Чудо десяти дней. Две возможности. - Эллери Куин

— Когда вы видели Додда в последний раз? — прервал Эллери.

— Дайте вспомнить… Когда он погиб?

— Рано утром 27 апреля. В четверг, перед рассветом.

— В четверг… Да, я видел его за два дня до смерти.

— То есть во вторник 25-го. Где, мистер Уолдо?

— В офисе мистера Холдерфилда.

Так вот где Додд задержался тем утром! Это было после инцидента с птицей — Эллери отправился в офис Дейкина взять у него второй дубликат ключа, изготовленный Миллардом Пигом, а когда вернулся, Додд уже ушел.

— Значит, вы видели Додда в офисе Холдерфилда за два дня до смерти. Что он там делал, мистер Уолдо?

— Составлял завещание.

— О! А что там делали вы?

— Мы с братом его засвидетельствовали, мистер Квин. Мистер Холдерфилд позвонил в наш магазин, сказал, что ему нужды еще два свидетеля для завещания, и попросил меня и Джонатана зайти к нему. Мы поднялись и увидели там доктора Додда — выглядел он усталым. Мистер Холдерфилд вызвал свою секретаршу Флосси Бушмилл, доктор Додд заявил в нашем присутствии, что это его завещание, и поставил свою подпись, а Флосси Бушмилл, мой брат и я подписались как свидетели. Потом мы с Джонатаном спустились к себе. Все это не заняло и пяти минут — ведь завещание было приготовлено заранее.

Эллери перешел к Отису Холдерфилду. Он подробно расспросил о связях братьев Уолдо с покойным адвокатом, о том, когда и при каких обстоятельствах они познакомились, попросил Дэвида припомнить каждый случай, когда ему приходилось контактировать с Холдерфилдом, каждую консультацию по поводу новой одежды, каждую примерку и доставку, характер замечаний Холдерфилда по каждому конкретному случаю. Эллери завел разговор о субботе, когда погиб адвокат, и прошелся по всему дню, словно врач в поисках сломанных костей, нащупывая каждый обрывок факта, каждую деталь, каждый инцидент, неизвестный ему, уверенный, что хотя бы один из них застрял в памяти Дэвида Уолдо, но не обнаружил ничего.

Уолдо начал клевать носом. Его пожелтевшие опухшие веки опускались на глаза, как личинки на две гнилые вишни, и, дрогнув, поднимались вновь.

— Вы слишком устали, чтобы продолжать? Может быть, хотите немного поспать?

— Я не мог заснуть — у меня кончился нембутал. Пожалуйста, выключите свет.

Эллери снова прикрыл газетой лампу и направился к двери. Фил Пласкоу располагался в нише у лифта, а Джоркинг — в коридоре у двери, из-за которой доносился смех.

— В этом отеле свободные нравы. Там какая-то шумная вечеринка. Как идут дела, мистер Квин?

— Кружным путем — через Окинаву. Джип, вы не могли бы раздобыть еще кофе?

— В кофейнике немного осталось. Фил, кофе еще горячий?

— Теплый.

Эллери закрыл дверь и поднес кофейник к губам Уолдо. Портной глотнул и закашлялся.

— Больше не надо.

— Тогда начнем все сначала.

Уолдо застонал.

Мак-Кэби.

Харт.

Эндерсон.

Жакар.

Додд.

Холдерфилд. Джонатан Уолдо.

Комната начала раскачиваться перед глазами.

Мак-Кэби.

Харт.

«Стоит поместить двух человек в отдельный номер на несколько часов, — думал Эллери, — и он начинает пахнуть могилой».

Эндерсон.

Жакар…

Уолдо затошнило, и Эллери пришлось проводить его в ванную. Он сам покрылся потом и чувствовал, как пол дрожит у него под ногами.

Мак-Кэби.

Харт.

Эндерсон…

Они снова добрались до Додда, и Эллери с трудом процедил сквозь зубы:

— Когда вы засвидетельствовали завещание Додда, мистер Уолдо, доктор не говорил Холдерфилду или Холдерфилд доктору о…

— Нет! — захныкал Дэвид Уолдо. — Оставьте меня в покое!

— …скажем, о каком-нибудь третьем лице? Или что кто-то из них чего-то боится? Или что-нибудь, что могло показаться странным?

— Я уже отвечал вам тысячу раз! Вы просто хотите меня убить!

— Я пытаюсь сохранить вам жизнь. Подумайте, приятель! Отвечайте! — Эллери слегка встряхнул его.

— Я уже забыл вопрос.

Эллери самому пришлось порыться в памяти, чтобы повторить его.

— Не помню. — Во взгляде Уолдо читалась острая жалость к самому себе. — Как может человек вспомнить подобное среди ночи?

— Вы должны вспомнить!

— Мы просто поднялись наверх…

— Вы с Джонатаном поднялись наверх. И…

— Мы поднялись, когда мистер Холдерфилд позвонил нам. Это было за три дня до смерти доктора Додда. Там была эта шлюшка…

— Да, — вздохнул Эллери. Бесполезно. Этому человеку просто нечего вспоминать. Еще один тупик…

— Это было за три дня до смерти доктора Додда, — жалобно повторил Уолдо. — Мой брат и я…

— Что вы сказали, мистер Уолдо?!

— Вы не имеете права держать меня здесь! Я ничего не сделал! Я гражданин…

— Все верно, но что вы только что сказали, мистер Уолдо? За сколько дней до смерти Додда?

— За три.

— За три?

— Да, за три!

— А вы не ошибаетесь, Уолдо? — сердито осведомился Эллери. — За три дня — значит, в понедельник. Но вы только что говорили, что засвидетельствовали завещание Додда за два дня до его смерти — во вторник. Так когда же это было?

Уолдо быстро заморгал:

— У меня голова идет кругом, мистер Квин…

— Когда это было, Уолдо, за два или за три дня до смерти Додда?

— За два… а может, за три, — пробормотал портной. — Дайте мне подумать…

— Холдерфилд звонил вам с просьбой подняться к нему в офис и засвидетельствовать завещание Додда в понедельник или во вторник?

К ужасу Эллери, Дэвид начал плакать.

— Вы мне надоели! — всхлипывал он. — Неужели вы не видите, что я не в состоянии думать?

Эллери сдерживался с трудом.

— Конечно, не в состоянии, мистер Уолдо. Но постарайтесь. Не спите! — Он хлопнул маленького человечка по спине, и тот открыл глаза. — Это мелкая деталь, но именно она меня и беспокоит. Уолдо, это было в понедельник или во вторник?

— Какая разница? Один день или другой…

— Вы засвидетельствовали завещание Додда, Уолдо. Это произошло за два или за три дня до его гибели? Во вторник или в понедельник?

— Это произошло… — Голос портного дрогнул от ненависти. — Это произошло… в оба дня! — с триумфом заявил он. — Да, сэр! Теперь, когда я ответил на ваш вопрос, я настаиваю на своих правах и намерен…

— В оба дня? Знаете, Уолдо, это не слишком вероятно. Вы просто придумали это, чтобы я от вас отстал. Никто не свидетельствует завещание два дня подряд. Вы не выйдете отсюда, пока не ответите мне!

Уолдо застучал зубами.

— Говорю вам, в оба дня! Мы засвидетельствовали его дважды! Я помню это абсолютно четко, мистер Квин. Может быть, на этом закончим? Меня опять тошнит…

— Завещание было засвидетельствовано дважды? И доктор Додд присутствовал оба раза — в понедельник и во вторник?

— Да, и мистер Холдерфилд оба раза вызывал меня и Джонатана. А эта… секретутка оба раза ставила свою подпись. Если не верите мне, спросите у нее — она вам скажет…

— Вы в этом уверены?

Портной не ответил.

— Уолдо! Вы уверены, что это происходило два дня подряд?

Голова Дэвида свалилась на грудь.

— Отвечайте! — Эллери склонился над ним — капля пота с кончика его носа упала на редкие пепельные волосы маленького человечка.

Шум вечеринки прекратился, и ровное дыхание Уолдо казалось очень громким.

Эллери надел пиджак и открыл дверь. Джоркинг где-то отыскал стул и, сидя на нем, клевал носом. При виде Эллери он зевнул и поднялся.

— Сколько сейчас времени, сэр?

— Без двадцати четыре. Уолдо заснул в кресле, Джип, не тревожьте его. — Фил Пласкоу подошел к ним с другой стороны коридора. — Советую вам, ребята, дежурить по очереди — один наблюдает, пока другой спит. Лучше зайдите к нему в комнату. Я хочу, чтобы по крайней мере одна пара глаз бодрствовала постоянно. Закажите еду в номер и оставайтесь там, пока не получите указания от Дейкина или от меня. Может быть, я вернусь, а может быть, и нет. В любом случае оставайтесь с Уолдо, пока вас не отзовут. Не думаю, что он причинит вам хлопоты.

Эллери ждал в коридоре, покуда не услышал щелчок замка.

После этого он вызвал лифт.

Ночная прохлада казалась блаженством после душного гостиничного номера. Эллери до отказа открыл окошко «бьюика».

Он медленно ехал по пустынному шоссе.

Упорное наличие двух возможностей в этом деле просто бросалось в глаза. Или — или. Аверс или реверс. Даже считалка имела две версии, а последняя строка во второй из них — две пунктуации. А теперь возникло двойное засвидетельствование завещания Додда — два дня подряд.

В любом деле могло быть двое подозреваемых, каждая улика могла иметь двойное объяснение, как и каждый мотив. Но здесь у каждой смерти было два лица, история каждой жертвы могла быть рассказана дважды с двух разных точек зрения.