«Зайцем» на Парнас - Виктор Федорович Авдеев

имеется: хлеб и, трактор-тягач. А вопросами с подшипниками я сам займусь. Утрясем… Между прочим, часть угля я у вас сейчас заберу. Надо мне для другого совхоза. Вася, — махнул Браилов шоферу, — подводи машину к складу, нагребем антрациту.

IV

Постепенно правление треста меняло свой облик. Стены побелили, в общем отделе застрекотал «Ундервуд», скомплектовался штат инструкторов, и наконец водворилась секретарша, которая уже всем посетителям говорила: «Директор занят, готовится к совещанию».

В кабинете Браилова появился письменный стол, кожаный диван, на который он переселился ночевать с пола, карта области, — все это откуда-то выкапывал пронырливый Фостиков.

Из Москвы выписал жену. Не успев отдохнуть, она поехала на полустанок, где погибла дочка. Вернулась через два дня почерневшая, с мешками под глазами, и Браилов понял все без слов. Вечером сама тихо сказала, стараясь скрыть в голосе дрожь:

— И места не нашла. Люди говорят: «Какой поезд? Какая девочка? Какую могилу копали? Тут столько за эти годы побито было, столько детей похоронили, — разве всех упомнишь? Могилки давно осели». Следа не сыскала.

Жена отвернулась, торопливо вынула из кармана скомканный платочек.

— Возраст у нас поздний, — помолчав, сказал Браилов. — Хочешь, возьмем из детдома девочку. Сирот сейчас много.

Погода установилась сухая, ясная. Однажды, вернувшись из очередной поездки по совхозам, Браилов увидел во дворе своего треста незнакомый «студебеккер».

— Откуда это? — спросил он у возившегося с тарой завхоза.

Лицо Фостикова приняло умильное выражение, выдававшиеся, как у сурка, зубы осклабились в улыбке: он всегда становился торжествен, когда говорил о новых вещах — пусть даже не им приобретенных.

— Вы насчет грузовика? Из «Профинтерна» приехали. Где-то Красавин достал.

— Он здесь? — живее обычного спросил Браилов.

— Да не один, — сказал длинноусый, наголо стриженный экспедитор в пальто, перешитом из немецкой шинели. — Такая с ним в машине краля! Молоденькая, крашеная, курит и все хохочет. Говорят: секретарь-машинистка.

— Овчарка! — тяжело, презрительно вставил сторож-инвалид. И пояснил Браилову: — Народ так прозвал бабенок, какие в оккупацию с гитлерами крутили. «Немецкая овчарка». Красавинская-то жена еще не вернулась. Ну он этой… секретарше и комнатку оборудовал. При конторе.

— Кое-кто устраивается, — подтвердил экспедитор. — Вон директора банка жена из Чувашей закидала телеграммками: домой просится. А он все: «Жить негде. Вот отремонтирую квартиру». Сам — с кладовщицей. Тоже в теле и безмужняя.

Кладя конец разговору, Браилов обратился к завхозу:

— Где Красавин? Позовите. У меня для него уголь есть… и вообще потолковать надобно.

— Ушел в Совхозснаб. Передавали, на область нашу пришла разнарядка на «Мак-Кормики». Из Америки. Промежду прочим, Никодим Михалыч, неважные они трактора делают. Только и есть, что один вид, а против наших не годятся. Так вот Красавин хочет и тут всех опередить. Ничего человек, заботливый. — Завхоз вновь улыбнулся, ожидая продолжения интересного разговора, но, видя, что Браилов торопится, сказал деловым тоном: — Там этот судобекер еще раненого привез. Механик из «Днепровского». Снимал в плавнях части танка, немец и подгадал осколком мины. В госпитале перевязку сделали. Я уж тут с ним целый бой из-за этих самых подшипников…

— Петро Черный ранен? Ну-у?

— Некрепко. Ходить может. И я тут такое сражение с ним выдержал, что…

Браилов не дослушал. Обычно суровое, замкнутое лицо его выразило тревогу, он быстро пошел по указанному направлению: за угол дома, к трестовской кухне. Здесь у полузасохшего тутового дерева, на больших деревянных весах сидел Петро Черный и пальцем пробовал лезвие своего большого охотничьего ножа. Его смуглое красивое лицо несколько побледнело, обросло черной вьющейся бородкой, штанина на левой вытянутой ноге была распорота, словно проржавела от крови, в прореху белел свежий бинт.

— Как же это тебя Черный, а? Болит?

Увидев директора, за его спиной завхоза, Черный положил охотничий нож. Глаза его потемнели, гневная краска выступила на скулах, хлынула к щекам.

— Это что же, товарищ Браилов? — заговорил он, видно стараясь сдержаться. — По какому праву?

— В чем дело? — несколько удивленно спросил директор треста.

— Да этот завхоз ваш. Хвостиков этот. Свели меня с машины, он в разговор. Увидал ягдташ с подшипниками и с «пальцами», что я в плавнях с танка снял, и: «Дай поглядеть». Я: «Зачем? Не до тебя мне, искать надобно попутную в «Днепровский». Да разве отобьешься? Ладно. Схватил — и в контору. Я пошкандыбал за ним. А там этот… булгактер одноглазый уже бормочет, как тот попка на базаре: «Де́бет», «Кре́дит», «Бала́нец». Это они, оказывается, уже и в бумажку оформили. А? Я кровью жертвую, а они: «Сдай в кладовку». Пускай сами полезут в плавни под немца, коли надо. Нашему совхозу самому ремонтировать трактора требуется.

Браилов опять ничего не понял и в затруднении почесал переносицу. Бегая желтыми глазками, Фостиков выдвинулся вперед. Обеими руками он цепко держал ягдташ механика и, выждав, когда тот замолчал, быстро вставил:

— Я ж вам, Никодим Михалыч, докладал, что цельный бой с ним выдержал. Вот подшипники, а это «пальцы» с танков, их подрубить — и в аккурат до ХТЗ подойдут. Помните, вы для «Щорса» наказывали? Они уже нам хлеба прислали полтора центнера для рабочих, служащих. Я Черному и объясняю: «Ведь, товарищ, эти подшипники, «пальцы» с танка, они для государства сейчас дороже дефицитного сахару. Мы уважаем твое геройство, но пойми не только свой совхоз, а общие масштабы»…

Механик с презрением отвернулся от Фостикова, исподлобья глянул на директора. И Браилову вспомнилась ночь в плавнях, езда на каюке, своя фраза: «В долгу не останемся». Лоб Браилова покраснел от напряжения. Некоторое время он как бы колебался, затем медленно достал из бокового кармана кошелек и развернул бумагу с круглой печатью.

— Видишь, товарищ Черный, этот мандат? Он подписан наркомом. Вот слушай, я тебе зачитаю пункт номер два. «М о б и л и з о в а т ь  в совхозах и хозорганизациях НКСХ СССР рабочую силу, трактора, автомобильный и конный транспорт, горючее, фураж, продовольствие, спецодежду и  р а с п р е д е л я т ь  это и перемещать в зависимости от задач, связанных с восстановлением совхозов и хозорганизаций НКСХ СССР». Понял? Так что обижайся ты на меня или не обижайся, а поршневые пальцы и подшипники я у тебя заберу для «Щорса». У вас в «Днепровском» ты уже два трактора снабдил этими деталями, а у Отрощенко еще ни один не работает, ему ж  н е м е д л я  надо молотьбу начинать, подымать зябь. Ягдташ же и… стоимость взятых у тебя деталей получишь.

Сжав рукоятку охотничьего ножа, Черный молча отвернулся от директора и сердито принялся стругать какую-то палочку. Браилов тут же распорядился шоферу Васе отвезти механика в совхоз на трестовской полуторке. Уходя, он кивком головы попрощался с Черным. Тот сделал вид, что не заметил этого, лишь пошевелил бровями и еще ожесточеннее принялся обстругивать