Принц Лестат - Энн Райс

Я подождал немного – выждал, пока она спустится по лестнице и выйдет за дверь. А потом бросился на поиски телефона. Хотел позвонить Фариду или Сету. Рошаманд ведь забрал у меня мой телефон, вот я и думал, он, наверное, где-то тут, в доме. Но найти не смог. А обычного телефона в доме не было. Наверное, я бы мог попытаться связаться с Бенджи по компьютеру Бенедикта, но тогда мне это в голову не пришло, очень уж хотелось скорее убраться оттуда. Я боялся, вдруг Бенедикт снова вернется. Или Мекаре. Не знал, что делать. Так что просто выскочил на дорогу и пошел к воротам. Не успел до них добраться, как появился Сет.

Я кивнул. Примерно так я себе все и представлял. Да уж, Бенедикт для такого дела был наихудшим помощником. Но ни он, ни Рошаманд не были дурными от природы. Таков уж великий закон природы: самые заурядные посредственности и искренне желающие добра бездарности способны легко и крайне эффективно погубить того, кто во много раз превосходит их величием души.

Но умерило ли это соображение мой гнев? Настроило ли на снисходительный лад? Нет и нет! Маарет умерла постыдной смертью – и я буквально клокотал от ярости: с тех самых пор, как увидел пожарище в Амазонии и обгорелые останки. Великая Маарет! Однако пока мне приходилось подавлять обуревавшие меня чувства.

Настала короткая пауза. Голос не преминул напомнить мне, чтобы я наслаждался этим коротким тет-а-тетом с моим ненаглядным сыночком, больше случая, мол, уже не представится. Однако угроза прозвучала неубедительно, как-то жалко и вполсилы.

Виктор начал расспрашивать меня, что происходило тут – и едва он заговорил, Голос примолк.

Не очень-то хотелось сознаваться ему, что я тут сделал, но куда деваться – Роуз все видела, так что пришлось рассказать.

– Мы, вампиры, как бы давно ни жили на свете, отчасти остаемся людьми, – промолвил я. – А мало кто из простых смертных способен, не дрогнув, глядеть, как отрубают руку или ногу. Это был лучший способ парализовать его, в один-два удара полностью изменить расклад сил. Честно говоря, я сильно подозреваю, что большинство вампиров не способны сделать такое на холодную голову, не в боевом угаре, там-то мы все – мясники, отчаянно рубящиеся за жизнь. Иначе ситуация стала бы патовой. Конечно, риск был, но мне пришлось на него пойти. Сумей Рош сбежать…

– Я все понимаю, – заверил Виктор.

Он был всецело согласен со мной и не хотел играть никакой роли в затеянной Голосом игре.

Я знал, что Голос внимательно слушает нас. Не могу сказать, откуда я это знал, но знал твердо – и чувствовал, насколько он поглощен нашей беседой.

Мы с Виктором проговорили еще долго. Он рассказывал мне, как учился в Оксфорде, а потом в Италии – и как полюбил Роуз.

Они очень, очень подходили друг другу, Роуз и Виктор. Роуз расцвела, стала настоящей красавицей, и дело не только в изящном сложении и сочетании черных волос и голубых глаз. Печать тайны на прелестном лице поднимала ее от уровня обычной красоты в совершенно иные сферы, полные соблазна. Однако в ней чувствовалась уязвимость, поразившая Виктора до глубины души. Роуз была травмирована, надломлена, и Виктору не хватало жизненного опыта, чтобы постичь то, что она пережила. Возможно, от этого его еще сильнее тянуло к ней, неудержимо хотелось всегда быть с ней рядом, оберегать ее, стать с ней единым целым.

Я лишь диву давался, что именно ей суждено было стать той смертной, которую он полюбит. Он, мой единственный сын! Я пытался оградить ее от меня самого и моих тайн. Но все тщетно. Мне следовало с самого начала осознать, что ничего не выйдет. Последние два года я из самых лучших побуждений держался в стороне от нее, думая, что лучше ей справляться с трудностями этого мира самой, без моей помощи. И что же? Она едва не погибла – однако в результате оказалась в объятиях моего сына. Я знал, как и почему так получилось – но все равно не переставал поражаться.

И еще я знал, чего хочет Виктор теперь. Знал, чего хочет Роуз. Эти Ромео с Джульеттой, полные жизни и огня, мечтали о смерти, уверенные, что в смерти родятся заново.

Роуз сидела, притулившись к Виктору, в большом кожаном кресле. Он нежно обнимал ее. Лицо девушки побледнело от усталости, казалось, она вот-вот лишится чувств. Ей явно требовался отдых.

Но мне надо было еще кое-что им сказать. К чему тянуть?

Я поднялся и потянулся. Голос словно бы безмолвно поторапливал меня, но чепуху не молол. Подойдя к каминной полке, я положил на нее руки и уставился на пляшущее газовое пламя.

До рассвета оставалось уже недолго.

Приличия ради я попытался представить, какой может стать жизнь этой парочки, если мы откажем им в Темном Даре. Но тут и думать было нечего. Совершенно нечего. Как бы я смог жить дальше с таким решением на совести? Да и им бы наверняка не хватило бы ни душевных, ни умственных сил оправиться после такого отказа.

И все же я был просто обязан все взвесить и хорошенько обдумать. Вот и взвесил. Я знал, как страдает Роуз, как винит себя за все обрушившиеся на нее несчастья – хотя ее вины в том не было никакой. Знал, как страстно они с Виктором любят друг друга. Эта связь будет придавать обоим сил еще много веков – а ведь теперь мне надлежало думать обо всем нашем племени по-новому. Хватит считать, будто мы прокляты – мы никогда не были прокляты! Довольно самоугрызений и отвращения к себе. Довольно бесцельно барахтаться в океане вины, безысходности и тщетной борьбы со своей природой! Теперь я должен видеть нас так, как нас видят два этих юных создания – живым и восхитительным народом, к которому они мечтают присоединиться.

Словом, пора мне всерьез пересмотреть свои взгляды на собственную мою природу, природу, что я разделяю со всеми Бессмертными.

Я повернулся к Роуз и Виктору.

Роуз встрепенулась. Оба они глядели на меня без отчаяния, но с тихим доверчивым смирением.

– Что ж, ладно, – произнес я. – Если вы желаете принять Темный Дар, быть по сему. Я не против. Нет. Я лишь попрошу, чтобы тот, кто даст его вам, был искусен в этом мастерстве. Если Мариус согласится, то выбор мой падет на него – он непревзойден в этом деле и передает кровь своим отпрыскам много раз, снова и снова, добиваясь тем самым почти совершенства.

В ту же секунду, едва стоило Роуз и Виктору в потрясенной тишине осознать все значение моих слов, с ними обоими произошла невыразимая перемена. Я видел, что у Виктора рвется с языка множество вопросов, но по лицу Роуз разлилось выражение безмолвного достоинства – впервые за все это время. Она снова стала прежней Роуз: Роуз, знающей, что такое счастье, а не дрожащей измученной малюткой, поддержкой которой последние несколько месяцев служит лишь хрупкая и отчаянная вера.

– Мариус подходит и по другим причинам, – продолжил я. – Ему две тысячи лет, и он очень силен. Конечно, найдутся и те, кто гораздо сильнее его, но их кровь обрела почти чудовищное могущество, а его лучше постигать со временем. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю, ведь я пил Кровь Великой Матери и обрел гораздо больше силы, чем стоило бы. – Я помолчал. – Да, пусть это будет Мариус. А старшие могут поделиться с вами кровью потом, таким образом вы получите толику их силы, что будет великим даром уже само по себе.

Эти мои соображения, похоже, глубоко впечатлили Виктора. Я видел, как трудно было ему возразить мне.

– Но, отец, всю свою жизнь я любил Фарида, а Фарид создан сыном Акаши.

– Да, Виктор, – согласился я. – Это правда, но когда Фарид получил кровь Сета, ему было уже сорок пять лет. Ты же еще совсем мальчик, а Роуз юная девушка. Примите же мой совет, хоть я и не настаиваю на нем. Если хотите, можно отложить решение на завтра, и тогда уже в любой момент совершить сам обряд.

Виктор поднялся на ноги. Роуз встала рядом с ним – прямая, уверенная.

– Спасибо, отец!

– Рассвет уже совсем скоро. Вы должны укрыться в подвале.

– Но зачем? Зачем нам теперь прятаться в подвале? – Виктору эта идея пришлась явно не по вкусу.

– Так безопасней всего. Вы же не знаете, что там еще мог натворить Голос.

– Что правда, то правда, – Голос у меня в голове зашелся визгливым смехом.

– Он вполне мог поработить еще каких-нибудь вампиров и заставить их отправить за вами смертных, – сказал я. – Поэтому я хочу, чтобы вы до рассвета отсиживались в укрытии. В этом доме огромный штат охранников-смертных, что очень хорошо, но лучше перестраховаться. Пожалуйста, сделайте, как я прошу. Я же тем временем останусь тут, в этой комнате, тут уже все устроено. Мы очень скоро снова увидимся.

На прощание я прижал обоих к груди в долгом объятии, и они ушли.

Дверь запиралась на обычный кованый ключик и на большой медный засов. Я запер оба.

Ждал, Голос снова возьмется за свое. Но вокруг стояла тишина, слышался лишь тихий, убаюкивающий шелест язычков газового пламени на искусственных поленьях. Эти огни, язычки пламени подчинялись собственному ритму, вели собственный причудливый танец. Когда я выключил свет, помещение погрузилось в приятный полумрак.