Ангел тьмы - Калеб Карр

Я повернулся и робко улыбнулся мисс Говард:

— Видели бы вы себя — начали говорить так, словно немножко ее зауважали.

Мисс Говард улыбнулась было в ответ, но быстро осеклась.

— Иногда мне и самой так кажется, — признала она. — А потом я вспоминаю ту фотографию Аны Линарес и понимаю, в какой ужасной мере Либби не отдает себе отчета в истинных своих мотивах — и насколько она в связи с этим опасна.

— Ладно, — настаивал я, пытаясь продолжением разговора вновь вернуть мисс Говард бодрость духа. — А что же с такими, как Гу-Гу Нокс? Он знает, что Либби замужем за Михеем Хантером и что с ним она ведет себя как добрая жена, заботится о нем, — но все равно продолжает крутить с ней шашни.

Мисс Говард энергично кивнула:

— То же самое. Пусть Нокс и главарь банды, но при этом он обычный мужчина — и, по обыкновению, хочет делить женщин на удобные категории, чтобы они не причиняли никаких проблем. Он не верит, что Либби действительно заботится о Хантере. Он полагает, что в самой глубине души она развратница, шлюха, и когда она куролесит перед ним — и с ним, — он видит настоящую Либби. Но что же известно нам? Что она уговорила Нокса поместить свой дом под защиту банды. Его вышибалы следят за тем самым домом, где она соорудила нечто вроде тайника для младенцев, до сих пор отчаянно пытаясь доказать, что способна о них заботиться. Так что как знать, может, она ненавидит развлечения у Пыльников, но предается им ради того, чтобы легче было воспитывать детишек.

Моя рука опустилась на лоб — словно, потерев его, я смог бы заставить лучше работать мозги.

— Так что же… тогда… выходит, она не шлюха, как считает Нокс?

— Может, и шлюха, — сказала мисс Говард, вновь ставя меня в тупик.

— Но вы же только что сказали, что она делает это ради заботы о детях…

— Тоже верно.

— Так которая из них — настоящая она? — уже едва не вопил я, чувствуя, что начинаю запутываться, и не очень-то этому радуясь.

— Ни та, ни другая, Стиви, — объяснила мисс Говард, немного снизив темп ради меня. — Ее настоящее я давным-давно разбилось вдребезги. А разные персонажи, которыми она прикидывается, — и есть те осколки, каждый по отдельности, более не связанные между собой. Нам пока не известны особые обстоятельства детства Либби, превратившие ее в нынешнюю убийцу. Но мы уже точно можем утверждать, особенно с учетом того, что увидели и через что прошли, попав сюда: еще с девичества ей почти наверняка твердили — есть только один способ стать настоящей, полноценной женщиной.

— Стать матерью, — кивнул я. — Которой ей стать так и не удалось.

— Или которой, возможно, она, в глубине души, и становиться-то не хотела. Этого мы не знаем. Повторюсь, мы точно знаем лишь одно. Идея, которую вбивают в голову подрастающим девочкам, — особенно в таком захолустье, как это, — гласит: коли не желаешь удовольствоваться в жизни воспитанием детей, тебе не просто придется тяжко — ты никогда по-настоящему не станешь женщиной. Будешь всего лишь существом женского пола, типажом неопределенным и не очень-то привлекательным. Проституткой, возможно. Или, быть может, служанкой. Или, если станешь работать — отвлеченной функцией. Как бы там ни было, под этой маской ты будешь всего лишь холодным, бесчувственным отклонением от нормы. — Раздраженным щелчком мисс Говард осыпала дорогу искрами с тлеющего кончика сигареты. — Если, конечно, не пожелаешь уйти в монахини — но даже им это не всегда сходит просто так… Мужчина может быть холостяком, но оставаться при этом мужчиной — в силу своего ума, характера, работы. Но женщина без детей? Да она просто самка, Стиви, — а самка всегда ничтожнее женщины.

— Ладно, — брякнул я; ум мой был слишком перегружен, поспевая за ее мыслями, чтобы беспокоиться о тактичности. — А что же тогда вы?

Зеленые глаза мисс Говард медленно покосились на меня — и взгляд этот говорил, что мне лучше поточнее объяснить смысл вопроса.

— Я что хочу сказать, — торопливо добавил я, помня, как быстро она может вспылить, — что к вам-то ничего из этого не относится. Вы не замужем, у вас нет детей, но вы…. — Я отвернулся, внезапно смутившись. — Ну… вы женщина не хуже любой матери из тех, кого я знаю. Если понимаете, о чем я.

Тут она снова нежно опустила ладонь мне на руку, и зеленые глаза ее широко распахнулись:

— Мне уже очень давно не говорили слов лучше этих. Спасибо, Стиви. Но все же не забывай, ты еще молод.

— О, так значит, мое мнение не считается? — сказал я, воспользовавшись шансом надуться. — Или оно изменится только оттого, что я вырасту?

На сей раз смутилась уже мисс Говард.

— Знаешь, — пробормотала она, — иногда такое и впрямь случается…

— Лады, — не унимался я. — А что же тогда остальные? Доктор, детектив-сержанты и Сайрус… и даже мистер Мур? Они все считают точно так же.

Мисс Говард с сомнением на меня покосилась:

— Далеко не средний набор американских мужчин. Прости, Стиви. Я, конечно, ценю и уважаю ваше мнение — и не представляешь, насколько. Но для остального нашего мира я, вероятно, навсегда останусь этой странной Сарой Говард, девицей-детективом — если только не обзаведусь семьей. Не то чтобы какой-то части меня этого однажды не захотелось. Если я когда-нибудь почувствую, что действительно чего-то добилась в своей работе, то, возможно, задумаюсь о детях — таков мой протест против идеи о том, что без них мне не стать цельной. Это жестокий стандарт — особенно для женщин, не способных ему соответствовать. Либби не смогла, и эта неудача сломала ее. Да… при всем своем уме она чудовищно сломлена. Чем-то похожа в этом на твою подругу Кэт. Умная, но пропащая. Пропащая и как-то… как-то…

Внезапно лицо мисс Говард, столь страстное при отстаивании взглядов, важнее которых, как я знал, для нее в мире ничего не было, утратило всякое выражение. Слова ее оборвались так резко, что я понял — она что-то увидела. И это «что-то» могло быть только одним.

— Где? — пискнул я, крутя головой по сторонам. — Где он?

Мисс Говард, успокаивающим жестом опустила руку мне на плечо.

— Притормози, Стиви, — прошептала она. — Если не ошибаюсь, он прямо перед нами…

Я всмотрелся в темную дорогу впереди — и, разумеется, узрел силуэт маленького человечка, чью личность выдавали мешковатость одежды и кустистость волос. Эль Ниньо не двигался ни к нам, ни от нас — он словно дожидался, когда экипаж приблизится к нему; а когда мы подъехали, я начал различать ту самую проклятую улыбку.

— Что за чертовщина… — пробормотал я. — Это что же, действительно он? Этот уродец перемещается быстрее молнии.

— О, это действительно он, все верно, — произнесла она. — Вопрос в том, чего он хочет.

— Думаете, нам стоит остановиться?

Мисс Говард покачала головой:

— Нет. Поедем спокойным шагом. — Достала револьвер и положила его на колени. — Посмотрим, что будет.

Глава 38

Я последовал этому указанию. Туземец не шелохнулся — только стоял и улыбался, пока мы не оказались от него примерно в двадцати футах. Потом очень медленно поднял руки вверх. Я остановил жеребца, и мы стали ждать. Опустив одну руку, абориген показал ей на землю.

— Я не трогаю вас, — сообщил он, улыбаясь еще шире. Следуя взглядом за его пальцем, мы увидели на дороге маленький лук, пару гладких маленьких стрел и еще один крис с волнистым лезвием. — А вы не стреляете в меня, — продолжил он, обратно поднимая руку. — Да?

Мисс Говард кивнула — но «кольт» оставила там, куда положила.

— Хорошо, — объявила она. — Чего вы хотите?

— Я помогать вам! Точно могу помогать вам, да! Иногда я вам уже помогаю.

— Но ты человек сеньора Линареса. Зачем тебе помогать нам?

Туземец дернулся было к своему оружию, побудив мисс Говард взвести курок «кольта». Глаза человечка чрезвычайно расширились, и он снова задрал вверх руки.

— Все хорошо — я вас не трогать, леди, а вы моя не стрелять! Я помогаю вам!

— Сначала говори мне, зачем помогаешь нам, эти штуки поднимешь потом, — приказала мисс Говард.

К Эль Ниньо вернулась располагающая улыбка, а его округлые черты продемонстрировали, что называется, показное отвращение.

— О, не для меня работать на сеньора — больше нет! Он бить меня — бить свою жену — бить всех, кулаками как… как… — Быстро оглядевшись, абориген схватил большой булыжник с обочины и показал мисс Говард.

— Как камнями, — вымолвила она.

— Да, точно, как камнями! Давать мне один костюм из одежды… — Он поднял руки, демонстрируя закатанные рукава пиджака, а потом показал на брюки, грубо обрезанные у лодыжек. — Слишком большой! Не для меня. Сначала, первый раз, я работать на отца… старого сеньора…