Свадьба - Даниэла Стил

Джефф понял, что мать его раскусила.

— Где твоя невеста?

Джефф чуть было не ляпнул, что минуту назад, когда он от нее уходил, она еще спала, но на этот раз спохватился вовремя. Он вдруг понял, что вернуться домой в некотором отношении не так уж приятно. Он давно не жил в доме матери и успел забыть, какой она порой бывает суровой и прямолинейной. Раньше, когда он был моложе, это меньше бросалось ему в глаза.

— Не знаю, я с ней еще не виделся, — чинно ответил он. — Если хочешь, пойду ее разбужу. — Джефф знал, что мать не одобряет гостей, которые валяются все утро в постели, а было уже десять.

Под пристальным взглядом матери Джефф подошел к двери комнаты для гостей и постучал. Аллегра выглянула в коридор в халате поверх ночной рубашки. В этом домашнем наряде, босая, но уже причесанная, она была очень хороша и казалась совсем юной. Увидев Джеффа, она улыбнулась и тут же подошла к его матери, чтобы пожать ей руку.

— Здравствуйте, миссис Гамильтон. Я Аллегра Стейнберг.

Мать Джеффа довольно долго молчала. Наконец кивнула.

Она не скрывала, что внимательно разглядывает гостью, и под ее взглядом Аллегра почувствовала себя крайне неуютно, однако постаралась не терять присутствия духа и продолжала улыбаться.

— Очень мило, что на этот раз вы смогли приехать, — холодно сказала миссис Гамильтон. Она не обняла будущую невестку, не поцеловала ее в щеку, не пожелала счастья со своим сыном и даже не упомянула о предстоящей свадьбе.

— Мы с Джеффом очень сожалели в прошлый раз,

что пришлось отменить поездку, — сказала Аллегра, подражая холодно-вежливому тону миссис Гамильтон. Если нужно, она тоже может играть в эту игру. — Но к несчастью, ничего не могли изменить.

— Джефф мне так и сказал. Сегодня прекрасная погода, не правда ли? — Миссис Гамильтон посмотрела мимо Аллегры в окно. Было ясно, солнечно и даже в этот утренний час очень тепло. — Вы не хотите поиграть в теннис в ютубе, пока не стало слишком жарко?

Джефф не проявил энтузиазма.

— Мама, в теннис мы можем играть и в Калифорнии. Мы приехали к тебе в гости. Может, у тебя есть к нам какие-то поручения на сегодняшнее угро?

— Нет, благодарю, ничего не нужно, — чопорно ответила миссис Гамильтон. — Ленч будет подан в полдень. Не представляю, как можно завтракать в такой поздний час, мисс… э-э… Аллегра, — интонации и паузы миссис Гамильтон были красноречивее всяких слов, — но когда оденетесь, можете попить чаю или кофе в кухне. — Иными словами, «не вздумайте шляться по моему дому в ночной рубашке и халате», поняла Аллегра. Все, что хотела сказать миссис Гамильтон, было ясно и без слов. «Не валяйтесь в постели все утро», «не спите с моим сыном под моей крышей», «не фамильярничайте», «не подходите ко мне слишком близко».

Через полчаса, когда Аллегра и Джефф оделись и вместе спускались вниз, Джефф попытался сгладить неловкость:

— Моя мама поначалу бывает несколько холодновата с незнакомыми людьми. То ли это от застенчивости, то ли от природной сдержанности, ей нужно время, чтобы привыкнуть к новому человеку.

— Я понимаю. — Аллегра с любовью улыбнулась ему. Она была в розовых шортах, футболке в тон и кроссовках. — Ты ее единственный ребенок, ей, наверное, тяжело сознавать, что ты женишься, думаю, ей кажется, что она тебя «теряет».

Джефф рассмеялся:

— А я думаю, что она скорее испытывает облегчение. Уж как она меня пилила, чтобы я заводил семью! Слава Богу, несколько лет назад наконец перестала — наверное, махнула на меня рукой.

Аллегре хотелось спросить, не тогда ли она перестала смеяться и улыбаться. По виду матери Джеффа можно было подумать, что улыбка не появлялась на ее лице со времен испанской инквизиции.

В кухне они застали миссис Гамильтон, отдающую распоряжения кухарке. Старая ирландка Лиззи проработала в доме больше сорока лет и любила повторять всем и каждому, что исполняет все в точности так, как желает хозяйка. Особенно строго выполнялись указания, касающиеся меню.

Когда Аллегра и Джефф вошли, женщины обсуждали меню ленча. Миссис Гамильтон велела приготовить салат из креветок, заливное из помидоров, горячие булочки и «плавающее суфле» на десерт. Даже от самих названий блюд веяло духом восточного побережья.

— Мы будем есть на веранде, — сообщила миссис Гамильтон светским тоном.

— Мама, не хлопочи ты так рада нас, — заметил Джефф — в этом нет необходимости, мы же не гости, а члены семьи.

В ответ мать бросила на него ледяной недоумевающий взгляд.

Подкрепившись кофе с пончиками. Аллегра и Джефф отправились прогуляться по усадьбе, а затем вышли на пляж. Аллегра пыталась избавиться от тягостного внутреннего напряжения. Казалось, от миссис Гамильтон веяло холодом, а Джефф ничего не замечал, ледяная суровость матери, по-видимому, казалась ему вполне нормальной. Может, он вырос в такой атмосфере, привык и за годы перестал ее ощущать? Но Аллегра не могла себе представить, что значит испытывать любовь и нежность к матери, похожей на айсберг.

Когда они вернулись в дом, миссис Гамильтон уже ждала их на веранде. На столе стояли два кувшина — в одном был лимонад, в другом — чай со льдом. О вине и речи не заходило. Не то чтобы Аллегра испытывала потребность в спиртном, но все же ей это показалось несколько странным. Она села в одно из старых плетеных кресел и стала расспрашивать о доме/сколько ему лет, давно ли он принадлежит их семье. Оказалось, что дом принадлежал двоюродной бабушке Джеффа по линии отца и перешел к ним по наследству после ее смерти тридцать девять лет назад, еще до рождения Джеффа. Как объяснила миссис Гамильтон, Джефф приезжал сюда с самого рождения, вернее, в детстве его привозили, а повзрослев, он стал ездить сам, и когда-нибудь этот дом будет принадлежать ему. Тут ее лицо вдруг ожесточилось, и она вынесла вердикт:

— Думаю, он его продаст.

— Почему это ты так думаешь? — изумился Джефф. Его немного задело, что мать считает его настолько бесчувственным.

— Что-то я не представляю, как ты сможешь и дальше жить на востоке, или я не права? — все так же холодно спросила мать. — Ты же собрался жениться на калифорнийке. — Последние слова прозвучали как обвиненне, какие уж тут добрые пожелания по случаю свадьбы!

— Я еще не задумывался, где мы будем жить, — дипломатично ответил Джефф, не желая ранить чувства матери. Впрочем, Аллегре такая предосторожность показалась совершенно напрасной: миссис Гамильтон, казалось, была прочно закована в пуленепробиваемую броню. Мать Джеффа совершенно не походила на ее собственных родителей, более того, она не походила вообще ни на кого из знакомых Аллегры. — Я должен закончить работу над фильмом до сентября, до нашей свадьбы, а потом планирую приступить к новому фильму. Кто знает, сколько это продлится. — Он робко улыбнулся.