Диктаторы обмана: новое лицо тирании в XXI веке - Сергей Маратович Гуриев

Democracy», версия 10. В качестве демократий мы рассматриваем «электоральные демократии» и «либеральные демократии» (переменная «Regimes of the World» ‒ «Политические режимы в мире»). В 2010 году таковых было 98.

Примечания к ГЛАВЕ 1

1-10

1. О доминировании Партии народного действия в Сингапуре см., например, Freedom House, исследование Freedom in the World 2021: «Парламентская политическая система Сингапура находится под контролем правящей Партии народного действия (ПНД) и семьи действующего премьер-министра Ли Сяньлуна с 1959 года. Электоральная и правовая система, выстроенная ПНД, допускает некоторый политический плюрализм, но ограничивает рост реальных оппозиционных партий и свободы выражения, собраний и ассоциаций». В сентябре 2020-го премьер-министр Ли Сяньлун, как можно понять, высказал сомнение относительно возможности успешного развития страны под управлением другой партии: «Правда ли, что однажды, если сменится правительство, новая партия сможет так же хорошо управлять страной?.. Но говорить так – все равно, что утверждать, что любой человек может быть дирижером Нью-Йоркского филармонического оркестра» (Loong L. H. PM Lee Hsien Loong at the Debate). Другое описание системы как далекой от демократии: Morgenbesser L. Behind the Façade. P. 146–147, и George Ch. Singapore, Incomplete. P. 115–122. О демонтаже демократии, производимом Орбаном, см.: Garton Ash T. Europe must stop this disgrace; Beauchamp Z. It happened there; и How Viktor Orbán Hollowed Out Hungary’s Democracy // Economist. Классификатор политических режимов Varieties of Democracy (V-DEM) относит Сингапур и Венгрию к недемократическим странам, Freedom House – к категории «частично свободные», Polity определяет Сингапур как недемократическую страну, а Венгрию (данные 2018 года) как все еще демократию.

2. В более ранних работах (Guriev S., Treisman D. Informational Autocrats; Guriev S., Treisman D. A theory of informational autocracy; Guriev S., Treisman D. The Popularity of Authoritarian Leaders) мы обозначали эту модель управления термином «информационная автократия». В этой книге ту же модель мы называем «диктатурой обмана» («spin dictatorship»). Отличное исследование нескольких недавних примеров можно найти в: Dobson W. J. The Dictator’s Learning Curve.

3. Подробнее см.: Barry E. Economist Who Fled.

4. Возможно, это прозвучит странно от человека, которого проверяли спецслужбы из-за того, что он участвовал в подготовке некоего документа. Но в случае Сергея внимание Кремля было привлечено не тем, что он выступил с публичной критикой властей – подобная практика была довольно распространена, – а тем, что, с их точки зрения, он вмешался в политически значимое судебное разбирательство.

5. В феврале 2015 года один из лидеров антипутинской оппозиции Борис Немцов был убит у стен Кремля. За это убийство к лишению свободы был осужден бывший офицер чеченских силовых структур и еще четыре человека. Заказчик убийства судом не установлен (см. Nechepurenko I. Five Who Killed Boris Nemtsov // The New York Times). Оппозиционный политик и активист Владимир Кара-Мурза был дважды отравлен в России и оба раза был близок к смерти (Eckel M., Schreck C. FBI Silent on Lab Results in Kremlin Foe’s Suspected Poisoning). В 2020-м лидер оппозиции Алексей Навальный также был отравлен веществом нервно-паралитического действия группы «новичок» (Bennhold К., Schwirtz M. Navalny Awake and Alert). Кремль отрицал свою причастность ко всем этим случаям.

6. Нападения на Немцова, Кара-Мурзу и Навального и подобные им являлись четким сигналом противникам Кремля. Но испытывали ли страх обычные люди? Конечно, мы не можем знать наверняка, но свидетельства указывают на то, что не испытывали – или, по крайней мере, так было до недавних пор. Независимый и авторитетный Левада-Центр в 2019 году проводил опрос о наиболее сильных эмоциях, которые респонденты испытали в последнее время. Только 7 % людей назвали страх. На вопрос о том, какие, по их мнению, эмоции испытывали другие люди в прошедшем году (кажется, такая формулировка воспринимается менее болезненно), страх назвали только 13 %. Самым популярным (36 %) был ответ «усталость, безразличие». В опросах 2003–2017 годов респондентов спрашивали, боятся ли они «возврата массовых репрессий». Больше всего россиян отметили этот страх в 2013 году (30 %), но в том же году респонденты еще сильнее боялись мировой войны, нападения преступников, стихийных бедствий, безработицы и СПИДа. Тем не менее, процент опасающихся возвращения репрессий рос с 2017 года и в 2021-м достиг 52 % – вероятно, как раз в то время, когда Путин завершил свои эксперименты со стратегией обмана (см. «Левада-центр», Характер и структура массовой тревожности в России). В четвертой главе будут представлены данные, указывающие на то, что в диктатурах обмана большая часть респондентов социологических опросов в целом не опасается высказываться критически по отношению к власти.

7. В 2020–2021 годах, пока мы писали эту книгу, применение жестких мер против антипутинской оппозиции – и даже тех, кто просто делал оппозиционные высказывания, – расширилось. По данным правозащитного центра «Мемориал», количество политических заключенных увеличилось с 45 в конце 2014 года до 81 в августе 2021-го; также были люди, осужденные за религиозные убеждения (Мемориал, Годовой отчет, 2013–2014, 20; Мемориал, Список лиц, признанных политическими заключенными). Протесты были подавлены, тысячи человек задержаны. В восьмой главе мы пишем, что диктатуры обмана, похожие на ту,что установилась в первые годы правления Путина, могут переходить к жестким репрессиям, если политика обмана перестает работать в результате тяжелого экономического кризиса или модернизации общества. Репрессии, скорее всего, дадут эффект лишь на короткое время, но у правителя в тот момент может не быть лучшего выбора.

Вероятно, именно этот процесс начался в России в 2021 году. При этом, хотя политзаключенных стало больше, их счет шел на десятки, а не тысячи. Политические убийства случаются реже, чем в большинстве диктатур страха, описанных в книге, и роль государства в них скрывается (хотя не всегда умело). Вплоть до 2022 года Кремль продолжал делать вид, что выборы проводятся свободно и справедливо и что мирные шествия разрешены. YouTube в целом свободен от цензуры. Хотя нападки на независимые СМИ, например, «Новую газету», и социологические службы, такие как «Левада-Центр», учащались, их работа продолжалась. В политических делах обвинения обычно предъявлялись по статьям об «экстремизме» и «терроризме», а также по неполитическим статьям. Навальный был лишен свободы в 2021 году по надуманному обвинению в мошенничестве в отношении компании-производителя косметических средств. В апреле 2021-го власти объявили его политическую сеть («Штабы Навального») «экстремистской», вынудив тем самым прекратить деятельность (Sauer P. End of an Era; Roth A. Russian State Watchdog Adds Navalny). В начале 2021-го, по нашему мнению, диктатура в России занимала пограничное положение между обманом