Первый удар (сборник) - Сергей Анисимов

Донской и Грозный втащили в зал мелкого человечка в странных стеклышках на носу. Грозный, воровато оглядываясь, время от времени тыкал человечка острым концом посоха, а Донской зажимал ему рот.

Герои и правители подошли к связанному.

– И это из-за него у меня голова все время болит? – Александр Невский ткнул человечка сапогом.

– Собственно не столько из-за него, сколько из-за того, что он пишет, – поправил Калита.

– И что он такого пишет?

– Саша, только ты это, меч отдай сперва?

– Зачем это? – подозрительно прищурился Невский.

– Ну что, ты, блин, как не родной, потомку не веришь? Ну дай сюда.

Александр пожал плечами и отстегнул от пояса огромный немецкий полуторный меч.

– На, только не урони.

Калита принял меч, глубоко вдохнул…

– А пишет он, Саша, что ты – это не ты, а хан Берке!

Невский сел на пол, глупо улыбаясь.

– Ваня, ты что несообразное говоришь! Ты на меня посмотри, ну какой я Берке? Берке Джучиевич – он же вон стоит. Толстый такой. А я худой. И вообще, он монгол, а я русский, он хан, а я князь. Я ему, если хочешь знать, дань платил! И в Орду к нему ездил!

Толстый хан согласно закивал:

– Якши, ездил! Кумыс пил, поминки хорошие привозил! Хороший коназ!

– Ага, хороший! А зачем вы меня отравили?

– Так это, политика, – вздохнул хан.

– Вот видишь, Ваня, я и хан Берке – мы совсем разные. А ты крамолы наводишь!

– Это не я навожу, – хмуро ответил Калита. – Это он, паскуда, наводит. Да и Берке, оказывается, вовсе и не Берке, а Людовик Баварский!

Людовик, мирно наливавший пива в кубок хану вздрогнул и уронил бочонок.

– Это как это, Людовик? Он же, извините, мунгал, а я немец! – он потряс бочонком.

– Что ты у меня-то спрашиваешь? Ты у него спрашивай!

Государственные деятели окружили человечка. Тот затравленно озирался, яростно поблескивая очками.

– Ишь-ты, сте-е-еклышки нацепил. – Грозный стянул с носа человечка очки и медленно раздавил их в кулаке. – А про меня, царя Грозного, ты, пес смердящий, что написал?

– А тебя вообще не было! – заверещал мужичонка. – Ты и не царь никакой, а Симеон Бекбулатович, он же – Василий Блаженный! А еще ты – царевич Димитрий!

– Мал клоп, да вонюч, – подивился государь. – Это что же получается, я сам-друг с Симеонкой от юродивого Димитрия прижил да сам же им и оказался?

– Ваня, ты помедленнее, я что-то ничего не понимаю. – Донской составлял пальцы так и сяк, пытаясь представить себе генеалогическое древо потомка.

– А нечего тут понимать, – мрачно насупился Грозный, взвешивая на руке посох. – А ну-ка, братья-государи, расступитесь, тут замах надобен.

– Э-э-э, нет, дитятко, погоди! – Невский присел на корточки перед связанным. – Это уже интересно. Дай-ка мы его еще спытаем. Ну, что еще скажешь, лядащий? Вот про него, скажем, вишь генуэзца? – Невский ткнул рукой в сторону худого дядьки в итальянском костюме.

– Это так называемый Христофор Колумб! – затараторил мужичонка, – якобы открыл Америку! Хотя на самом деле ничего не открывал, потому что никакой он не Колумб, а Ной.

– Мадонна миа! – итальянец схватился за сердце.

– Ты это, погоди, какой Ной? Это что, который каждой твари по паре? – недоверчиво усмехнулся Невский.

– Он самый! Только он был еще крестоносцем при дворе Иаред-орды и с ней завоевал Америку.

– Какая Иаред-орда! – Берке возмущенно растолкал пузом князей и тяжело дыша наклонился над нахалом. – Это чьего улуса орда? Не было такой, это я как чингисид говорю!

– Какие странные развлечения у этих западных и северных варваров, – презрительно процедил узкоглазый мужик в желтом халате. – Поистине, странностью своей они уступают только их кухне.

– Зато, Шихуандюшка, тараканов не едим, – язвительно ответил Калита. – Да только тебе тоже не повезло – и про тебя написали. Хе-хе.

– И что же про меня написал этот варвар, не знающий иероглифов, – надменно спросил Цинь Ши-хуанди.

– А ничего, – злорадно ответил Иван. – Не было тебя. И Китая не было.

– А что же было? – Цинь Ши-хуанди уронил яшмовую печать.

– А был просто улус нашей русской Орды. Христианский. И вообще, Китай – это русское слово!

– Так мы себя Китаем никогда и не называли! – запротестовал император. – Это вы там, на Западе, нас так называете!

– Ага-ага! Книжечки все собрали да пожгли. Вы вообще от русских казаков происходите! – подключился мужичонка. – Косы-то, косы – это чубы казацкие! То-то у вас там кометы больно часто летали! А тебя вообще не было!

– Да что же это! Я же стену построил! Великую!

– А стену вообще только в 16 веке построили, когда вы от Орды отложились!

– А гробница моя с глиняной армией?!!

– А это вообще при Мао Цзэ-дуне все сфальсифицировано! Только куда вам против математики-то!..

Император только открывал и закрывал рот, не зная, что ответить…

– Хорошо хоть про бедных евреев этот нечестивец не писал, – вздохнул Моисей.

– Как это не писал, – удивился Калита. – Вот же: Моисей – сарацинский царь.

– Чей-чей царь? – сабля Салах-ад-Дина с шипением поползла из ножен, на плечо бравому султану легла рука патриарха.

– Чего тебе, Моше? – огрызнулся султан.

– Салах, как семит семита тебя прошу – не спеши, – глаза Моисея нездорово поблескивали. – Саблей – это слишком быстро. Давай-ка дослушаем этого несчастного.

– Это же надо, – почесал лохматую голову Чингис-хан, разбирая вместе с внуком Бату построения ретивого писаки. – Это выходит, что я – коназ Гюрга, сын Данилы Московского, а внук мой, Бату, что ходил к Последнему морю, это… – хан провел корявым пальцем по бумаге и потрясенно уставился на Калиту. – Это ты, коназ Иван?

– Это еще что! – продолжал, увлекаясь, мужичонка. – Это еще куда ни шло! Главная фальсификация – это с Иисусом Христом!

Европейские и русские монархи согласно потянулись за мечами, но мужичонка, ничего не замечая, продолжал:

– Иисус на самом деле жил в XI веке от рождества Христова, то есть фальшивого Рождества, потому что он родился позже. А волхвы – они на самом деле были монголами, то есть русскими, Владимир Святой и жена его Малуша…

– Что ты брешешь, гад, Малуша – это моя мама! – заорал Владимир.

Христианские монархи потрясенно молчали.

– Это уже ни в какие ворота не лезет, – пробормотал Максимилиан. – Мне плевать на то, что он там пишет про меня – я одним своим доспехом обеспечил себе место в истории. По крайней мере, реконструкторы меня не забудут. Но что он, негодяй, про Господа нашего…

– Сжечь гада! Нет, на кол! На кол слишком просто! Четвертовать! – монархи потрясали мечами и орали, а Большой Ву, которому вообще не нашлось места в новой версии истории раскручивал над головой дубину. В незатейливом мозгу кроманьонца брезжила страшная догадка, что подлый писака отождествит его с презренными неандертальцами.