Дети Великой Реки - Грегори Киз

Они побежали. Тзэм, несмотря на мощное сложение и сильные ноги, часто спотыкался: страшные раны обессилили его. Вопли позади них сделались еще громче.

— Тебе тяжело, я понесу ее, — предложил Перкар.

— Нет, я сам, — прошептал Тзэм.

— Куда? Куда мы теперь?

— На запад, в пустыню! — ответил Тзэм.

Перкар не знал, куда именно намерен идти великан, но следовал за ним. Он подавлял в себе желание оглянуться, зная, что Харка в случае опасности предупредит его. Звуки битвы затихли, когда беглецы ступили на одно из полей. Злаки, по колено высотой, серые в темноте, мягко колыхались на ветру.

— Обернись, Перкар, — сказал Харка.

Перкар замедлил шаг и глубоко вздохнул.

— Не останавливайся, — велел он Тзэму, — иди и иди вперед.

Расставив ноги для упора, Перкар ждал.

— Сражусь хотя бы с частью Изменчивого, — бормотал он.

— Жаль, он слишком быстро расправился с воинами, — сказал Харка. — Если бы мы успели достаточно далеко уйти от Реки…

— Насколько далеко?

— Нет-нет, идти пришлось бы слишком долго. Гляди, вот оно.

Перкар увидел, как чудище идет по одному из оросительных каналов; оно плясало на воде, как многоцветное пламя. Конечно, оно движется по каналу, ведь каналы — частица Реки. Перкару следовало бы отойти и сразиться с ним в поле, где оно не было бы столь сильным. Юноша оглянулся на Тзэма и Хизи — они, ничего не подозревая, двигались вдоль того же канала.

Демон мог пройти мимо него, Перкара, и догнать их. Перкар крепче сжал рукоять меча.

— Взгляни, — прошептал Харка, хотя и прежде он «говорил» довольно тихо. — Видишь его душевные нити?

— Да, — ответил Перкар. Он явственно различал семь душевных нитей поверх прозрачных очертаний чудовища.

Демон остановился неподалеку от Перкара. Взглянув на него — злобного, смертоносного, Перкар понял, что нет времени для раздумий. С боевым воплем он бросился на чудовище, и пламя охватило юношу. Меч его рассекал пустоту, пока Харка не наткнулся на сплетение жил, которое лопнуло с такой силой, что чуть не вышибла меч из рук. Юношу тут же обдало нестерпимым жаром, принесшим адскую боль, как если бы кто-то пролил на него расплавленный металл.

— Бейся, бейся! — яростно настаивал Харка. — Осталось всего две нити!

Перкар вонзил меч в полыхающее перед ним пламя.

Хизи чувствовала, как кровь Тзэма льется на нее, пропитывает одежду, липнет к коже — густая, как мед. Девочке хотелось, чтобы все эти ужасы прекратились, чтобы Йэн был Йэном — и, как прежде, живым, чтобы Тзэм никогда не был ранен, а жестокий Перкар вновь сделался далеким незнакомцем. Она закрыла глаза и заклинала, заклинала.

Тзэм, задыхаясь, споткнулся и едва ли не вскрикнул. Еще два шага — и его ноги подкосились.

— Принцесса, — прошептал он, — прости, я должен передохнуть. Иди вперед, я вскоре тебя догоню.

— Тзэм! — уговаривала Хизи. — Нет, Тзэм!

Тзэм осторожно поставил ее на ноги и едва не рухнул на землю.

— Иди, — настаивал он.

Вдруг позади Хизи услышала воинственный вскрик. Демон, переливаясь огненными красками, возвышался над человеком, казавшимся черной тенью.

— Вот что породили мои желания, — сказала Хизи. — Это чудище.

Гнев пронзил ее насквозь, уничтожив страх и беспомощность. Вокруг нее гибнут люди, а она, съежившись, заклинает, чтобы все стало как прежде… но не сама ли она всему виной? Сжав губы и стиснув кулаки, Хизи заторопилась туда, где Перкар сражался с демоном. О нет, она вовсе не беспомощна. Она — Хизи Йид Шадун, ее предки разрушали города.

И вдруг она почувствовала Реку, которая колыхалась в оросительном канале, и ощутила свою кровь как струю в ее потоке. Она пила из него, и ее руки и ноги наполнялись безмерной силой и росли, росли — она могла уже обнять канал, поле с Перкаром и Демоном. Демона она и схватила, стиснув сердито и крепко.

Чудище почуяло опасность — медленно оно стало отползать от Перкара, будто огненный паучок. Хизи слышала стоны Перкара, но уже не обращала на него внимания. Ее огромная, нечеловеческая рука проникла в демона и крепко сжала узел молний. Пламя побежало по ее руке, и в голове с каждым ударом сердца отдавались медные барабаны. Демон корчился, протягивая к ней щупальца, и вскоре издох. И тогда она сожрала его. Какое, оказывается, оно вкусное — мясо демонов!

Хизи весело захохотала и заключила в объятия все вокруг себя, даже то, что она не могла видеть. Воинов, которые преследовали их, городские стены — она все росла и росла, ширилась, как вода, выступившая из берегов.

Первыми она прихлопнула воинов, но главное для нее было расправиться со жрецами. Жрецы подослали к ней предателя Йэна, жрецы увели во тьму Дьена, жрецы заставили ее подчиниться им, одурманили ее, видели нагой… Она могла бы стереть Нол в порошок — о, она непременно сделает это! Стены легко крошились под ее мощными пальцами. Воины были уже мертвы, их крохотные души отлетели. Со странным восторгом Хизи вдруг ощутила, что жрецы, наверное, являют собой пустоту, это живые тени… Один из них стоял на стене и пел, глядя на Хизи. Она плясала и вопила, разрывая его на куски и отправляя его дух скитаться вокруг города.

Поблизости от нее находился Перкар, он был все еще жив. Он был удивительно крепок в сравнении с остальными людьми. Да, в этом не было сомнений — ведь Йэн поразил его в самое сердце, а юноша не погиб. Возможно, он здесь единственный, кто мог бы остановить ее, подумала Хизи. Смеясь, она обернулась к нему — и юноша смело двинулся ей навстречу. Хизи увидела жизненный узел, который связывал его с мечом. Это нетрудно будет порвать.

Ей казалось, что она живет уже вечность — голова ее касалась гор, а тело заполняло собой весь мир. Ужасная, восхитительная жестокость владела ею — и это было великолепно!

Теперь я буду жить, думала Хизи, я пробудилась! Плоть и кости сильнее, чем душа, ощущают голод. Не потому ли боги порой одеваются в плоть? О, как долго она спала, облеченная плотью! Но даже боль уничтожения восхитительна, и память о ней доставляет на пиру истинное удовольствие.

Перкар теперь совсем близко. Не убить ли его поскорей?

Тзэм ласково обнял ее сзади. Он был так привычен, так знаком, что Хизи почти не ощущала его.

— Не тронь меня, Тзэм, — прорычала она.

— Принцесса, — умолял он, — пожалуйста, принцесса!

Как слабо бьется сердце Тзэма! Как медленно течет в нем жизнь! Она самым слабым своим пожеланием могла бы убить его. Но даже теперь, какой бы злой и могущественной она ни сделалась, Хизи не желала его смерти. Тзэм останется жив и будет ее правой рукой в Новом Городе, который она построит. Ведь ей нужен хоть один верный слуга. Вместо того чтобы задуть пламя его жизни, Хизи потянулась к Тзэму, желая исцелить его, укрепить ослабевшие жизненные струны.