Коррекция (Йеллоустоун) - Геннадий Владимирович Ищенко

сейчас должен прийти. Что это у вас? Пирожные? Это хорошо, а то Виктор ограничивает меня в сладком. Сам уже не влезает в штаны, а за женой следит! Это картина? Неужели вы нас нарисовали?

– Не вас, – ответил Алексей, – вы пока успешно отбрыкиваетесь. Но из-за этого портрета мы к вам и пришли. В городе есть художественная галерея?

– Есть и немаленькая, – подтвердила Елена. – Виктор заведует культурой в горисполкоме, так мы с ним несколько раз ездили. Там не только много картин, есть и иконы. А вы хотите поместить туда свою работу? Боюсь, что ничего не получится.

– А вы сначала посмотрите, – сказал Алексей, проходя в гостиную. – Сейчас мы его развернём.

Елена долго смотрела на портрет, потом подошла к окнам и раздвинула шторы, после чего осмотр продолжился.

– Это ведь Берия? – спросила она. – Интересно вы его изобразили.

– Я хотела нарисовать его не вождём, а человеком, – объяснила Лида. – Таким, какой он дома со своими близкими.

– Странная тема для начинающего художника, – сказала Елена, – но нарисовано здорово. Что стоите? Садитесь на диван, а я приготовлю чай.

Она ещё раз взглянула на портрет и ушла на кухню.

– У нас гости! – сказал в прихожей Виктор. – И кто?

– Мы это, Виктор Фёдорович, – отозвался Алексей. – Володины.

– А, герой пришёл! – обрадовался Виктор. – И жену с собой взял. Молодец! Меня на днях благодарило ваше начальство. Ценного, говорят, кадра нашёл. Слышал, тебя собираются представить к награде. Расскажешь за что или это секрет?

– А почему я об этом не знаю? – спросила Лида. – Что ты натворил? Колись!

– Как-нибудь потом, – поспешно сказал Алексей. – Виктор Фёдорович, посмотрите на этот портрет.

–Великолепная работа! – оценил тот. – Руководитель партии и правительства, погибший на посту! Только он у вас какой-то не такой.

– Потому к вам и пришли, – сказал Алексей. – Сначала хотели продать портрет нашим чекистам, но потом передумали. Лида изобразила Лаврентия Павловича таким, какой он, по её представлениям, в кругу семьи, вот мы и решили с вашей помощью подарить эту работу в городскую картинную галерею. Можно попросить моё начальство, но вам это проще сделать.

– Попробую, ребята, но ничего не обещаю.

– Садитесь за стол, – выглянула с кухни Елена. – Только сначала помойте руки. И учти, Виктор, что это не я покупала пирожные, ребята принесли.

* * *

– Пётр, ты ещё не смотрел сегодняшнюю «Правду»? – спросила мужа Анна Алексеевна.

– Нет, – ответил Капица. – А что в ней?

– Большая статья о нашей Лидочке и портрет Сталина её работы. Пишут, что ещё никто из художников не изображал его так талантливо и для этой работы она долго жила на его даче. Теперь этот портрет выставят в Третьяковской галерее. Хотят найти остальные работы и сделать экспозицию. Вот слушай, что написали: «Несмотря на свой возраст Лидия Самохина уже успела нарисовать немало замечательных картин. Мы просим тех, к кому они попали, прислать их в адрес Государственной Третьяковской галереи. Если владельцы согласятся, картины у них выкупят, если нет, то после согласованного срока им их вернут вместе с вознаграждением. Узнать её работы можно по автографу в правом нижнем углу». И здесь же в статье приводят автограф. Совсем такой, как на наших картинах. Хорошо, что мы уже в Москве. Давай позвоним в Третьяковку. Я думаю, будет лучше, если на её картины посмотрят многие, а не только мы и твои коллеги. Только твой портрет продавать нельзя, отдадим им на время.

* * *

– Ну вот, портрет пристроили, можешь рисовать дальше, – довольно сказал Алексей, когда они простились с Громаковыми и вышли на улицу. – Советую нарисовать Ангелину Васильевну и назвать картину «Портрет русской толстушки».

– Зря смеёшься! – улыбнулась жена. – Вот возьму и нарисую. Она очень хорошая женщина с трудной судьбой. Это она с тобой не делится, а мне многое рассказывает. Ей будет тяжело, когда мы уйдём.

– У неё есть дети? – спросил Алексей. – Я ни разу не видел, чтобы хоть кто-то приходил навестить или помочь. Даже дровишки рублю я, только мне почему-то не достаётся её готовки.

– Были два сына. Один погиб на войне, а другой... другого тоже нет. Бросил её и уехал, забрав перед этим из дома всё ценное и последние деньги. А мужа никогда не было. И не вздумай осуждать, нет в этом её вины. Расскажи лучше, из-за чего тебя решили наградить, и почему этот факт твоей героической биографии не доведён до моего сведения. Что жмёшься? Выкладывай как на духу!

– Да не было ничего особенного, – недовольно сказал Алексей. – Ну участвовал в операции нашего уголовного розыска в Собинке. Пришлось немного помахать руками и пострелять. Года три-четыре назад это было обычным делом, а сейчас стали отвыкать от перестрелок. Одного из парней у нас тогда ранили, ну а мы взяли их всех. Троих уже холодными и двое отделались побитыми мордами.

– Морды, небось, сам бил?

– Пришлось, – пожал он плечами. – Если бы не я, их там тоже положили бы. А так наши следаки вытянули немало полезного. Начальство оценило. А тебе не говорил, чтобы не волновалась.

– А ты подумал обо мне, когда полез геройствовать?

– Ну вот,