От Кяхты до Кульджи: путешествие в Центральную Азию и китай. Мои путешествия по Сибири - Владимир Обручев

Долина р. Кевакты интересна тем, что на ее склонах поднимаются в нескольких местах довольно высокие гольцы, сложенные из массивного гранита или других крепких пород. Один голец, имеющий форму треугольной шляпы, носил название Наполеонова шляпа, тунгусы называли его Тепторго. Он стоял очень близко от долины. Другие два – Юдиткан и Пурпола находились несколько в стороне.

После осмотра приисков на р. Кевакте я сделал еще экскурсию на север, через водораздел, в долину речки Омнондракты, где ранее работался небольшой прииск. Вернувшись оттуда, я проехал вниз по р. Кевакте и далее по старинной приисковой тропе до резиденции Крестовской на правом берегу р. Лены, откуда прииски этой группы получали снабжение. Я хотел проследить, как сменяются золотоносные породы района осадочными породами Приленской плоской возвышенности, хорошо знакомыми мне по маршруту вниз по р. Лене.

Долина р. Кевакты довольно живописна. Небольшие прииски по ее верхнему течению не успели истребить леса на всем протяжении, и оба склона по нижнему течению были покрыты лесом. Попадались и скалы, вообще очень редкие в Ленской тайге. В одном месте меня очень заинтересовал огромный каменный поток, который спускался с гряды гольцов левого склона к самой реке, был окаймлен лесом и сплошь состоял из довольно крупных и несколько округленных глыб. Происхождение этого потока осталось для меня загадкой. На гольцах, с которых он спускался, также видны были большие россыпи глыб. Зависело ли это обилие глыб от состава самих пород? Какую роль в их образовании играло прежнее оледенение Ленского района, если оно распространялось и на эту окраину его? Огромным обвалом поток не может быть, так как его конец слишком далек от гольцов, а для ползущего делювия состав потока слишком грубый и уклон в нижней половине недостаточный. Из позднейших исследователей Ленского района никто не описал этот поток в печатной литературе.

Ниже по р. Кевакте тропа в Крестовку ушла на правый склон, так как река повернула к югу, к своему устью, в р. Хайварку. Мы перевалили через гряду, увенчанную по гребню рядом скал, похожих на развалины башен и состоявших из конгломерата. С этой гряды мы спустились в широкую долину р. Большого Патома, на склонах которой вдали высились островерхие горы. Здесь, близ окраины золотоносного района, расчленение было глубже, рельеф местности более резкий, и изучить его было интересно, но для этого у меня не было времени. Из новых исследователей долину Большого Патома вниз от этого места описал только один, но слишком кратко в отношении геологии, а о рельефе почти ничего не сказал и не дал иллюстраций.

Через Большой Патом мы переправили багаж на лодке, а лошадей вплавь, и пошли вверх по долине речки Туюкан, в низовьях которой поднимались последние более высокие горы. Далее высоты резко понизились к Ленской плоской возвышенности, и неглубокие долины речек Пильки и Крестовки пролегали среди плоских гор, сплошь покрытых тайгой, и были сильно заболочены.

Здесь мы имели интересную встречу. Мы ехали лесом по тропе и впереди заметили нескольких человек, которые, увидев нас, скрылись в кустах. Мой конюх рассмеялся.

– Это спиртоносы. Они увидели вашу форменную фуражку и светлые пуговицы, подумали, что едет горный исправник с конвоем, и спрятались.

– А чего им бояться его? – спросил я.

– Ну как же! Он бы отобрал у них спирт. Вольная продажа на приисках не дозволена.

Спиртоносы составляли отличительную черту приисковой жизни того времени. На приисках не было кабаков, никакой торговли вином во избежание спаивания рабочих. Золотопромышленники могли иметь запас спирта пропорционально числу занятых ими рабочих, но не продавали его, а отпускали своим рабочим «по крючку» (жестяная мерка с небольшой стаканчик) ежедневно после работы. На крупных приисках был даже особый служащий, целовальник, отпускавший крючки рабочим по списку через окошечко в складе. На мелких приисках спирт отпускал сам хозяин (вспомним бутыли с красным перцем на речке Бульбухте). Золотничникам отпускали спирт в счет платы за золото. Дополнительными крючками поощряли работы в очень мокрых забоях. Но купить спирт или водку было негде. Поэтому и возник промысел спиртоносов.

Предприимчивые люди из крестьян или мещан, или из бывших рабочих, имея некоторые средства, закупали в городах спирт и компаниями, редко в одиночку, переносили его в плоских жестянках на спине и груди по таёжным тропам к приискам, где в хорошем укрытии устраивали свой стан и обменивали у рабочих, знавших тропы к стану, спирт на похищенное золото. Казаки горного надзора преследовали их и отнимали спирт и купленное золото.

Крестовка на правом берегу р. Лены представляла небольшое село с несколькими складами для хранения припасов, доставленных на паузках при весеннем сплаве для приисков на р. Кевакте. Я отдохнул один день в «посетительской», которая содержалась и здесь в виде комнаты в крестьянской избе, а затем по той же дороге вернулся на Кевакту, но дальше с р. Пуричи свернул на р. Тоноду ввиду того, что на более удобной твердой тропе через Патомское нагорье уже выпал снег. По всей долине р. Тоноды не было ни приисков, ни какого-либо жилья, и лес на ее склонах еще мало пострадал от порубок.

На Тихонозадонском прииске я провел еще несколько дней в Ленском товариществе, где горный инженер Грауман уже начал проводить новые порядки, а затем, захватив препаратора Кириллова, который оставался во время моих разъездов на этом прииске для сбора коллекций, я выехал на резиденцию Бодайбо. Еще оставалась неделя летнего времени, и мне захотелось проплыть вниз по р. Витиму на лодке, чтобы осмотреть выходы коренных пород и связать этим маршрутом наблюдения в приисковом районе с наблюдениями на берегах р. Лены, выполненными в начале лета. На резиденции я в этот раз познакомился с горным исправником Витимского округа, человеком непомерной толщины и кутилой. Он служил раньше в гвардии или в кавалергардах; прокутился, задолжал и вынужден был занять должность полицейского начальника на Ленских приисках, чтобы поправить свои дела. По приискам он ездил всегда в тарантасе, так как ни одна верховая лошадь не выдерживала его тяжести. Рассказывали, что спиртоносы использовали это обстоятельство. Они положили бочку спирта в тарантас, закрыли ее офицерским пальто, один из них нарядился ямщиком и повез бочку на Успенский прииск. Когда горная стража остановила тарантас на перевале, ямщик объявил, что везет горного исправника, который спит и не велел себя будить до Успенского прииска. Казаки заглянули в тарантас, увидели офицерское пальто на огромном пузе и пропустили спирт.