Сэр Найджел Лоринг - Артур Конан Дойл

Когда новый порыв ветра с дождем ударил в окно позади стола, старый рыцарь поднял голову.

— Клянусь святым Хьюбертом, чертовский вечер! — произнес он. — Я так надеялся, что завтра можно будет поднять цаплю на болоте или утку в ручье. А как там дела у маленького сапсанчика, Мэри?

— Я перевязала ему крыло и выправила перья, но боюсь, что до Рождества он все равно не сможет летать.

— Вот незадача! Такая прекрасная смелая птица. На прошлой неделе в субботу цапля клювом сломала ему крыло, — пояснил рыцарь священнику, — и теперь Мэри пользует его.

— Надеюсь, сын мой, вы прослушали мессу, прежде чем обратились к мирским радостям в святой Господень день? — спросил отец Мэтью.

— Ну уж, святой отец, — смеясь, отвечал старый рыцарь, — неужто мне надо исповедоваться за моим собственным столом? Я могу куда лучше молиться Господу среди его творений, в лесу или в поле, чем в этих ваших грудах камня или дерева. Постойте-ка, мне вспоминается заговор для раненого сокола, меня научил ему сокольник Гастона де Фуа. Как же это? Вроде бы так: «Лев из колена Иудина от корня Давидова победил». Да, да, эти слова и надо повторить три раза и обойти вокруг шеста, на котором сидит птица.

Старик священник покачал головой.

— Все это дьявольские ухищрения. Святая церковь не одобряет их, они бесполезны и лживы. А как ваше рукоделье, леди Мэри? Когда я был под вашим кровом в последний раз, вы уже сделали в пяти прекрасных цветах половину истории о Тезее и Ариадне.

— На половине все и остановилось.

— Как так, дочь моя? У вас было много посетителей?

— Нет, святой отец, — вмешался сэр Джон, — просто она думает совсем о другом. Она часами сидит с иголкой в руке, а душа ее витает далеко отсюда. С того самого сраженья, что выиграл Принц…

— Милый отец, прошу вас…

— Ничего, ничего, Мэри, меня не слышит никто, кроме твоего исповедника отца Мэтью. Так вот, с того сраженья, в котором Найджел стяжал такую честь, она прямо как тронулась умом, все время сидит… Ну вот как сейчас.

Взгляд у Мэри вдруг стал сосредоточенным, она уставилась на темное окно, по которому хлестал дождь. Перед священником было застывшее, словно вырезанное из слоновой кости лицо, с бескровными губами.

— В чем дело, дочь моя? Что ты там видишь?

— Ничего, отец мой.

— Что же тогда тебя беспокоит?

— Звуки, добрый отец.

— Что за звуки?

— По дороге кто-то едет.

Старый рыцарь рассмеялся.

— Вот так каждый день, отец мой. Каждый день по дороге проезжает сотня всадников, и все же любой стук копыт приводит в трепет ее бедное сердце. Мэри всегда была сильна и тверда духом, и вот теперь малейший шорох прямо переворачивает ей нутро. Не надо, дочь моя, прошу тебя, не надо!

Но Мэри уже встала со стула и, крепко стиснув руки, испуганными темными глазами смотрела в окно.

— Я слышу их, отец! Я слышу их сквозь шум дождя и ветра. Да, да, они сворачивают с дороги, они свернули! Боже мой, они уже у двери!

— Клянусь святым Хьюбертом, девочка права! — воскликнул сэр Джон и грохнул кулаком по столу. — Эй, слуги! Скорее во двор! Подогрейте еще вина. У ворот путники, а в такую ночь и собаку нельзя оставить за дверью. Быстрее, Хэннекин! Быстрее, говорю, а не то я потороплю тебя дубиной!

Теперь уже все ясно слышали стук копыт. Мэри стояла, вся дрожа. Один нетерпеливый шаг к порогу, дверь широко распахнулась, и в темном проеме появился Найджел; по его улыбающемуся лицу струился дождь, щеки раскраснелись от ветра, в голубых глазах светилась нежность и любовь. У Мэри перехватило горло, свет факелов качнулся перед глазами; но при мысли, что посторонний взгляд проникнет в святая святых ее души, она тут же овладела собой. Женщины обладают силой духа, с которой не сравнится никакая доблесть мужчин. Только глаза ее сказали гостю обо всем, что было у нее на душе, когда она спокойно протянула ему руку.

— Милости просим, Найджел, — только и вымолвила она.

Он склонился и поцеловал ей руку.

— Святая Катарина помогла мне вернуться домой, — сказал он.

Весел был в тот вечер ужин в Косфордском доме. Найджел восседал во главе стола между веселым старым рыцарем и леди Мэри. А на дальнем конце Сэмкин Эйлвард, зажатый между двумя служанками, то до слез смешил своих соседей, то приводил их в ужас рассказами о французских войнах. Найджелу пришлось повернуть замшевые сапоги и показать изящные золотые шпоры. Когда он рассказал о прошлых событиях, сэр Джон похлопал его по плечу, а Мэри взяла его сильную правую руку в свою, и добрый старый священник благословил их. Найджел вынул из кармана золотое колечко, и оно блеснуло в свете факелов.

— Вы, кажется говорили, святой отец, что завтра вам надо отправиться дальше? — спросил он.

— Да, сын мой, меня ждут дела.

— А вы не смогли бы провести здесь утро?

— Конечно. Мне хватит времени, если я выеду в полдень.

— За утро можно многое сделать, — сказал Найджел, глядя на улыбающуюся раскрасневшуюся Мэри. — Клянусь святым Павлом, я и так слишком долго ждал.

— Вот и хорошо, вот и хорошо, — приговаривал старый рыцарь, хрипло смеясь. — Вот так и я сватался к твоей матери, Мэри. В прежнее время поклонники действовали быстро. Завтра вторник, а вторник — счастливый день. Рано или поздно старая гончая нас нагоняет, Найджел, я уже слышу ее лай за своей спиной. Но я рад, что назову тебя сыном еще до того, как она вцепится мне в глотку. Дай мне руку, Мэри, и ты, Найджел, тоже. Примите благословение старика, и пусть Господь хранит вас обоих и пошлет вам все, чего вы заслуживаете, потому что я знаю: во всей нашей привольной стране нет рыцаря благороднее, как нет и женщины, более достойной быть ему женой.

Тут мы оставим их, исполненных радости, с лучезарными надеждами на счастливое, безоблачное будущее, простирающееся далеко-далеко перед мысленным взором их юных глаз. Но, увы, что такое мечты молодости? Как часто они блекнут и увядают, а потом опадают на землю и превращаются в отвратительную гниющую груду у обочины дороги жизни! Однако с нашими героями, слава Богу, не произошло ничего подобного: они росли и расцветали все прекраснее и благороднее, пока весь белый свет не стал дивиться их великолепию.

Шло время и повсюду разносилась молва о подвигах Найджела, имя его и честь окружались все большим уважением; не отставала от него и Мэри: они всегда помогали и поддерживали друг друга на крутой дороге славы. Много стран объехал Найджел, пробивая себе путь к известности, а когда, измученный и опустошенный ратными трудами, возвращался под свой кров, то черпал силы у той, что украшала его очаг. Много лет они прожили в Туайнемском замке, пользуясь всеобщей любовью и уважением. Потом, в свое время, возвратились в Тилфордский дом и счастливо, в добром здравии жили среди вересковых холмов, где полный надежд Найджел провел свои юные годы, прежде чем обратил свое лицо к делам войны. Там же поселился и Эйлвард, когда оставил свой «Пестрый кобчик», где много лет продавал эль лесникам.