Королева - Kathrin Ander

Но это не все, - пронзила ее голову еще одна невероятная мысль, к этому запаху примешивался еще один неуловимо знакомый аромат. Эллис попробовала его на вкус, вздула ноздри в надежде выделить вновь ускользающий полутон, чего-то до боли знакомого и родного.

Черемуха! - осенило девушку. Пахло цветущей черемухой и морем. Именно так однажды пахло в Питере, когда ее в очередной раз занесло туда на майские праздники.

Она вышла из метро недалеко от побережья финского залива. Тепло, непривычно тепло для этого времени года в Сибири, но вполне нормальное для расположенного куда севернее Санкт-Петербурга и легкий бриз с залива по дороге подхватывающий благоухание уже цветущей черемухи. Тогда она едва не опьянела от причудливого переплетения ароматов, от нахлынувшего волнения, от тщетных попыток понять, что же так маняще пронизывает воздух вокруг, наполняет дивным ароматом.

Она замерла у арки террасы, оказавшись там незаметно для самой себя, боясь шелохнуться, боясь прогнать приятное ведение из прошлого. Ведь здесь не растет черемуха, да и море хоть и пахнет похоже, но совсем не так, как там, в родном мире. И как она раньше не замечала тех запахов, что каждый день кружат вокруг нее, ведь они так прекрасны. А море и вовсе всегда манило ее, напоминая о родной стихии. И тут оно совсем рядом: пара десяток быстрым шагом и она на побережье, и пусть здешнее море славится спокойствием и не бросает вспененные волны на скалы, которых все рано нет - это тоже море. Здесь тоже есть бесконечный уходящий вдаль простор, и птицы крикливые как чайки, взмывающие ввысь. И после того памятного купания, выпросив возможность и дальше бывать на пляже у тогда еще жениха, она так этой возможностью и не воспользовалась. Первое лето пролетело словно мимо нее. А сейчас тоже происходило и с первой ее весной. Она так увлеклась своими делами и покушениями на собственную жизнь, что совсем забыла про то как прекрасна жизнь.

Она ведь совсем молода, и в ее возрасте совсем не пристало прозябать сутками во дворце. Уж если она едва не забыла про свой день рождения и пропустила почти всю весну, то это очень тревожные знаки. Пора что-то менять в жизни, пока она со свойственным ей легкомыслием не прошла мимо. И план грядущих изменений тут же нарисовался в голове: тренировки у мастера Грейна на свежем воздухе, послеобеденное время прекрасно располагающее к весеннему загару за интересной книжкой, или исследованиями, ну и, конечно же, помощь Асирьи, как истинной эльфийки способной зачаровать любую приглянувшуюся поляну от случайных и не очень прохожих. Необычный приступ вдохновения ласковым ветерком накрыл тело, лицо засияло мечтательной улыбкой, а ноги уже несли ее вперед, к новым свершениям, к жизни в которой найдется место слабостям, даже если это жизнь ледяной королевы.

Солнце окончательно скрылось за деревьями, а маленький магический светлячок на этот раз получился с первой попытки, но уютные корни дабара прекрасно скрывали его от посторонних глаз. Теплый ветер все так же дул с моря, принося с собой запах соли и шум прибоя, а окружающие деревья, вторя ему, шуршали своей листвой. Тишину наполняла музыка леса. Просыпались его ночные обитатели, скрывались в своих убежищах дневные. Давно на Эллис не снисходило такое умиротворение, граничащее с безудержным вдохновением. Ей казалось, что время остановилось, и мир замер в ожидании, а она способна свернуть горы и преодолеть любое препятствие - стать демиургом.

А почему бы и нет, - забилась в голове шальная мысль, - не этим ли ты занимаешься последнее время, ведь ты переделываешь мир под свои каноны и представления, пытаешься построить свою собственную утопию. Поучится ли у тебя, кто знает, но попытка не пытка, так что дерзай!

Она говорила с ветром, и он едва уловимым шепотом отвечал на ее мысли; она говорила с травой, и та склоняла свои травинки в ответ; она говорила с деревьями, и они покачивали своими роскошными кронами над ее головой; она говорила с прибоем, и он шумел там вдалеке, волнами накатывая на песок; она говорила с миром, и он благословлял выбранный ею путь.

Почти наступившее лето наполнило утренний воздух новыми запахами. Благоухание эризарии пьянило своим ароматом, а бледно-голубые, казавшиеся невесомо-воздушными на фоне такого же светлого, почти прозрачного неба лепестки, хлопьями зимнего снега кружили вокруг, подхватываемые с цветущих деревьев малейшим дуновением бархатного, уже по-летнему теплого ветра. Солнце едва поднялось над кронами деревьев, но уже успело устремить свои лучи даже в самые закрытые закоулки парка, стремительно прогревая воздух, прогоняя прочь легкую прохладу весенней ночи. Клинки, полированными гранями сияющие на солнце, стремительно рассекали подрагивающий воздух. Они играли в свои игры с ветром, то, следуя его переменчивым порывам, то, разрезая воздушные потоки неожиданным, но выверенным движением. А лепестки эризарии сонмом хороводов летали вокруг влекомые все тем же озорником ветром, направляемые холодным, но ярким металлом, либо безжалостно им рассекаемые, стоило нежнейшим лепесткам оказаться на пути идеально-отточенной кромки. Серебро волос собранных в конский хвост развевалось, летало по воздуху от каждого прерывисто резкого движения, яркой струей пропарывая плавные воздушные течения эризарии. И девушке, что в эти мгновения направляла клинки, слушала ветер и танцевала с призрачными лентами голубых лепестков, все творящееся вокруг казалось нереальным каким-то волшебно-мистическим, словно она вновь перенеслась в неведомые края.

Эта поляна со всех сторон сокрытая от случайных или же любопытных взглядов стала лучшей ее находкой. Сегодня утром, едва за окнами забрезжил рассвет, она отправилась сюда. Странное совершенно необъяснимое чувство нашептывало ей, призывало ее в это место - одну. И теперь она ни капельки не жалела о том, что не позвала с собой учителя. Присутствие постороннего человека нарушило бы царящую гармонию, не позволило бы слиться с окружающим миром, слушать его шепот, вдыхать чарующие ароматы свежескошенной травы, едва уловимыми нотами пробивающиеся сквозь благоухание эризарии. Мир вновь говорил с ней, как в тот памятный вечер декаду назад, когда он послал ей весточку из дома. Он направлял ее движения, заставлял не сражаться, а танцевать с клинками, в их собственном непередаваемом ритме, под только ей одной слышимую мелодию, что наигрывала в это утро окружающая природа. И вновь в ее гласе звучал ветер перемен, будь то легкие насвисты неведомых птиц, или же раскатистые отголоски шумящей в стороне воды, что сейчас казались гулкими переборами электрогитары. Одинокая мысль ворвалась в пустоту сознания: - она идет верным путем, тем к которому призывает ее мир, тем на который он ее благословил, и, несмотря на все трудности, что подстерегают впереди, все будет хорошо. Лишь ветер перемен овевает ее изменчивый путь.