Мико - Эрик Ластбадер

И Николас подумал: “Проторов!”

Осень — зима 1963 — весна 198?

Кумамото. Асама когэн. Швейцария

Это история о том, как Акико спасла жизнь Сайго, и как он воздал ей за добро. Осень 1963 года была холодная и ненастная — то шел унылый дождь, а то и снег, серебристый, преждевременный и умирающий на земле, словно выброшенная на берег рыба.

На Кюсю, куда Сунь Сюнь отправил Акико проходить следующую степень обучения, крестьяне, стоя на грязных деревянных лестницах, наматывали на стволы своих драгоценных деревьев изящные коконы из вымоченной марли, чтобы спасти их от грубых прикосновений зимы.

Они начали делать это необычно рано, да и скверная погода наступила рано в этот год, предвещая суровую зиму, о чем негромко и сокрушенно поговаривали в округе с тех пор, как за одну ночь лето исчезло как дым.

Туман окутывал Кюсю такой густой пеленой, что до самого въезда в город Акико не могла разглядеть ни вулкан Асо, ни гигантскую трубу большого индустриального комплекса, раскинувшегося по долине на северо-запад от города.

Она сразу невзлюбила Кумамото. В далекие феодальные времена место, возможно, обладало неким очарованием, но сейчас, когда Япония сделала невероятный экономический скачок вперед, синеватый налет промышленной копоти, покрывающий старые здания, лишь наводил на размышления о том, какой тихой заводью был в прошлом Кумамото.

И все же Акико сдалась сама себе, чтобы остаться здесь в школе “каньакуна ниндзюцу”. Ее символом был круг с девятью черными алмазами внутри. В центре на свободном месте помещалась идеограмма комусо. И едва она ее увидела, как поняла — “кудзи-кири”. Черное ниндзюцу.

У нее возникли трудности, несмотря на личный знак Сунь Сюня, прикрепленный к ее рекомендательному письму. Сэннин, человек с топорным лицом, почти болезненно худой, заставил ее ждать полдня прежде, чем вызвал к себе в кабинет.

Правда, он рассыпался в извинениях. Акико ничего не могла прочитать в его глазах — в них не было и намека на то, что отличает человеческое существо от прочих живых творений природы. Склонившись перед ним на стареньком тростниковом татами, она ощутила печаль, в причинах которой не могла бы разобраться сейчас. Потом она с некоторым Удивлением поняла, что скучает по Сунь Сюню, что какая-то часть ее существа не хотела покидать его теплый и удобный дом.

Однако более сильное и более настойчивое желание увело ее т комфорта и тепла: ее карма, ее предназначение быть здесь, именно здесь, это она знала твердо и несомненно.

Повиновение — вот все, что оставалось ей.

Сэннин со своей стороны с первого взгляда отнесся к ней с неодобрительным пренебрежением и молча клял ее бывшего сэнсэя за то, что тот добился своего. Не могло быть и речи о том, чтобы выгнать ее, хотя сэннин больше всего желал именно этого.

Единственная его надежда, пожалуй, заключается в том, чтобы сделать жизнь и обучение для этой женщины невыносимо тяжкими и морально и физически. Он внутренне содрогался при одной мысли о ее присутствии здесь, о том, что ее “ва” нарушит привычный порядок и ритуал.

Уже сейчас он ощущал идущий от нее чисто женский ток души, для него это был болезненный прорыв в единении сил, над которым он и те, кто ему подчинялся, трудились так долго и упорно.

Однако он улыбался любезно, как только мог, и, внутренне ликуя, передал ее на попечение ученика, который по крайней мере выпроводит ее из Кумамото.

Сэннин не мигая наблюдал за тем, как она в соответствии с этикетом поклонилась и выпрямилась. Глядя, как она отступает, он еще раз порадовался, что нашел наилучшую возможность позаботиться о судьбе новой воспитанницы: Сайго ее уничтожит.

Не в буквальном смысле, конечно, случись такое, сэннин потерял бы уважение Сунь Сюня, чего он, разумеется, не мог допустить. Нет, нет. Если он знает своих учеников, то сделал правильный выбор. В демоне, который оседлал Сайго, было нечто особенное и пугающее, его когти впились так глубоко, что сэннин оставил всякие попытки устранить его.

Пусть Призрак — под этим именем Сайго был известен нескольким сэннинам — выпроводит нежеланную женщину отсюда; ей не останется иного выбора. Достоинство не пострадает. Сунь Сюнь не сможет ни в чем его обвинить, а женщина вернется к тому, для чего она больше подходит — чайная церемония или, быть может, аранжировка цветов.

Когда Акико пришла к нему в додзё и сообщила о поручении, какое ему дается, Сайго понял, сколь низкое положение занимает он в глазах сэннина. Никудышная работа, мрачно думал он, взяв женщину-ученицу за руку. Он посмотрел на нее с гневом и негодованием, внезапно вспыхнувшими в нем.

Со своей стороны Акико сразу догадалась, что она попала в лапы к тигру. Ее “ва” противодействовало леденящему контакту с враждебными эманациями Сайго, но она знала, что ее задача — выдержать: она должна победить его, а затем — одного за другим — всех в “рю”.

После полудня в этот день Акико большую часть времени наблюдала за ним, когда он повел ее в “рю” — своего рода мир внутри мира, скрытый от всех даже в центре промышленного города, в котором было полно грязных бараков без окон.

Когда они завершили свой обход, возле них уже не было ни других учеников, ни сэннинов.

— Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, — сказал он ей, — пока я отлучусь по делу.

Она кивнула в знак согласия.

— Не произноси ни слова, пока меня не будет, и особенно когда я вернусь.

— А что случилось?

Не говоря ни слова, он сильно ударил ее по лицу. Акико покачнулась и упала на бок. Сайго стоял над ней, расставив ноги, его тело было полностью расслаблено.

— У тебя еще есть желание задавать вопросы? — Он произнес это издевательски грубо, и Акико невольно вздрогнула, но не произнесла ни звука и не сделала ни одного движения.

Сайго невнятным бормотанием выразил удовлетворение и удалился.

Оставшись одна, Акико немедленно впала в синки. Это прежде всего означало держать свой тандэн — часть существа, которую одни сэнсэи называли вторым мозгом, а другие — центром контроля за рефлексами — выключенным. Таким путем она отторгла себя от области, где была жгучая боль. Момент сильной концентрации — и она больше не чувствовала этой боли. Медленно поднялась и направилась к двери, через которую вышел Сайго.

Она ощутила движение его души за мгновение до того, как дурная эманация превратилась в физическое действие. Она легко могла уклониться от удара. Но что хорошего вышло бы из этого? Гнев Сайго сильнее разгорелся бы, и он мог причинить ей еще большее страдание.

Кроме того, она чувствовала, что он был человеком настолько неуверенным в своем чисто мужском естестве, что ему необходимо было физически “давить” на окружающих, как мужчин, так и женщин. Если бы она захотела найти к нему подход, то прежде всего должна была бы позволять его дурным наклонностям проявляться при ней. Только это позволило бы ей выбрать свою собственную стратегию и приручить его.

Сайго отсутствовал несколько часов. За это время свет на небе угас; день догорал как свеча. Было время обедать, и Акико проголодалась. Так как никакой еды не было, она молча вошла в додзё и, открыв свою сумку, переоделась в свою черную “дзи”. Сорок минут она занималась медитацией, добиваясь синки киицу — союза души, разума и тела, что так существенно для достижения вершины всех боевых искусств. Она чувствовала тяжесть вселенной, которая сконцентрировалась у нее в животе. Ситахара.

Она дышала. Вдох: дзицу, полнота. Выдох: кё, пустота. Наноси удар точно в тот момент, когда почувствуешь кё в своем враге, говорил Сунь Сюнь. Наноси удар в тот момент, когда чувствуешь дзицу в себе. Так ты обеспечишь себе победу.

Еще, повторял он ей снова и снова, если ты настолько глупа и эгоистична, что позволяешь себе думать о победе, — ты погибла. Направь свое сознание на сайка тандэн, дыхание пустоты. Из этих изначальных приемов могут быть выведены и сформулированы все стратегии.

Девяносто минут она делала упражнения, увеличивая сложность до тех пор, пока пот не полил с нее ручьями, и отрабатывая быстроту и синхронность, координируя их и контролируя — по три, затем — по шесть, затем — по девять — молниеносные атаки и защиты.

Потом, так как она была еще ученицей и некоторые существенные моменты приходилось обдумывать, а не воспроизводить подсознательно, она вернулась к сайка тандэн.

Достала из сумки длинную полосу плотной хлопчатобумажной ткани — то был единственный подарок от Сунь Сюня, — сложила вдвое и точно рассчитанными движениями обернула вокруг живота так, что верхний край касался нижней части ребер с обеих сторон. Затянула туго; это создавало напряжение. Она старалась дышать как можно глубже. Села, скрестив ноги, тело мягкое и податливое, плечи расправлены и расслаблены, торс сильно наклонен вперед так, что кончик носа почти касается пупка. Сайка тандэн. Она использует каждый вздох.