Тайна дома № 12 на улице Флоретт - Владимир Торин

повезло больше других: миссис Браун поняла, что эта дрянь не подходит, почти сразу и не превратила внучку в сомнамбулу только лишь потому, что ее отвлекли. И тем не менее сердечный клубень Китти был поврежден, он не смог в должной мере питать ее ноги, и они завяли. Впрочем, старухе не было до этого дела – она продолжила свои поиски…

А затем потянулись годы бесплодных попыток. Одна за другой ее похожие на лунатиков жертвы наполняли меблированные комнаты, и всякий раз она выходила к жильцам, произнося одну и ту же фразу: «К сожалению, и на этот раз семя проросло не до конца…»

А потом дом охватила болезнь. Эксперименты пришлось отложить.

И вдруг, когда миссис Браун уже совсем отчаялась, появился тот человек.

Господин, которого привел доктор Степпл, представился профессором Мунишем, старым другом и коллегой мистера Карниворри. Профессор сообщил, что мистер Карниворри посвятил его в свою тайну, и более того: откуда-то этот странный человек прознал, что именно первая дочь Праматери пытается сделать.

Миссис Браун все отрицала и уже собиралась его выгнать, но то, что он ей предложил, все изменило. На примере привитой комнатной мухоловки Муниш продемонстрировал ей то, чего она так желала для себя: прямо перед ней – на чайном столике в гостиной старая мухоловка-паразит захватила другую, молодую. Ее сердечный клубень оплел и поглотил сердечный клубень жертвы.

Миссис Браун не поверила собственным глазам. Ну а этот таинственный профессор сказал, что у него есть средство для подавления прожорливости гаусторий. Разумеется, она спросила, что он хочет взамен, и тут же приняла его условия. Это была выгодная сделка – профессор Муниш предложил избавить ее от того камня преткновения, который долгие годы порождал свары и конфликты в этом доме.

У миссис Браун появилось то, чего ей так недоставало. Оставалось найти подходящую жертву. И вскоре она нашлась.

Когда Китти рассказала бабушке о своей новой подруге, старуха поняла, что это именно тот человек, которого она так долго искала. На чаепитии ее надежды оправдались: молодая, красивая, сильная… Захватив Полли Трикк, она должна была не просто вернуть себе утраченное – ей предстояло приобрести нечто новое…

Миссис Браун даже сглотнула от предвкушения. До того, как семя Праматери разрастется в полноценный сердечный клубень, оставались считанные часы. И тогда она откроет этот футляр, введет себе микстуру Муниша и захватит Полли Трикк, срастется с ней, станет ею… И по-новому взглянет в это зеркало. Без омерзения, без желания тут же отвернуться, без…

Додумать миссис Браун не смогла. Ее мысли прервали.

– Что?

Она вдруг почувствовала.

Спазм.

Но не свой.

Миссис Браун задрала голову и пораженно распахнула рот.

– Праматерь…

А затем дом вздрогнул. Мебель в спальне чуть подпрыгнула, гардероб накренился, а люстра над головой закачалась, сбрасывая с себя комья пыли.

– Нет… – в отчаянии прошептала миссис Браун. – Не-ет, только не сейчас…

Она поднялась на ноги и двинулась в коридор. С каждым шагом она ощущала нервические судороги внутри стен. Ощущала невидимые токи, проходящие сквозь дом, от его основания и до чердака. Голова закружилась…

Держась рукой за стену, миссис Браун пошла по коридору. У лестницы, ведущей на чердак, она остановилась. И зажмурила глаза.

– Что с тобой? – шевельнулись сухие старческие губы. – Что произошло?

Но Праматерь не ответила.

Миссис Браун чувствовала, как бурлят соки, как сотрясаются и дрожат самые мелкие волокна, как шуршат листья, и это шуршание с каждым мгновением превращается во все нарастающий шепот.

Праматерь вышла из своего полусна! Что-то пробудило ее!

Нужно было срочно вернуть ее обратно, успокоить, пока не случилось непоправимое…

– Поговори со мной! – закричала миссис Браун.

Праматерь игнорировала. Откуда-то сверху донесся скрежет, словно кто-то тянул по полу ржавую железную кровать, с потолка отвалился и упал кусок штукатурки, ткань обивки стены с треском отделилась и в нескольких местах провисла уродливыми карманами.

– Праматерь!

Миссис Браун, задыхаясь от ужаса, поставила ногу на ступень, и тут дверь квартиры, сорвавшись с петель, с грохотом вылетела из короба, вырванная чьей-то рукой.

Миссис Браун обернулась и обомлела. На пороге стоял тот, кого там быть попросту не могло.

***

Дом вздрогнул.

По стене проползла извилистая трещина, и гвоздь, дрожа и проворачиваясь, начал выбираться наружу.

Висевший на нем портрет мистера Карниворри сперва накренился, а затем рухнул на лестничную площадку.

Через весь дом прошел порыв сквозняка, взметая пыль под ступенями. Раздался чей-то недоуменный возглас, где-то хлопнула дверь. А на сводах холла на первом этаже зашевелились лозы растения.

Листья зашелестели-зашептали. Из глубины висящего под потолком зеленого кокона прозвучал приглушенный ответ, и растение начало расплетаться.

Слой за слоем лозы отступали, будто раскрывая жуткую утробу, и в какой-то момент из нее выпала бесформенная груда в темно-синей форме.

Констебль Шнаппер поднялся на ноги.

В его изломанной и искореженной фигуре лишь отдаленно проглядывал тот человек, которым он был прежде. Конечности торчали в стороны под неправильными углами, вывернутая шея лежала на плече, из разодранной кожи на лице текла зеленая кровь, а из прорех по всему телу выбивались побеги с заостренными бордовыми листьями.

И тем не менее он не ощущал ни боли, ни даже каких-либо неудобств.

Нетвердой походкой, издавая при каждом шаге хруст, констебль подошел к постаменту со Скверлум Каберботам и одним движением сорвал футляр.

– Дыши… – вырвалось хриплое из горла Шнаппера, и цветок распрямился на стебле.

Скверлум Каберботам сжал бутон в комок, а в следующее мгновение его багрово-рыжие лепестки резко развернулись, и в воздух вырвалась туча светящейся пыльцы. А затем еще одна и еще одна. Темный холл заполнился ею и осветился.

Цветок дышал так яростно, словно впервые в жизни. Порция за порцией он выплевывал пыльцу, раз за разом стягивая и расправляя бутон. Его стебель исходил спазмами, как человеческое горло.

Пыльца оседала на мундире и лице констебля, застревала в волосах и усах. Шнаппер открыл рот и вобрал в себя сноп рыжих искр, а затем развернулся и, покачиваясь, двинулся к выходу из подъезда. Подойдя к двери, он распахнул ее и вставил железный крючок в петлю на стене, чтобы дверь не закрывалась. Облака пыльцы потянулись на улицу, смешиваясь с туманом.

Шнаппер стоял и, словно в каком-то полусне, глядел, как крошечные огоньки замешиваются с мглой, расползаясь все дальше от дома. Легкий порыв ветра коснулся лица констебля… Ветер… он сделает все остальное… Вскоре пыльца достигнет домов на улице Флоретт, проникнет в подъезды и квартиры, заберется в гостиные и спальни.