Еще один человек - Алексей Штейн

А вот второй спутник бабули… Это была собачка. Какая-то малюсенькая, комнатная.

Мертвая.

Ее, оказывается, в самом начале, на прогулке, укусила крыса. Которую старушка весьма сноровисто убила, раздавив каблуком, – крыс в их домах было много, как ни травили их регулярно, так что опыт был. Но собачка захворала и слегла. Старушка позвонила знакомой дочки, ветеринарше, и та оказалась в теме всего происходящего, правда, к тому моменту знала только про животных.

И вот в итоге – по дому бродило мертвое тельце с надежно перемотанной скотчем мордочкой. Когда Иван деловито стал поднимать пистолет, сказав, что ну, сейчас упокоим, – у старушки едва не случилась истерика. Объяснения, что все – умерла так умерла, – не помогали: «Но ведь она же ходит!»

Промучившись в объяснениях и увещеваниях минут пять, Иван просветлел и изрек:

– Ладно. Правильно. Но – по правилам санэпиднадзора – больные этим вирусом животные подлежат изоляции, с людьми и тем более с детьми их держать нельзя! Вы же не хотите, чтобы вас санэпидстанция оштрафовала?

Это подействовало волшебным образом – старушка, причитая и плача, стала рассказывать о том, какая у нее пенсия и что штрафов не надо.

– Вот, я тоже так думаю… Так что давайте посадим собачку – вон я вижу, корзинка есть, – и пока она поедет с нами, а там, потом, ее в Кронштадт отправят, в лаборат… клинику, там, может быть, и вылечат.

Старушка радостно заохала, ловко подхватила зомбаку, отчего мы с Иваном синхронно передернулись, и посадила ее в кошачью переноску.

– Вот, а потом за «функционирующий некроорганизм» ей, глядишь, и премию какую дадут, – шепнул мне Иван.

Потом старушка старательно собиралась. Поразительно, но все осталось в идеальном порядке, а она еще написала записки, внимательно проверила документы, перекрыла и без того не действующие газ-свет-воду, перекрестилась, закрыла дверь и положила ключи в карман старенького пальто. Ощущения были – бабуля едет на дачу на лето. Никакой спешки, никакой паники… То ли закалка, то ли маразм, так и не поймешь.

Путь до поста был недолог, но весел. Черный просто одурел – мало того что собака-завтрак, так еще и дохлая. Всю дорогу слушали возмущенный кошачий мат и совершенно спокойное старушечье: «Да, китенька, не нравится, не любит собачек китя, ох не любит… ну ничего, потерпи, потерпи…» Вынос мозга, сюрреализм и апокалипсис. Выбрались на посту с заметным облегчением.

Нас уже встречали: про выживших сообщили по радио еще до отъезда. Прямо за бронемашинами стоит давешний микроавтобус – это теперь вроде как местная маршрутка? Похоже на то… кстати, на водительских окнах автобусика появились решетки, а остальные вообще закрыты жестью.

А у танчика нас, улыбаясь, встречал майор.

Иван как-то заметно смущается, но, подходя к майору, переходит на четкий шаг, вытягивается и с последним шагом, притопнув берцем, отбивает ладонь к виску.

– Р-р-р-р-разр-решите доложить! На вверенном…

– Ваня, у меня аж в ушах звон пошел, – смеется майор, и они обнимаются. – И не пытайся оправдаться – и так налицо, что проигнорировал все мои науки и заповеди.

– Ну… рядом же совсем. А мне практика не помешает – как я могу командовать, если опыта нет?

– Ладно-ладно! Как боец? – Это уже он на меня.

– Орлом, Виктор Григорич. Вот, карабин ваш привез, да еще по пути морфа завалил – ну, естественно, как без этого. – И майору выкладывают все в подробностях, опять ржач… да и бог с вами, смейтесь.

– А еще с какими-то бандитами повидался, на автокране катаются…

– На автокране? «Урал»? – поворачивается ко мне майор.

– Д-да… «Урал». А откуда…

– Так вот это кто! Ну все нормально. Вчера с утра на посту на Мурманке тормознули какую-то полусумасшедшую бабу, на автокране, с ружьем. Она вообще вся психованная, хорошо, там один особняк был, опытный, притушил, а потом и разговорил. Вот она и рассказала – мол, нарвалась в вашем районе на бандитов… Тут же дали в эфир, понеслось органом по ландшафту. Теперь отмену дадим, а то я как раз заодно ориентировать приехал. Повезло тебе, кстати, – говорила, чуть было не выстрелила. Шарахнула бы дуплетом, картечью.

М-да. Печально было бы сдохнуть от рук полоумной бабки с берданкой, рассекающей по всему городу на автокране… Сюрреализм полный. Только одно приходит в голову: «Какая нелепая смерть!»

– А еще вот он сегодня как раз и навел на этих выживших. – Иван все нахваливает меня, прям как будто сплошь его заслуги, забавно…

– Ну? Молодец! Карабин тебе завтра привезут. А сегодня есть задание. Сколько тебе надо времени для готовности?

– Минут десять. Вот, – указываю за спину, – чаек, бутики употреблю, оправлюсь – и готов. Ну… патронов разве подкинете…

– Патроны будут. И не только. И одежку тебе примерно по размеру прикинули, привезут, и еще. И поесть сейчас, и кроме чая организуем. Полчаса до приезда, там подробнее расскажу. А пока, в общем, все слушайте, чтоб дважды глотку не драть…

И пока я заглатываю чай с бутербродами и какой-то кашей, поданной мне в крышке от котелка, майор рассказывает об обстановке. Обстановка грустная. Выживших все меньше. Сроки подходят, когда еще можно продержаться. Плюс хищников все больше. Ну или, может, и не больше, но они умнеют и становятся все активнее. Эвакуация заканчивается, по расчетам: кто выжил, обозначил себя так или иначе, казусы вроде сегодняшней старушки, которую, со всем ее обществом живых и мертвых, уже увез автобусик, – редкое исключение. Так что – это он уже больше мне – сегодняшнее задание, похоже, последнее.

Утвердительно-одобрительно хрюкаю, поглощая гречку с тушенкой: мол, что за вопрос! А майор продолжает рассказывать, как кто устроился, где сколько народу – и выходит так, что по-за кольцом и в Кронике собралось прилично народу. Прилично, конечно, по нынешним меркам. Но все же. И в городе в Петропавловке несколько тысяч. Услышав про Петропавловку, невольно мрачнею. Старательно загоняемое внутрь, трамбуемое ежедневным – поперло наружу как тесто на дрожжах. Чтобы отвлечься, благо потребление пищи завершил, вклиниваюсь с вопросом о сегодняшней поездке, но майор говорит «подожди». Ладно, подожду.

Минут через пятнадцать от кольцевой показывается машина. Уазик… нет, газик старенький, шестьдесят девятый, открытый и гламурный до беспредела. Черный, с хромом, весь при всем…

– О, летит… пархатая бестия, – усмехается майор. – Такого кадра вы, поди, еще не встречали. Изенька-шобь-ты-сдох. Ща начнется.

Газик приближается и лихо, со скрипом, тормозит. Из-за руля картинно, не открывая дверцы, выпрыгивает фигура… Да, это точно, такого вживую я еще не видел. Мелкопятнистый камуфляж, ремни-подсумки-портупеи, кобура на поясе, за спиной ранец, на голове кепи, в перчатках, в руке автомат. Чисто эсэсовец-разведчик или там парашютист какой из кино. И морда типично киношная – лицо эдакое «хищное», нос орлиный… Немец какой, что ли?