Белая береза - Михаил Бубеннов

Около часа стадо медленно бродило по раздолью гари. Затем старый лось остановился на маленькой полянке, оглянулся вокруг, шумно потянул ноздрями морозный воздух и, помедлив еще немного, тяжко опустился в снег. Рядом легла его любимая лосиха, за чью любовь он смертельно бился в сентябре. Поодаль, среди мелкого березнячка, опустились остальные лоси.

Утро разгоралось над всем лесом.

Отдохнув, старый лось встал на ноги и пошел на кромку гари, за которой черной зубчатой стеной поднимался нетронутый еловый лес. За ним двинулось все стадо. Вдруг лось-вожак дрогнул всем телом и замер в ужасе: в лесной тишине хрустнула сухая ветка.

В ту же секунду грохнул выстрел…

Старый лось разом взлетел на воздух и с шумом врезался в густой ельник. За ним в беспамятстве метнулось все стадо…

Стрелял Афанасий Шошин, неделю назад по заданию Лозневого появившийся в лесной партизанской избушке. После выстрела он, не торопясь, открыл затвор винтовки и выбросил гильзу. Повернув на солнце землистое, прежде времени постаревшее лицо в густой сетке морщин, он весело подмигнул Васе Сойкину:

— Ловко, а?

Молоденький Вася был изумлен и испуган.

— Ты кого же бил? Рогача?

— Нет, лосиху, которая рядом была…

— Лосиху? Да разве можно?

— Ну и что же? Подумаешь!

Афанасий Шошин даже хохотнул всем нутром.

— Видишь ли, — сказал он затем, — бык, нет спору, здоров был, прямо сказать — бычище. Но знаешь ли, дружок любезный, он уже в годах, этот бык! Стало быть, мясо у него постное, сухое. Другое дело — у коровы. Как ни говори, она завсегда жирнее быка, мясо у нее мягче, сочнее. Да ты возьми любую живность женского пола — что курицу, что утку, что свинью… У женского пола, сердешный ты мой, завсегда мясо слаще! Так и запомни!

Вася Сойкин посмотрел в ту сторону, куда умчалось подброшенное выстрелом лосиное стадо, и жалобно поморщился.

— Может, не убил все же?

— Тоже скажет! — Шошин презрительно засмеялся. — Да я ей, если хочешь знать, под самую лопатку ударил!

— Но она же ушла!

— Далеко не уйдет. Это она сгоряча.

Направились к месту, где стояли лоси. Вася Сойкин, обогнав Шошина, нетерпеливо окинул взглядом маленькую полянку, на которой лось и лосиха, делая первые после выстрела прыжки, глубоко взрыхлили снег. Не увидев пятен крови, Вася Сойкин торжествующе воскликнул:

— Промазал!

— Нет, сердешный мой, промаха я не даю! — возразил Шошин, подходя. Погоди меня срамить. Пойдем дальше.

Он взглянул на след лосихи, чуть заметно усмехнулся тонкими губами и направился в ельник. Пройдя круговинку ельника, остановился у другой полянки.

— Видишь? А ты срамить меня!

След лосихи был густо забрызган кровью.

— Да, убил! — прошептал Вася Сойкин. — Эх, ты!

— Что ты меня коришь? — заговорил Афанасий Шошин. — Что тут такого убил? А ты знаешь, как все партизаны будут рады? В ней пудов пятнадцать чистого мяса, вот что! Соображаешь, какая это добавка к питанию! А питание у нас, сам знаешь, не ахти какое, не курортное! Вот и суди-ряди!

Мертвая лосиха лежала в густом еловом лесу, лежала на левом боку, откинув голову так, словно подставляя горло под нож, а весь правый бок ее был в крови. Осмотрев лосиху, Шошин весело похлопал ее по ляжке.

— Хороша!

Присев на зад лосихи, предложил:

— Закурим, а? Жаль, некогда, а то бы горячую освежевать!… Ничего! Сделаем перекур, забросаем ее снежком — и живо к избушке. А потом разрубим на части и унесем. Дело привычное, случалось!

Курили молча.

За неделю, прожитую в лесной партизанской избушке, Афанасий Шошин не смог выполнить задания Лозневого: никаких важных сведений о партизанском отряде достать не удавалось. Сначала Шошин думал, что лесная избушка — это и есть основная база отряда, но вскоре понял, что ошибся. Никто из новичков тоже не знал, где основная база, а со старыми партизанами Шошин побаивался пока разговаривать, чтобы не вызвать у них подозрений. На основную базу новичков почему-то не отправляли. Приходилось спокойно выжидать.

Чтобы не терять зря времени, Шошин решил снискать доверие у начальника передового поста Пятышева, человека, по всем приметам, снисходительно относившегося к лести. Афанасий Шошин пустил в ход все свои недюжинные способности в этой области и быстро достиг успеха: вчера вечером он получил от Пятышева первое задание — побывать в ближайшей деревеньке Горбушка и распространить там среди колхозников свежие листовки подпольного райкома партии. Задание было выполнено за ночь отлично. Теперь же, убив лосиху, Шошин считал, что своей заботой о благополучии партизан он окончательно покорит податливое сердце начальника поста.

Так и вышло.

Узнав о том, что Шошин убил лосиху, Пятышев даже не расспросил его, как он выполнил боевое задание, а полностью отдался власти долголетней профессиональной привычки снабженца.

— Что ты говоришь? Пятнадцать пудов? — закричал он. — Не может быть!

— Совершенно верно, товарищ командир! У меня глаз наметан, — ответил Шошин.

— Вот это здорово! Вот это да! — Восторгу Пятышева не было предела. Ну, братец, молодчина! Вот это выручил! Вот это сделал одолжение! Да ты знаешь, что значит для нас пятнадцать пудов мяса? Общественное питание великое дело! Что скрывать, сидим иногда на сухой корке да на пустой пшенной похлебке! Разве такое питание соответствует нашим задачам? А пятнадцать пудов… Стоп, сейчас подсчитаю. Итак, это будет двести сорок килограммов… Если мы будем расходовать по десять кило в день, а этого вполне достаточно, нам хватит мяса на двадцать четыре дня. Почти на месяц! Вот что это значит, дружище Шошин! Стоп, слушай: а нельзя ли еще одну такую подшибить, а?

— Это можно, — с достоинством и благосклонно согласился Шошин, внутренне сгорая от радостного ощущения большого успеха в своей трудной миссии. — Лосей здесь найдем. Недаром этот лес зовется Лосиное урочище. Когда надо, я завсегда ухлопаю, только прикажите!

— Хорошо! Значит, будешь у нас заготовителем. Проблема мяса, так сказать, полностью разрешена! — Видимо, от избытка благодарного чувства за помощь в решении этой проблемы Пятышев ласково потряс Шошина за плечи. — А теперь, дружище, организуй доставку! Бери людей, сколько надо, и живо туда! Чтобы на обед было мясо. Жду начальство. Ты как думаешь ее доставить?

— Очень просто. Разрубим на части — и в мешки.

— Верно! Давай, брат, двигай!

Выйдя от Пятышева из боковушки в просторную кухню, полную партизан, Шошин скосил правый глаз в сторону Васи Сойкина.

— Видал, как рад? А ты… За мясом-то пойдешь?

— Народу много, набирай!

— Как хочешь, дело твое.

Охотников идти за мясом нашлось много. Раздавая своим помощникам мешки и топоры, Шошин вдруг увидел у печи молодого парня в черном бобриковом пиджаке — полицая Усачева, прибывшего из-под Смоленска и в один день вместе с ним поступившего на службу в полицию. "Зачем же он здесь?" встревожился Шошин и вдруг закричал на обступивших его партизан:

— Что вы лезете? Что вы на горло наступаете? Кого надо, того и возьму!

Партизаны расступились, и тогда перед Шошиным в покорной позе предстал полицай Усачев; его правая бровь легонько дрогнула.

— А ты куда? — крикнул на него Шошин.

— Возьмите и меня, — скромно попросил Усачев.

— Обожди-ка… — Шошин оторвался от мешков. — Что-то я тебя, брат, впервой вижу. Ты, что же, новичок? Когда же прибыл?

— Вчера вечером.

— Ага, вечером… — Словно убедившись, что стаж прибывшего новичка в избушке вполне достаточен, Шошин охотно принял его под свое начало. Хорошо, получай мешок!

Разрубали лосиху в два топора.

Набивая мешки кусками мяса, Шошин отправлял с ними партизан одного за другим. При этом кричал:

— Что тут стоять? Нагрузился и шагай!

Как бы случайно оставив при себе последним Усачева, Шошин прокричал партизанам, уходившим цепочкой через гарь:

— Шагайте, шагайте! Мы все остальное заберем!

Покуривая, Шошин терпеливо ждал, пока партизаны, разбрасывая подлесок, пересекали гарь. Усачев подбирал и складывал в мешок вывалянные в снегу куски мяса.

Солнце проходило низко над лесом, — наступали самые короткие дни зимы. В лесной тишине мороз был полным и жестоким властелином: коченели руки, ноги, остро покалывало в ноздрях, вздымало жгучим воздухом грудь.

— Жжет, а? — похлопав рукавицами, спросил Шошин.

— Говори! — негромко приказал Усачев, не отрываясь от работы. Быстро! И надо догонять.

— От него? — спросил Шошин, намекая на Лозневого.

— Не теряй времени! Я ненадолго. Я завтра должен уйти обратно, сказал Усачев. — Ты поглядываешь по сторонам? Смотри и говори. Лозневой этот злой сейчас, как дьявол! Мне приказал взять у тебя все сведения и скрыться отсюда. Я должен быть у него завтра.