Топить в огне бушующем печали. Том 1 - Priest P大
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Юный император в бессилии опустился на колени и ненадолго застыл, глядя на то, как обугленные трупы барахтаются в море огня. Вдруг он вскочил, выхватил из-за пояса причудливый кинжал и ударил ближайшего шамана прямо в голову. Мертвец принялся извиваться. Он дергался до последнего, а когда его голова припала к земле, из него выпорхнула крошечная бабочка с человеческим ликом.
Тем временем Алоцзинь, не видя ничего за стеной огня, закричал:
– Дань Ли! Где ты?! Где ты, лжец проклятый?! Сдохни!!!
За пределами пылающей пещеры раздался голос Дань Ли:
– Ваше величество! Вы так долго потворствовали ему, а теперь глядите, к чему это привело! До каких пор это будет продолжаться?
Не выдержав его обвинений, юный император поднялся и с криком бросился к алтарю. Чисто-белого пламени он не боялся – огонь будто бы сторонился его. Даже края одежд не обгорели. Размахивая кинжалом, Шэн Линъюань стал обезглавливать обугленных шаманов одного за другим. И бабочки, вылетая из поверженных тел, тоже не решались напасть на императора. Старательно избегая его, они собирались в одну стайку, пока не растянулись в длинную сияющую ленту, которая запорхала в сторону Алоцзиня. На огненных крылышках мелькали сотни человеческих личиков.
Но когда пестрая «лента» бабочек добралась до вождя шаманов, она вдруг рассыпалась. Трепещущие крылья собрались в огромное личико, у которого одна половина смеялась, а другая – кривилась от ярости. Чуть только стайка приняла новую форму, как Шэн Линъюань подскочил к ней, взмахнул кинжалом и разогнал бабочек.
Но карающая рука после этого не замерла. Замахнувшись еще раз, Шэн Линъюань вонзил кинжал в грудь Алоцзиня. Холодно блеснуло торчащее из груди лезвие. На рукояти проявились шаманские письмена. Алоцзинь бросил на клинок неверящий взгляд.
– А ведь я… когда уводил друзей из дома… стащил его у своего отца… Чтобы защищать других… отогнать всякое зло… Братец!
«Я подарил кинжал тебе!» – не досказал Алоцзинь.
У юного императора едва сердце не разорвалось от горя!
Но Шэн Линъюань из будущего всем своим видом показывал, что происходящее его никак не касается. Подобный мрачному духу или призраку, он стоял, скрестив руки на груди, и бесстрастно наблюдал за событиями внутри воспоминаний.
Заметив, в каком настроении пребывает Шэн Линъюань, Сюань Цзи тут же дал заднюю:
– Послушайте, уважаемый, я никоим образом не хотел вас обидеть…
Шэн Линъюань усмехнулся одними глазами – это стало понятно по тому, как углубились мелкие морщинки.
– Не хочешь поведать, откуда взялись твои «Записки о тысяче демонов»? Я о той книге, что предстает перед твоим взором. Ты ведь знаешь, что ее написал лично Дань Ли? Что ж, теперь уже совершенно неважно, с какой целью вы решили сохранить мои останки и вскормить. Как ни посмотри, но если вскармливаешь демона-мо, будь готов к тому, что однажды он на тебя набросится. Не правда ли, Дань Ли?
Не успел бывший император закончить свою обличительную речь, как бушующее пламя вокруг разогнал сильный ветер, переходящий в ураган. С душераздирающим свистом, вторящим нечеловеческим крикам Алоцзиня, поток воздуха вырвался из пещеры и сорвал с Дань Ли маску, унося ее прочь. За ней было лицо Сюань Цзи! Да, оба были похожи как две капли воды.
Чуть только маска отлетела и обнажилось лицо Дань Ли, как позади Сюань Цзи будто бы из ниоткуда высунулась рука с кровоточащей дырой на ладони и сомкнулась на его шее. Завидев врага, Шэн Линъюань ринулся вперед, но так, чтобы воспользоваться Сюань Цзи как живым щитом. В руке бывшего императора блеснул выхваченный откуда-то длинный гвоздь. Судя по тому, как он нацелился им в сторону Сюань Цзи, Шэн Линъюаня нисколько не волновало, что, проткнув ладонь, он проткнет и чужое горло.
«Так и знал, зараза!» – выругался про себя Сюань Цзи.
Что ж, глупо было надеяться, что древний демон пощадит его или хотя бы учтет чужие интересы. Делать нечего, в критической ситуации Сюань Цзи мог рассчитывать только на себя.
Выхватив из кармана монету, он мгновенно раскалил ее и с силой прижал к запястью руки, схватившей его за шею, – кожа зашипела, принялась лезть и едва не загорелась. Хватка пальцев ослабла. Сюань Цзи, улучив секунду, резко вырвался. И очень вовремя! Тут же длинный гвоздь вошел в ладонь врага, по пути лишь оцарапав шею Сюань Цзи. Еще бы немного – и он бы насадился на него, как засахаренный фрукт на палочку!
– Прошу прощения, – совершенно неискренне повинился Шэн Линъюань. – Пришлось действовать по обстоятельствам. Не хотел тебя ранить.
Как только Сюань Цзи услышал это наглое вранье, всякое почтение к бывшему императору у него мигом улетучилось:
– Да иди ты! – сквозь зубы процедил он.
Не обращая на него внимания, Шэн Линъюань потянул за пронзенную руку и вытащил из пустоты человека. Это и впрямь оказался Алоцзинь с окровавленной дырой во лбу. Именно он поднялся из гроба на алтаре шаманов.
Поимка Алоцзиня оборвала чары «Обратного потока»: последняя сцена воспоминаний рассыпалась на осколки, и все трое снова оказались во тьме шаманского кургана.
Шэн Линъюань не стал мешкать: он уверенно и молниеносно послал оставшиеся гвозди в руки, ноги и грудь Алоцзиня, но тот будто бы не заметил урона. Вместо сопротивления он буравил Сюань Цзи взглядом, полным исступленной ненависти.
Не выдержав, Сюань Цзи инстинктивно прикрыл шею и рявкнул на него:
– Какого хрена ты пялишься?! – Он чувствовал себя безвинно пострадавшим. – Что, до сих пор не дошло?! Да он использовал меня! Сделал наживкой, чтобы выманить тебя! Он сам придумал воспоминания за Дань Ли! Лично все подстроил и поменял! Дань Ли вообще не так выглядел! Да как в окружении такого хитрого мудака оказалась настолько глупая косуля?! Как можно так тупить, ваше превосходительство?!
Разумеется, Алоцзинь не знал ни путунхуа, ни современных интернет-мемов, поэтому пропустил все обличительные речи Сюань Цзи мимо ушей. Он просто стоял и все так же буравил своего возможного врага злобным взглядом.
А вот Шэн Линъюань в удивлении вскинул брови.
– А ты, демоненок, умен! Когда ты догадался?
На это Сюань Цзи прочистил горло и улыбнулся хитрецу фальшиво любезной улыбкой.
– Можно подумать, что вы так легко попадетесь в ловушку детских воспоминаний. Ага-ага, прям ностальгия обуяла. Когда вы попросили меня позадавать вам вопросы, я сразу
