эрколе д’Эсте, его солдаты побросали мечи, пики, алебарды, ножи и щиты прямо на землю, а потом подняли руки в знак капитуляции.

— Все кончено, мессер Нерони, — воскликнул Пьеро, высунувшись из окна. — Вы объявили мне войну и проиграли. Не бойтесь, вас будут судить по закону, я не собираюсь мстить вам или вашим союзникам. Любой, кто угрожает жизни хотя бы одного флорентийца, угрожает Флоренции, а значит, Флоренция должна вынести ему приговор.

Диотисалви Нерони опустил глаза. «И правда, все кончено», — подумал он.

1468

ГЛАВА 108

БЬЯНКА МАРИЯ И ЛУКРЕЦИЯ

Миланское герцогство, замок Сфорца

Бьянка Мария ужасно переживала. Сын не слушал ее увещеваний, а его поведение на герцогском престоле становилось все опаснее. Жестокость, неудержимая страсть к роскоши, охоте, не говоря уже о бесконечной череде романтических приключений, день за днем отдаляли молодого герцога от подданных. Миланцы уже считали его чудовищем, тираном вроде Филиппо Марии Висконти, если не хуже. Бьянка Мария знала, как опасна для правителя такая слава, и неоднократно пыталась поговорить с сыном. Однако, вернувшись два года назад в город под ликующие крики толпы, после того как именно она, его мать, смогла освободить сына и его людей из многодневной осады, Галеаццо Мария вел себя исключительно высокомерно, предаваясь самоуправству и расточительности.

Обеспокоенный Чикко Симонетта не раз сообщал Бьянке Марии, какие безумные суммы тратит молодой герцог на содержание многочисленных любовниц, не говоря о том, что они успели нарожать от него детей, которые однажды могут попытаться заявить о своих правах на престол.

Однако хуже всего было то, что Галеаццо Мария окончательно отдалился от матери. Более того, казалось, что его поступками руководит желание побольнее задеть ее. Последним ударом, который он нанес Бьянке Марии, стало подтверждение помолвки с Боной Савойской. Герцог назначил дату свадьбы, несмотря на то что отлично знал, как его мать ненавидит династию пьемонтских герцогов. Сам он вроде бы тоже не должен был испытывать к ним теплых чувств, если вспомнить вооруженную засаду, которую ему устроили два года назад. Однако Галеаццо Мария, горячая голова, по-видимому, усмотрел в этом странном союзе какую-то пользу для себя.

Бьянка Мария уже не надеялась уговорить его изменить решение, но попытаться все же стоило. Однако, прежде чем вытерпеть очередное унижение, она решила поговорить с фавориткой сына Лукрецией Ландриани. Ей хотелось понять, нет ли у той какой-то возможности смягчить жестокий и вспыльчивый характер Галеаццо Марии.

Именно для этого Бьянка направилась в покои, отведенные Лукреции. К неудовольствию матери, Галеаццо Мария поселил свою любовницу прямо в замке Сфорца. Кроме того, он недавно заявил, что намерен признать законными всех детей, которых она родила от него. В преддверии заключения брака такое решение выглядело несколько опрометчивым. Кого бы герцог ни выбрал себе в невесты, держать под одной крышей жену и любовницу — всегда плохая идея. Даже его бессовестный отец это понимал. Хотя, конечно, Бьянка Мария не имела ничего против очаровательных детишек Лукреции. Эти невинные создания были совершенно чудесны, и она с удовольствием участвовала в воспитании внуков, обучая их письму, искусствам и обращению с оружием. Любимицей Бьянки Марии была Катерина.

Именно она кинулась сейчас навстречу бабушке, едва завидев ее. Герцогиня взяла ее на руки.

— Ну что же, с каждым днем мы растем, Катерина! — сказала она. — Вы становитесь невероятной красавицей!

Малышка широко улыбнулась, глядя на Бьянку огромными синими глазами:

— Как замечательно, что вы пришли, бабушка!

— Погодите так говорить… Вы учите уроки на завтра?

— Конечно! — ответила девочка, почти что обиженная сомнениями в ее прилежании. — Вы же знаете, что я приступаю к учебе сразу после того, как умоюсь и оденусь.

Бьянка