Тяга к свершениям: книга четвертая - Андрей Васильевич Меркулов

государства очень сильно влияет на восприятие власти, на чувство собственного достоинства и значимости рядовых граждан… По дворцу тоже ходили… А какой там сад восхитительный!

— Так сколько вы там пробыли-то?

— Где? В Швеции?

— Да.

— Неделю.

— Дорого, наверное, поездка обошлась?

— Совсем нет! Вы знаете, — на мгновение задумалась Ольга, — паром, проживание, питание, экскурсии — все это получилось в два раза дешевле, чем один только перелет до Питера.

— Такие дорогие билеты на самолет? — удивился Павел Федорович, ни разу в своей жизни не поднимавшийся над землей выше девятого этажа.

— Это наши авиакомпании тарифы задирают нещадно.

— А почему так?

— Потому что олигополия среди авиаперевозчиков. А аэропорты — вообще монополисты. Рынок неконкурентный, да вдобавок ко всему сильно зарегулирован.

— Это точно, — увлеченно включился в разговор Юрий. — В Европе стоимость перелета на эквивалентное расстояние в среднем в полтора раза ниже, чем у нас. И это несмотря на то, что у них спрос намно-ого более платежеспособен.

— Юра, что ты думаешь, с экономикой будет? — вопросительно посмотрел на него Павел Федорович. Он не до конца понял, о чем говорили сейчас молодые люди, но верно уловив общую направленность беседы, решил поделиться своими соображениями на этот счет.

— А что будет? — не понял вопрос Юрий.

— Мне кажется, скоро нас ждут большие потрясения, — оживился Павел Федорович. — Посмотри: товаров море, все предприятия закредитованы, и при этом работают исключительно на склад. Продукция вообще не продается.

— Да, экономика несколько перегрета — есть такое.

— Скоро все это рухнет, — уже громче произнес Павел Федорович, усмотрев в этой, в общем-то, нейтральной фразе Юрия всецелое согласие со своей точкой зрения. — Большинство товаров люди позволить себе уже не могут. Цены на недвижимость взвинчены настолько, что она попросту не продается. При этом предприятия в долгах друг у друга. Все раздуто до предела! Я давно всю эту систему раскусил — думаю, недолго осталось. Современная мировая финансовая система держится на честном слове; она ничем не обеспечена. Скоро пирамида схлопнется, шелуха облетит, и тогда мы вернемся к земле, к настоящему продукту! Ты как считаешь? — обратился он к молодому человеку.

— Может быть, — мягко возразил Юрий, в силу своего воспитания не способный на открытую критику в отношении взглядов плохо знакомого ему человека, который к тому же был почти в два раза старше его по возрасту. Однако многозначительное «может быть» он произнес предательски виновато, заметно при этом смутившись и отведя взгляд, так что стало совершенно очевидно — он не разделял точку зрения Павла Федоровича.

Уловив же эмоциональный посыл собеседника, Павел Федорович почувствовал, что продолжать тему ему не стоит, и поступил так, как обычно делал в подобных ситуациях: он несознательно ловко сменил направление беседы, выдвинув близкое к предмету разговора, но на этот раз совершенно очевидное и неоспоримое утверждение.

— А российская экономика — вообще одни слезы. Только качаем нефть без остановки, вот и все.

— И не говорите! Мы же просто в нефтяную вышку превратились, — в этот раз невероятно пылко отреагировал Юрий. Затронув тему примитивности и отсталости российского хозяйства Павел Федорович сам того не ожидая встревожил самые глубокие чувства молодого горячего ученого-экономиста, бесконечно любящего свое отечество. — За последние двадцать лет мы разбазарили все то немногое, в чем еще был силен Советский Союз, не создав при этом ничего взамен! Мы ничего не можем дать миру, кроме сырья. Россия превратилась в сырьевой придаток!.. У тех же шведов есть огромная международная сеть магазинов мебели Икея, популярная, в том числе и у нас в стране; автомобили Вольво — они производят, Сааб — тоже шведская машина. Россия же в обмен на все это предоставляет природные ресурсы самого примитивного уровня обработки: сырая нефть, сжиженный газ, алюминиевые чушки.

— А кто может позволить себе эти Вольво? Кто ездит на них? — по-своему живо и с улыбкой вопрошал Павел Федорович. — Те избранные, кто как раз и занимаются продажей сырья. Посмотри, сколько у нас миллиардеров развелось — ба-атюшки-и-и! Какой-то журнал составил рейтинг самых богатых людей планеты. Чуть ли не половина этого рейтинга российские миллиардеры — владельцы угольных шахт, нефтяных платформ, сталелитейных заводов. Основой их богатства являются наши природные ресурсы. Вот они-то как раз и ездят на Вольво, тогда как обычные люди радуются подержанному десятилетнему автомобилю.

— Я полностью согласен с вами, Павел Федорович, — энергично кивая головой, поспешил вставить Юрий, который все это время с интересом слушал собеседника. — Дифференциация доходов среди различных слоев населения страны запредельная. По количеству миллиардеров мы уступаем только США, а по уровню жизни не можем догнать Португалию. Разрыв в доходах пяти процентов самых богатых россиян и среднедушевого по стране уровня неуклонно растет уже на протяжении двадцати лет, а в новом тысячелетии увеличился в несколько раз.

— Все верно — этот разрыв будет только расти. Посмотри на премьер-министра, на президента, на все правительство — это же банда воров. Они и их друзья разворовывают страну, — уже серьезно произнес Павел Федорович, до этого все время сохранявший улыбку на лице. — Дорвались до власти, засели на самом верху и все больше и больше загребают. Премьер-министр уже почти как царь стал. Даже в СССР у генсека меньше полномочий было, а этот устроился в кремле намертво: сначала сам два президентских срока отсидел, а сейчас премьером стал с марионеточным президентом. Конечно, его все устраивает. И о каких переменах может идти речь?

— Закоренелость власти — это главная причина нашего отставания. Власть сосредоточена в руках небольшой группы людей, которые всецело пользуются ей по своему усмотрению. И такая система установилась на всех уровнях — с самого верха и вплоть до главы какого-нибудь захудалого района. Чиновники просто боготворят существующую власть, которая фактически выдала им карт-бланш на поборы. На этом и держится вся система.

— А посмотри Юра, что они на последних президентских выборах-то сделали. Семьдесят процентов нарисовали. Да это уже просто ни в какие ворота не лезет. Я не вижу этих семидесяти процентов. Где они? Их нет, и не может быть. Вокруг только и разговоров, что нет сил уже терпеть. Народ до крайности довели! И при этом семьдесят процентов рисуют. Все эти выборы — полная туфта!

— Да цифры-то даже может и верные, — отведя взгляд, как бы между прочим заметил Юрий.

— То есть как верные? — изобразив беззлобную улыбку, абсолютно искренне изумился Павел Федорович, как изумляется человек, слыша совершеннейшую нелепость. — Ты что хочешь сказать, что три четверти населения в России поддерживает действующую власть?

— Конечно же нет, — Юрий снова взглянул на Павла Федоровича и увидев его недоумевающий взгляд продолжил. — Я