Коснись меня огнем - Николь Джордан

— Но я уже попросила прощения. Я очень беспокоюсь за твою рану, — торопливо проговорила Блейз, — и совсем не хотела, чтобы она снова разболелась. Я просила Миклоша по возможности сделать эту поездку удобной. Я была вынуждена прибегнуть к таким решительным мерам. Ты не ответил ни на одно мое письмо, я понятия не имела, когда ты вернешься домой и вернешься ли вообще…

— Я собирался сделать это сегодня.

— Правда? Ты правда хотел вернуться? — Блейз уставилась на него широко раскрытыми глазами. — Но я ничего не знала об этом. Я была в совершенном отчаянии.

— Ты всегда в отчаянии. Но это не извиняет твоего непослушания. Насколько мне помнится, ты уже давала слово слушаться меня. Угрозы застрелить наших соседей трудно назвать подобающим поведением.

Вид у Блейз был кающийся.

— Я не думала, что ты читал мои письма.

— Читал, потому что глупец. Надо было бросать их в огонь, не вскрывая.

— Если хочешь, я сделаю тебе массаж.

— Возможно, позднее. А сейчас я хочу быть уверен, что мои слова дошли до тебя. В следующий раз, когда ты решишься на очередную выходку, любовь моя, я воспользуюсь наказанием, которое очень любил мой отец, когда я еще ходил в коротких штанишках, — я возьму хороший ивовый прут. Тогда уж точно ты неделю не сможешь сесть, обещаю.

— Но, Джулиан, у меня были самые благие намерения. Что, если…

— Нет! Мне нет никакого дела до твоих намерений, я больше не потерплю твоих выходок, ты поняла меня?

— Да, конечно, Джулиан.

Ее покорный тон ни на секунду не ввел его в заблуждение. Он посмотрел на Блейз сквозь прищуренные веки, раздираемый раздражением и желанием поцеловать ее так, чтобы она задохнулась.

— Ну почему у меня такое чувство, что до тебя не дошло ни одно слово из того, что я сказал?

— Дошло, Джулиан, клянусь, я буду послушна. Никогда-никогда больше я не стану перечить тебе.

— Конечно, до следующего раза, когда я откажусь уступить тебе, — натянуто произнес Джулиан.

— Как ты думаешь… ты сможешь простить меня?

— Полагаю, смогу… если в будущем твои скандальные выходки ограничатся спальней.

— Значит… — она замялась, неуверенно глядя на него. — Ты даешь мне шанс? — едва слышно спросила она. — Ты не отошлешь меня?

Что-то сжало грудь Джулиана, ему стало трудно дышать. Его синие глаза сделались очень серьезными, и он медленно ответил:

— Да, если и ты даешь мне шанс, Блейз. Я ведь тоже перед тобой в долгу. Я вел себя отвратительно, сделал нелепые выводы, обвинил тебя в неверности.

— Да, в этом ты ошибся. Как ты мог подумать, что между мной и Винсентом Фостером что-то есть? Я люблю тебя. Я никогда не изменю тебе.

— Теперь я понял.

— Я пыталась объяснить это до твоего отъезда, но ты не верил.

— Знаю, я был не прав.

— Я не Каролина, — возмущенно проговорила Блейз.

Он улыбнулся ее горячности и постарался успокоить:

— Мне это известно, дорогая. Ты совсем другая. Каролина никогда бы не прикрыла меня собой от пули.

— Я не хотела, чтобы он убил тебя. Я люблю тебя, Джулиан, пора тебе понять это. И желала бы одного…

— Чего?

— Чтобы и ты полюбил меня.

Джулиан откинулся на спину, уставившись в холщовый верх фургона. Раньше он, возможно, и не был уверен в своих чувствах к Блейз, но долгая разлука показала, кому принадлежит его сердце. Он уже не представлял будущего без нее. Она осветила темноту и заполнила пустоту в его душе.

— Я люблю тебя, плутовка.

Она тотчас приподнялась, опершись на локоть, и пристально посмотрела на него.

— Ты говоришь серьезно? Ты действительно любишь меня?

— Безумно. — Он улыбнулся чуть грустной улыбкой. — Разве ты сама не видишь? Уверяю тебя, ни от кого другого я бы не стал терпеть ничего подобного.

Джулиану показалось, что от лучистой, сияющей улыбки Блейз фургон осветился солнечным светом. Он нежно привлек ее к себе и крепко прижал, но Блейз, по-видимому, требовались не только физические, но и словесные заверения.

— Ты действительно не раскаиваешься, что был вынужден жениться на мне?

— Раскаиваюсь? — Он задумчиво запечатлел поцелуй у нее на лбу. — Нет. Поначалу, возможно, такое чувство было. Меня обижало, что ты старалась упорно возвратить меня к жизни. Я точно не хотел любить тебя. Я боролся как мог, но быстро понял, что это сильнее меня. Необычайно довольная услышанным, Блейз потерлась лицом о его плечо, с наслаждением вдыхая терпкий мужской запах.

— Я тоже не хотела любить тебя поначалу. Думала, ты такой же холодный англичанин, как мой отчим. — Джулиан сжался. — И еще, я очень не хотела выходить замуж по необходимости. По-моему, это просто ужасно.

— А наш брак и не был браком по необходимости. От него мы имели только одни неприятности.

— Ты, правда так думаешь?

Он вздрогнул от того, с какой болью она спросила. Джулиан обнял ее крепче и сжал изо всех сил.

— Да, я действительно думаю именно так, моя обворожительная маленькая мучительница, но я ни за что на свете не променяю этот брак ни на какой другой, даже если бы мог, что маловероятно. Думаю, Панна сказала бы, что мы предназначены друг для друга.

— Но ты вовсе не обязан терпеть меня, — осторожно заметила Блейз. — Я всегда могу переехать к тете Агнес.

— Тише, глупышка. Я люблю тебя и никуда не отпущу. Никогда. Скорее вырву себе сердце. — Он немного отодвинулся и улыбнулся. — Однако это было бы глупо, я ведь только что обрел его. — Голос его смягчился. — Все эти четыре года я жил словно из меня вынули душу. Ты помогла мне вернуть ее. Ты вернула меня к жизни.

Блейз вздрогнула, поняв, что едва не потеряла Джулиана.

— Я только хотела, чтобы ты перестал винить себя.

— Уже перестал… Перестану. Все это в прошлом. И даже… Что ты скажешь, если мы начнем все заново? С сегодняшнего дня…

— О Джулиан!.. — Фиалковые глаза Блейз засияли от счастья. — Мне бы хотелось этого больше всего на свете. — Она на мгновение умолкла. — Я знаю! Мне в голову пришла отличная мысль: мы можем повторить все наши свадебные клятвы и обеты по цыганскому обряду. Уверена, Миклош не станет возражать. Цыгане обожают праздники.

Джулиан встретил это предложение без особой радости, но возражать не стал.

— Посмотрим.

Он лениво поднял голову и задумчиво посмотрел на крошечное окошечко в стенке фургона.

— Думаю, надо сообщить Уиллу Террелу в Лондон, где я. Он наверняка тревожится, что я не вернулся домой. Когда меня ранило, он выхаживал меня, словно наседка, и только тебе уступил право ухаживать за мной здесь, но в Лондоне тебя не было. Кстати, он не одобрял моего отъезда, и каждый раз, когда я видел его осуждающее лицо, мне хотелось выпить.

— Он желает тебе добра.